Снейп долго мучил Гарри подобным образом. Юноша почувствовал, что на поясницу упало несколько горячих капель. Снейп за его спиной шмыгнул носом и вновь оперся рукой о кровать. Гарри разглядел на рукаве сорочки длинное алое пятно. “Опять у него из носа кровь пошла”, — устало подумал он.
— Будет больно, — услышал Гарри у себя за спиной и не успел понять, к чему Снейп сказал это.
Его пронзила резкая обжигающая боль. Спина Гарри вздыбилась, а сам он, вцепившись в подушку зубами, глухо завыл. Снейп полностью вошел в него быстрыми короткими толчками. Оказавшись внутри юноши, он устало упал Гарри на спину и, навалившись на него всем весом, начал медленно и лениво двигать бедрами. Гарри почувствовал его глубокое ритмичное дыхание на шее. Оправившись от первого потрясения, он поднял голову и увидел на подушке мокрое пятно от слез. Он вновь положил голову на руки и принялся ждать, когда все закончится.
Минута или две протекли в этом молчаливом соитии.
— Вы не могли бы сделать это поскорее? — в конце концов взмолился Гарри, не в силах терпеть жжение внутри себя.
— Это не так легко, как вы думаете, — пропыхтел Снейп. — Особенно в моем настоящем состоянии.
Однако задвигался быстрее, крепко сжав под собою Гарри. Дыхание участилось.
— Стоните, Поттер, — хрипло попросил он, утыкаясь носом любовнику в шею.
Преодолевая отвращение к себе, Гарри неправдоподобно и сдавленно застонал. Снейпа, похоже, все устраивало.
— Громче, — прошипел он в самое ухо.
Гарри сжал зубы и повторил то же самое.
Неожиданно Снейп затрясся, как в агонии, и, до боли сжав юношу ногами, начал судорожно хватать ртом воздух. Гарри испугался, что он задыхается. Но все быстро закончилось.
Снейп приподнял бедра и, тяжело дыша, плюхнулся на кровать, оттолкнув от себя вынужденного любовника.
— Экскуро! — тихо произнес он, направив палочку на Гарри, и уже громче:
— Все, можете идти.
Стараясь не смотреть на него, Гарри встал, быстро привел себя в порядок и вышел. Он вернулся было к себе в комнату, но стены давили на него, мешали дышать. Наскоро одевшись, Гарри вышел из дома. Целый день он бездумно гулял по деревне и окрестностям, ни у кого перед этим не отпросившись. Он вернулся в Стэмпхолл только поздно вечером. В спальне у Снейпа горел свет, но было абсурдно предположить, что тот ждал возвращения Гарри. Скорее всего он даже не заметил отлучки ассистента.
Не зажигая свет, Гарри разделся и лег в постель.
Он не чувствовал ничего. Ни стыда, ни сожаления. Он не получил удовольствия от того, что Снейп делал с ним, поэтому преступником себя не считал. Засыпая, Гарри четко осознал две вещи.
Если сегодняшнее распутство окажется бессмысленным, на утро он задушит Снейпа собственными руками. Но если содомское сношение облегчит его страдания, он будет совершать его вновь и вновь.
========== Глава 5 ==========
В конце концов, Снейпу надоело работать без помощника. Гарри был вновь допущен в лабораторию. Первое, чему он поразился, оказавшись в святая святых мракоборца после запрета, был ужасный беспорядок. Помня, что каждый день может стать последним, Снейп не тратил времени на уборку и работал, не обращая внимания на царивший вокруг него хаос. Гарри долго расставлял по местам приборы, очищал заклинанием котлы, раскладывал по местам ингредиенты и разбирал разбросанные свитки.
С того дня, когда Гарри все же отдался хозяину Стэмпхолла, он ни разу не обсуждал это со Снейпом. Ему было достаточно увидеть на следующий день, что вместо болезненных волдырей на теле остались только засохшие бурые корки, под которыми розовела здоровая кожа. Не было ни слабости, ни лихорадки — только легкий покалывающий зуд.
Это казалось невероятным. Магия сочла соитие двух мужчин супружеским долгом и отложила расправу. На первый взгляд цена за исцеление было ужасной. Но Гарри не жалел, что заплатил ее. Он знал, что с самого начала у него не было никакого выбора.
