Гарри думал, что так будет всегда, и на протяжении долгих лет они с Седриком будут держаться вместе. Но над его жизнью тяготел злой рок.

Седрик погиб в конце шестого курса. Его убил безумец, который верил в то, что жизнь юноши может продлить его собственную жизнь. В тот день Гарри показалось, что настал закат мира, и солнце уже никогда не взойдет над землей. Он был совершенно убит горем. Казалось, что ему никогда не пережить эту невосполнимую утрату…

Прошло три года. И вот, судьба привела Гарри в Стэмпхолл, где ему, по всей видимости, было суждено окончить свои дни. Больше не было ни смелых идей, ни высоких стремлений. Остался лишь морально изувеченный Гарри и простирающаяся над ним власть проклятья.

*

Снейп меж тем стал менее враждебен. Видимо, он наконец-то понял, что зависит от Гарри, и перестал тратить энергию на пустые оскорбления. Они вновь работали вместе и мало общались друг с другом. Снейп был как всегда холоден и безразличен. Правда, иногда он смотрел на Гарри с какой-то жалостью и снисхождением — таким взглядом старые сластолюбцы обычно смотрят на юных девушек, попадающих в дома разврата из-за бедности. Это раздражало. Гарри скорее предпочел считать себя рабом Снейпа, нежели нищей шлюхой, которую тот приютил под своей крышей.

Казалось, что Снейп перестал считать Гарри человеком, которого стоило стесняться или что-то от него скрывать. Он спокойно заходил к ассистенту в спальню в любое время суток и не удивлялся, если натыкался на него в какой-то из комнат. Гарри даже казалось, что зайди он к Снейпу в комнату без разрешения, ему за это ничего не будет.

Но стоило ему заговорить со Снейпом или обратиться к нему с каким-то вопросом, как тот напускал на себя неприступный надменный вид и, если снисходил до ответа, то делал это отрывисто и пренебрежительно.

Гарри потребовалось немало времени, чтобы понять: Снейпу нравилось винить его в своем поражении. Этот человек никогда не признавал собственных ошибок. Снейп со своим характером был обречен на вечное одиночество и изгнание.

Гарри с тоской ждал следующего раза, когда магия потребует исполнения их “супружеского” долга. Он знал, что на этот раз не будет тянуть до последнего. Поэтому, когда почувствовал знакомый тревожащий зуд на груди, понял, что пора.

Пока Гарри размышлял, как спросить об этом Снейпа и не выглядеть при этом униженным, проблема решилась сама собой. Снейп сам пришел к нему.

Он многозначительно посмотрел на ассистента и сделал кивок в сторону двери. Гарри понял все без слов и встал.

На этот раз все было немного иначе. Снейп явно не выбивался из последних сил и, похоже, пытался насладиться процессом.

Он не предложил Гарри лечь на кровать, а наклонил его над столом и собственноручно раздел, спустив с него брюки. А затем долго брал его стоя, упираясь ногой в высоком сапоге в сиденье отодвинутого стула. Пока Гарри краснел и покрывался липким потом, не в силах отделаться от мысли, что его дерут, как непотребную девку в таверне, Снейп судорожно и жалобно вздыхал за его спиной. На удивление, все закончилось быстрее, чем в прошлый раз. Снейп сбился с темпа и, вцепившись Гарри в плечи, замер, после чего с тихим стоном начал раскачиваться туда-сюда.

Приведя себя в порядок, он устало плюхнулся на стоящий рядом стул.

— Из-за вас я лишился любовника, — зло сказал он вместо благодарности.

— Что? — изумился Гарри, нервно поправляя одежду. — А я тогда, по-вашему, кто? Верная жена?

— Вы — всего лишь досадное недоразумение. Неужели вы думаете, что происходящее между нами можно назвать близостью?

— Ну, знаете ли… В отличие от вас, я не настолько опытен, чтобы знать подобные вещи. Тем более, я не обязан вас ублажать. Пускай это делает Рон из деревни.

— Уизли-то? Благодаря вам, он больше не придет.

— Второпях забыли стереть ему память? — поддел его Гарри.

— Стереть память? Да вы рехнулись! Я никогда не принуждал его к этому. С самого начала у Уизли был выбор. Конечно, я платил ему… Но он мог отказаться, и его решение никак не повлияло бы на сделку с его отцом. Он выбрал деньги.

