Не стоит забывать и о факторе Польши – эта гиена Европы, наускиваемая из Парижа и Лондона, способна сильно нагадить пусть и выздоравливающей, но всё ещё ослабленной Германии. Хотя к самой Польше все соседи имеют территориальные претензии…

В общем, как ни крути – клубок проблем, и однозначного решения нет.

– … с англосаксами, – возражал молодой.

– А сейчас мы что, дружим? Стоим раком, да покряхтываем!

– Эт ты хорошо! – Зло хохотнул здоровяк, так же прислушивающийся к разговору, и протянул руку-лопату, – Фриц Гагенбек. В мировую штурмовиком отвоевал и своё отбоялся. С Советами мы на равных можем встать, а с англосаксами только раком!

– Так! – Закивал рыжий, – Промышленность у нас мощней и народ качеством получше. Всё-таки немцы, а не полудикие славяне вперемешку с азиатами. Зато у русских сырьё и бескрайние просторы. То на то и получается.

– Жизненное пространство… – Начал было молодой.

– Ты бы думал, прежде чем говорить, – Прищурился Фриц, – я в восемнадцатом этого жизненного пространства навидался! Два квадратных метра ты получишь, а не пространство! Ты что думаешь, Германии выиграть дадут? Хрена! Историю почитай, неуч! Всегда… всегда воюют разные страны, а в конце войны приходит Англия, устанавливая свои порядки и получая финансовую выгоду. А теперь ещё и Америка – те же англосаксы, только с вроде как демократией. Нет… нельзя нам в войну ввязываться – ни за чужие интересы, ни за жизненное пространство якобы для себя.

– А вот Африка или там Азия – дело другое, – Добавил мечтательно рыжий, имя которого Вера прослушала, – Вот это я понимаю – жизненное пространство! И пространства достаточно, и вечной мерзлоты нет…

– И полудиких славян с ордами азиатов, – Усмешливо добавил Фриц, явно имеющий иное мнение о «полудиких» соседях.

В разговор вскоре оказался втянут весь трамвай, предложение советского рейхсканцлера взбудоражило немцев. Очень… очень интересные перспективы. И непростые, да…

– Фройляйн, – Симпатичный мужчина под тридцать с равнодушной вежливостью помог Вере спуститься с подножки трамвая. Девушка вздохнула еле слышно, сдерживая слёзы.

Папенька несколько помешался на сохранении родовой чести, желая выдать её исключительно за русского дворянина, притом «с положением». А где сейчас такого возьмёшь в Берлине? Да и иллюзий по поводу собственной внешности Вера не питала.

– Так и помру вековухой[31], – выдохнула она еле слышно, и поспешила домой.

– Верочка! – Порадовался папенька, целуя её в лоб, – Как сходила, удачно?

– Хорошо расторговалась, шпика купила дёшево, на него цены вниз поползли.

Заметив, как дёрнулось веко родителя, девушка добавила, старательно скрывая злорадство:

– Говорят, Советы жиры начали поставлять недавно. На улицах много о том говорят…

– А ты не слушай! – С неожиданной злобой перебил дочку отставной капитан, – Мало ли, что там на улицах говорят!

– Уйду! – Кроша зелень, думала Вера, – Вот встречу нормального мужчину, так сразу уйду! Русский, немец… хоть турок, лишь бы замуж позвал! Деток хочу, а не нести крест рода Мацевич. Сбегу без благословения!

– Практически домашний приём, – Весело щебечет Дженни, озираясь по сторонам с бокалом шампанского в руках, – простенько, но очень мило!

С невестой, теперь уже бывшей, мы объяснились. Пока оставили всё как есть – официальный разрыв в настоящее время неудобен ни ей, ни мне.

Красавица-невеста, да ещё из такой семьи, даёт… да чёрт его знает, как подсчитывать выгоду, но ясно одно – полезностей от неё немало. Одно только доброжелательное отношение клана Фарли чего стоит, с учётом многочисленной родни. А это связи среди политиков, подконтрольные СМИ и прочее.

Фарли наша связь также даёт немало – я сейчас на коне. Олимпиец, красавец… недавно, к своему удивлению, вошёл в число самых интересных мужчин Америки. Некоторые журналы даже пишут – красивых.

