И всё.

Всё.

Боже.

Опять.

Я неизбежно возвращалась к образу смерти. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, и я зажала рот рукой. Глубоко внутри я надеялась, что Лукас не нарочно медлит, а продумывает план и готовится, не надеясь… что? Прикончить Джея? Вдруг Лукас желает наблюдать, как он умрёт?

«Смерть страшна, но не противоестественна». Кошмар. Дикость. Готова повторить сотни раз. Лукас чужой. Непонятный, посторонний, неизведанный, оттого пугающий.

Время утекало. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда.

Я вскочила с места, за пару рваных стремительных шагов оказалась рядом с Джеем и схватила его за щиколотки, потянув на себя. Он тут же стал отбиваться, рот его скривился в крике, в мольбе. Абсурдно, но пришлось бороться и стараться оттащить его хоть на немного от воды. Внутри всё ухало и трепетало от волнения. Было уже даже неудивительно, что я боялась за Джея. Я не могла и подумать о том, чтобы просто так его отдать.

— Джей, — тихо позвала я, чтобы прояснить замутнённый разум. — Джей! Это Миранда, слышишь. Я здесь.

Он чуть поослаб, и я, собрав все силы, сумела перехватить Джея за плечи и заткнуть его уши пальцами.

Через минуту рядом появилась Зои и будто нехотя протянула мне запасную пару беруш. В её глазах не было никакого сочувствия и участия. Хотя она и помогла держать Джея, пока я закладывала беруши, я заметила, что она делает это будто бы из одолжения, и возмущение могло бы взыграть во мне с новой силой, если бы я так не нервничала. Только в сторону Лукаса Зои посматривала с нескрываемым волнением.

Озеро ослепительно блистало, сирены кружили вокруг Лукаса. Всё произошло за секунды. Лукас придвинулся к воде и склонился над ней совсем близко. Сирена дотронулась до его руки. Она уже пела прямо в ухо, тянула на себя, околдовывая и упрашивая уплыть с ней.

Но ему было всё равно. Лукас быстро схватил сирену за запястье, и его пальцы засияли. Вдруг произошло нечто невероятное. Лица сирен исказились. Теперь то были страшные чудовищные гримасы, застывшие перед ледяным кошмаром. Даже в берушах я слышала этот крик. Чудовища, молящие о пощаде, трепещущие от ужаса перед неизведанным, ставшие слабыми и жалкими. Сирена продолжала извиваться. Было невыносимо смотреть на её агонию, на её беспомощность. Лукас держал крепко, и я увидела, как искра белоснежной ледяной магии соскочила с ладони и поползла дальше. Запястье сирены вспыхнуло бело-голубым пламенем. Губительное волшебство стремительно перекинулось на воду, и по озеру побежала кромка льда. Повеяло холодом.

На лице Лукаса не дрогнул ни один нерв. Как упоительно спокоен и жуток он был в этом геройском злодеянии! Другой рукой Лукас стремительным движением сорвал с шеи сирены медальон и разжал хватку. Сирена отпрянула, освободившись. Вода вернулась в прежнее состояние, лёд исчез, будто его и не было. Озеро исказилось волнами и шквалами брызг. Они уплыли.

Недолго помедлив и убедившись, что всё правда кончилось, я сняла злосчастные беруши, закинув их в карман кардигана, и снова посмотрела на Джея, который уже открыл глаза и приподнял голову, тяжело моргая. Лукас поспешил к нам. Зои сразу же встала и робко обняла его, он обнял в ответ, начав поглаживать её по спине свободной рукой (в другой он сжимал кулон).

Нужно было время, чтобы передохнуть, опомниться и осознать, что всё позади. Очередное испытание подошло к концу.

Я тоже встала и протянула руку Джею, подумав, что ему может понадобиться помощь, чтобы встать, но он по-джентельменски покачал головой. В следующую секунду он и вправду поднялся сам, отряхиваясь. Я больше не могла смотреть на него так, как прежде. Я вдруг поняла, что именно он сделал, и мысль о том, что он спас меня, поразила. Дурак. Пожертвовал собой. Боже, дурак, дурак, последний дурачина. Я и подумать о подобном не могла. Разве я этого достойна? Того, чтобы отдать мне единственные беруши?

Будто молния ошеломила меня: я могла умереть. Но, чёрт возьми, он тоже мог погибнуть! И он подумал, что я важнее?

Да, я тоже немного помогла ему. Но он-то был первым. И он не раздумывал.