— То есть, вы покупали его, как проститутку?

— Можно сказать и так.

— А что теперь? Его интерес к вашим деньгам ослаб?

— Он страшно напуган. Полагаю, он до сих пор вздрагивает от ужаса при мысли о виселице.

— И правильно делает, — мстительно сказал Гарри. — Впредь будет думать.

— И чем он, по-вашему, хуже шлюх из публичных домов, чей честный труд защищен законом?

— Тем, что падшие женщины удовлетворяют естественные потребности мужчин. А Уизли потакал вашему извращению. Это против природы!

— Против природы? Это и есть моя природа. Так уж вышло, что я люблю только мужчин. И не в моей воле изменить это.

— И эту низменную похоть вы называете любовью?

— Не судите по себе, Поттер. Вы ничего не знаете о любви. Я никогда не любил ни вас, ни Уизли. Мои отношения с вами — это вынужденная необходимость, а с ним… я просто приятно проводил время.

— И сколько мальчиков вы совратили подобным образом? Сколько мужчин прошло через вашу постель за эти годы?

— Двое, не считая вас.

— Правда? И что же стало с тем первым, который утянул вас в пучину разврата?

— Не смейте говорить так! — Снейп вскочил на ноги, и глаза его засверкали. — Его имя свято! Вы ничего не знаете, чтобы говорить подобные вещи.

Он глубоко вздохнул и, немного успокоившись, произнес:

— Однажды у меня был супруг. Не то жалкое подобие, которое представляете из себя вы… Наш брак был заключен магией, а не людьми. Мы приняли клятву верности добровольно. Мы были счастливы, но мой муж погиб при трагических обстоятельствах, а я не смог его спасти.

Снейп замолчал. Его лицо было бесстрастным. Лишь глубокая морщина между бровей выдавала его переживания. Гарри сосредоточенно следил за ним.

— Как?

— Что, простите? — Снейп повернулся и холодно на него посмотрел.

— Как он погиб?

Тот вновь отвернулся и дернул плечами.

— Его… разорвал оборотень.

— О, Мерлин, — выдохнул Гарри.

Как бы ни отвратительны были мужеложцы, услышанное заставило его содрогнуться. Сознание нарисовало душераздирающую картину: Снейп склоняется над мертвым телом своего изуродованного любовника… Наверное, даже у падших людей есть сердце, и они умеют искренне скорбеть.

Гарри вспомнился тот день, когда он в последний раз попрощался с мертвым Седриком, проведя ладонью по его белым, словно мраморным щекам. Гарри тряхнул головой, пытаясь отогнать видение. Несмотря на то что прошел уже ни один год, думать об этом было по-прежнему тяжело.

Атмосфера в комнате стала гнетущей. “Еще бы, — подумал Гарри, — это же логово Снейпа.” В присутствии мракоборца он всегда чувствовал себя подавленным. У него не было ни единой причины задерживаться здесь — тем более для сентиментальных бесед. Гарри встал и не попрощавшись вышел.

*

Было непонятно, что спровоцировало подобную перемену, но Снейп стал удивительно фамильярным. Сначала Гарри поразило то, что он стал обсуждать с ним свои дела. “Поттер, — говорил Снейп, — какая-то миссис Вэнсвуд просит меня разобраться с полтергейстом у нее в доме. Дело займет не больше суток. Как думаете, нам стоит туда отправиться? Или написать ей, чтобы обратилась в аврорат?” Когда подобный вопрос впервые достиг ушей Гарри, от неожиданности он пролил растопленный воск себе на брюки. Снейп никогда не интересовался его мнением, тем более, не предоставлял ему права решать. Подобная благосклонность насторожила Гарри.

За первым потрясением сразу последовало следующее. Снейп позволил ему давать распоряжения эльфу. Похоже, он смирился с тем, что Гарри останется здесь навсегда. К чести Снейпа, он старался облегчить участь своего вынужденного пленника. Гарри не мог не оценить этого. Он был бы даже благодарен наставнику за это, если бы не раздражение, которое росло день за днем.

С некоторых пор Снейп стал требовать, чтобы Гарри постоянно был возле него. Они вместе завтракали, обедали и ужинали, вместе работали в лаборатории, вместе сидели по вечерам в гостиной. Разговаривали они немного — коротко и в основном по делу. Гарри понял, что Снейп не любит беседовать о вещах, которые его интересуют. А общих тем у них не было.