Долго разглядывал перед зеркалом свою рожу – может, что-то изменилось? Но нет, всё та же, будто рублённая топором физиономия – рублённая даже по германским меркам. Не урод, чего уж там… но этакий железный дровосек. Фигура – да, отличная даже по меркам двадцать первого века, а по нынешним так и вовсе… Но морда лица?!

Пришёл к выводу, что «интересный» в моём случае – богатый и знаменитый. Немаловажно – холостой и молодой при этом.

В принципе, Дженни этот хайп вокруг нас не очень-то нужен, но что значит потомственные банкиры и политики! Во-первых, умеют использовать любые мелочи себе во благо. Во-вторых… это в Зимней Олимпиаде я выступил удачно – два золота, это очень серьёзно. А впереди летняя, где я также намереваюсь выступить, и перспективы есть. Вряд ли золото, да и не факт, что хотя бы в тройку призёров попаду, но в целом должен показать неплохие результаты.

А тут разрыв… и гадай потом – сам ли я не справился или расставание с невестой поспособствовало. Репутация чёрствой и бессердечной особы после такого Дженни может и не гарантированна, но разговоры точно пойдут. Оно ей надо?

Оставшись со мной, пусть даже вот так формально, она получает статус женщины, способной вдохновлять мужчин на Поступки. На брачном рынке это должно нешуточно поднять её статус.

Объяснились и… забавно, но кажется, будто Дженни осталась разочарованной, что я так легко согласился расстаться. Не любит она меня, в этом могу быть уверен. Но что значит женщина – она меня не любит, а я, похоже, должен… Любить, добиваться и далее по списку.

Неожиданная черта характера и не сказать, чтобы она мне понравилась. Может и перерастёт потом, повзрослеет, но пожалуй – оно и к лучшему, что мы расстались. Я сам влюбился не в Дженни, а в образ улучшенной Одри Хепберн. Это я сейчас понимаю…

– Мистер Ларсен, мисс Фарли…

– Ваше Превосходительство, – Девушка протянула руку для поцелуя, слегка кокетничая с немолодым, но статным датским послом, – удачный приём.

– Вы находите? Руфус, зовите меня просто Руфус, – Любезничает хозяин вечера, надуваясь павлином перед юной красавицей.

– Тогда просто Дженни, Руфус, – Мило улыбается невеста, – Безусловно. У вас хороший вкус и чувство меры, Руфус. Или это общая черта у датчан? Перещеголять избыточную пышность хозяев Олимпиады вам вряд ли удалось бы, да и…

Дженни слегка понижает голос и тянется к послу, привставая на цыпочки.

… вы только никому не говорите, но мы точно перестарались! Пышности и роскоши хоть отбавляй, а вот хороший вкус наличествовал не всегда.

– Что вы, Дженни, – Посол накрыл её ладошку своей… я что, ревную!? – Пышность в данном случае была уместной – тот самый случай, когда хозяевам Олимпиады надо блеснуть.

– Безвкусицей! – Хихикнула в ладошку Фарли.

– Мистер Ларсен…

– Эрик, просто Эрик, – Повторяю вслед за Дженни. Приятельские отношения с немолодым, но очень влиятельным политиком, мне важны.

Приём в родном датском посольстве проводится по случаю окончания Зимней Олимпиады. Не первый и даже не десятый для меня… за последние четыре дня. Кочую с приёма на приём, успевая только переодеться.

Дженни искренне наслаждается, для неё светская жизнь привычна с детства. Сейчас ещё интересней – она уже в роли взрослой женщины, невесты одного из героев Олимпиады. Внимание, толика зависти от других женщин… мужчинам этого не понять.

Мне сложней, спасает только полученная в БФФ[32] закалка и понимание, насколько же полезны такие приёмы лично для меня.

Сотни новых знакомств! По большей части формальных, но и это уже ого-го! Будучи официально представленным, я могу обратиться к ним с какой-то просьбой или идеей, написать письмо, сослаться на знакомство при разговоре с кем-то третьим. Вариантов масса, и все полезные.

Правда, теперь и на меня тоже могут ссылаться, писать письма… Перетерплю.