Еще ему пришлось осознать, что у него больше никогда не будет собственной жизни. Единственной целью его существования стало выживание. Каждый свой день он будет проводить здесь, в этом доме рядом со Снейпом, отодвигая от себя лютую смерть на несколько недель вперед. Возможно, он успеет за это время состариться. Возможно, он еще сумеет научиться у Снейпа ремеслу. Но он никогда не станет счастливым. Никогда не найдет девушку, которую полюбит. Никогда не прижмет к груди своего ребенка. И еще много чего, что не произойдет с ним никогда.
Гарри был глубоко несчастен. Но он быстро смирился. Видимо, предопределение не было выдумкой. Впервые глубоко об этом задумавшись, Гарри поверил в судьбу. Он привык к лишениям с детства. Его жизнь началась с нищеты и сиротства. С первых дней на ферме Гарри указали его место. Он повзрослел очень быстро. Пока восьмилетний Гарри был свинопасом, пределом его мечтаний было стать фермером, как дядя. Когда ему было одиннадцать, он впервые встретил мисс Макгонагалл, которая пришла забрать его в Хогвартс. Она была обескуражена, обнаружив, что сын сэра Джеймса Поттера не умеет даже читать.
В школе Гарри провел самые счастливые годы. Но поначалу ему пришлось там несладко. Гарри всегда был стеснителен, и чувствовал себя изгоем среди детей из знатных семей. Фамилия “Поттер” давала ему право обучаться в лучшей английской школе для мальчиков-магов, но годы, проведенные на ферме словно оставили несмываемый отпечаток. Поначалу Гарри очень сильно отставал в учебе, за что мистер Филч часто порол его и ставил перед Большим залом с табличкой “Лентяй”. Драко Малфой и другие мальчики дразнили его за глупость и плохие оценки. Юный мистер Поттер провел много вечеров в безутешных рыданиях.
Тогда он понял, что ему не на кого рассчитывать в этой жизни, кроме себя. Гарри стал неистово учиться. За два года он сумел обогнать большинство однокурсников по многим предметам. А вскоре стал лучшим в школе по Защите от Темных искусств. У Гарри появились друзья на Гриффиндоре. Он сблизился с Симусом Финниганом и Невиллом Лонгботтомом. Они были хорошими ребятами, но, когда Гарри исполнилось четырнадцать, в его жизни появился он.
Гарри заметил его только на четвертом году обучения. Он обратил на него внимание на пиру в Большом зале и изумился, как все это время мог не замечать столь совершенное и прекрасное создание.
Седрик Диггори, единственный сын сэра Диггори, был старше Гарри на два года и учился на шестом курсе Хаффлпаффа. Он был одним из самых талантливых и красивых юношей в Хогвартсе. Когда Гарри впервые обратил на него внимание, он был поражён его изяществом, а в душе поселилось странное чувство тянущей боли и при этом какого-то невероятного счастья.
Гарри понял, что он готов пойти на что угодно, чтобы добиться расположения блистательного юноши. Он мечтал стать его самым преданным, нежным другом, но не знал, как завладеть его вниманием. Долгими ночами он страдал от тоски и собственной ущербности. Гарри хотелось стать таким же красивым, сильным и неотразимым, как Седрик. Судьба оказалась в очередной раз к нему несправедлива: Гарри был худым бледным мальчишкой с вечно растрепанными волосами. Рядом с этим юношей он чувствовал себя гадким птенцом, который с восхищением смотрел на великолепную птицу. Он втайне обожал Седрика и не смел поднять на него глаза, когда тот проходил мимо.
Его благословением стал случай. Однажды Сердик неудачно упал на матче по квиддичу и сломал запястье. Наплевав на снитч, который кружил у него перед глазами, Гарри стремглав бросился вниз и первым попытался поднять его. Матч был прерван. Гарри проводил Седрика до больничного крыла.
Так они и познакомились. Через некоторое время у них сложилось что-то вроде дружбы. Седрика забавляла восторженность младшего товарища, а Гарри был впервые так ошеломительно счастлив.
Он быстро привязался к Седрику. Приятели проводили вместе все больше времени. Они оба любили квиддич, приключения и боевую магию. У них были веселые прогулки и долгие часы разговоров. Гарри каждый раз с грустью расставался с Седриком на ночь. Он страдал от того, что не живет с ним в одной комнате. Он был настолько очарован своим незаурядным, удивительным товарищем, что сидя с ним на ковре у камина, каждый раз мечтал заключить его в собственнические объятия и молитвенно прижаться губами к щеке. Тот миг, когда Седрик однажды взял его за руку и переплел их пальцы, стал самым восхитительным воспоминанием об их дружбе.