— Что случилось? — спросил Джей, потирая виски — наверное, сирены затуманили ему разум даже сильнее, чем мне. — Я достал кулон?

— Ты? Неужели? — Лукас помахал кулоном прямо перед носом Джея. Зои вторила Лукасу издевательским смешком.

Странное, невероятное сходство.

Одна сирена начинает петь, и ей вторит другая.

Лукас усмехается, и ему вторит Зои.

Жестокость существует везде, хоть и в разных формах.

Чем тогда люди лучше сирен?

— Вообще-то, если ты не видишь (а ты правда не видишь дальше своего носа), то Лукас достал голос, а не ты, — защебетала приторно Зои, и меня охватило возмущение. — Ты, конечно, пожертвовал собой, но это было больше глупо, потому что — смотрите-ка на него! — ты решил доказать всем нам, таким, видите ли, глупым и ничтожным, что ты герой. Ты сделал это не потому, что беспокоился, а ради якобы справедливости. Можно было не отдавать свои беруши. Миранда и то догадалась просто заткнуть уши пальцами и подождать меня.

«Миранда и то». Меня бросило в жар. Понимала ли Зои сама, о чём говорит?

«Он же спас меня! Ты что, не видишь?» — хотелось кричать мне, но она бы не услышала в любом случае, и я снова разозлилась. Обвинять в моральности, благородстве, способности прийти на помощь и пожертвовать собой — очень оригинально. Боже. Не маскарад, а театр абсурда.

Джей посерьёзнел и опустил взгляд. Он застыл на месте, о чём-то задумавшись. Зои фыркнула, а Лукас повернулся ко мне и вдруг по-доброму улыбнулся.

— Держи, Миранда. — Он передал мне драгоценный кулон, и тот, точно умышленно, по волшебству, сверкнул в ладони.

— Спасибо, — заставила я сказать себя, и Лукас кивнул, не обратив внимания на мою мрачность.

— Мне было не трудно. Ради тебя стоило стараться, правда, — ответил он.

Я изобразила благодарную улыбку, но почувствовала себя неуютно. Мне хотелось, чтобы день уже поскорее кончился, и я бы провалилась в спасительный сон.

День правда был длинным и выматывающим. Зои и Лукас тоже засобирались спать и направились к заранее поставленным палаткам (одна предназначалась для нас с Зои, другая — для Лукаса и Джея). Я же замешкалась, заметив, что Джей не торопится уходить. Он сел у озера, прижав колени к груди и обхватив их руками. Я ощущала, что не могу просто так оставить его. На душе было неспокойно.

Я не прогадала. Тот разговор. Тот вечер, граничащий с ночью… Мурашки по телу.

Зои обернулась на полпути и смерила меня взглядом.

— Ты пока не идёшь, я так понимаю?

— Нет, но я скоро. Наверное.

— Этого стоило ожидать. — Она наклонила голову вбок и недовольно вздохнула. Будто бы я была капризным ребёнком, а она — моей матерью, которая решительно не понимала, что со мной делать. — Молю, не задерживайся. Ты же хотела поговорить. Безу-умно интересно, что ты скажешь.

Вскоре они скрылись в палатках, а я подошла к Джею, который, не отрываясь, смотрел в чёрное водное зеркало.

— Ты спас меня, Джей, — сказала я, подумав, что наверняка покраснела.– Я даже не знаю, как тебя благодарить.

Он повернул голову, и наши взгляды столкнулись. Мы ничего не говорили вовсе некоторое время.

— Что ты так смотришь? — только и спросил Джей, хотя он тоже оглядывал меня тепло, благодарно и как-то заворожённо. По-волшебному. По-особенному.

— Да так. — В голову вдруг полезли всякие глупости. — Никогда раньше не видела настоящего героя, знаешь ли. — Я ненароком закусила губу, а затем улыбнулась во все тридцать два зуба.

Джей отмахнулся, но я видела, как он довольно зарумянился.

— Перестань. Я обещал твоему отцу, говорил ведь.

«Обещал», — подумала я и вроде как немного поникла. Как же иначе. Но внутри теплилась надежда, что он капельку лукавит.

— Лучше прими благодарность от меня, — продолжил Джей. — Я тебе обязан.

— Ты что? Конечно же, не за что, глупый, тебе не надо ничего говорить, — засмущалась в свою очередь я и добавила, пока эта канитель благодарностей не переросла в нелепость: — Ты не идёшь спать?