— Не говори так. И вообще я же попросила: давай не будем об этом.

— Как пожелаете, ваше величество. — Она помолчала, сглотнув, и огляделась. — Что ж, становится скучно, пора бы парням и просыпаться. Ты собираешься будить своего дружка? — ядовито фыркнула Зои, скривясь и кивнув в сторону Джея.

— С удовольствием. А ты буди своего любимого мужа, — парировала я. Прошло много лет, прежде чем я поняла, что Зои тоже можно поддеть. К счастью, она не стала отвечать. Только посмотрела на меня, не моргая, и выдохнула, а потом потянулась к Лукасу.

— Лукас, просыпайся скорее. Сколько можно спать? Ты так давно лёг.

Зои совсем неласково потрепала Лукаса по спине, тот заворочался и потёр кулаками глаза.

— Мы уже приехали? — спросил он вполголоса, довольно улыбнувшись. Я, уловив незамысловатую отсылку, тоже невольно хихикнула, и Лукас тут же одарил меня благодарным и в какой-то степени восхищённым взглядом. Зои, правда, ничего не заметила. Она выглянула в окно и обернулась к панели управления, а потом заскользила пальцами по дисплею, на котором высветилась карта с движущейся точкой — нашей каретой.

— Осталось примерно два часа пятьдесят восемь минут пути. За окном двадцать градусов выше нуля, без осадков, облачно, — забубнил звонкий и радостный женский голос. — Не желаете ли послушать подборку лёгкой музыки для отличного начала дня?

— Как же меня раздражает этот подручный. — Зои пришлось повозиться, прежде чем голос замолчал. Она так усиленно нажимала на экран, будто от этого зависела как минимум наша жизнь, а не то, будем ли мы слушать музыку.

— Можно было бы ещё поспать, — пожал плечами Лукас и сел. — Нам некуда торопиться. Лучше бы подольше отдохнуть: непонятно, что нас сегодня ждёт.

— Хватит спать, — хмуро сказала Зои и обратилась ко мне: — Миранда, давай буди своего ненаглядного.

Лукас приподнял левую бровь и тактично отвернулся к окну, пытаясь скрыть желание усмехнуться. Я понимала его, но вдруг в мозгу промелькнула поразительная мысль. Они с Зои ладят из рук вон плохо. Он надеется на лучшее и тянется к ней изо всех сил, она же и была бы рада находиться с ним рядом, не отстраняться от него, но в итоге выходит наоборот: Зои Лукаса отталкивает. Но есть то, что их роднит. И это «родство» происходит само собой. Искреннее ведь всегда невольное.

Вчера мы с Лукасом сблизились. Я отчаялась настолько, что рассказала ему о самом, наверное, страшном, что только происходило в моей жизни. Но Лукас до сих пор был чужой. Когда он успокоил меня, он сделал шаг в мою сторону. Когда рассказал о части менталитета своего народа и себя, он сделал шаг от меня. Я подозревала, что не надо верить ему до конца. Наверное, я преувеличивала, даже драматизировала, но я почувствовала, что меня хотят обмануть. Он сказал, что не тронет Джея, и сейчас он и вправду промолчал. Но я поняла, что не переубедила Лукаса и что он в любой момент может дать себе вольность и начать конфликт, поддержав Зои и посмеявшись над её шуткой.

Меня пробила догадка, что они не воспринимали мои слова о Джее всерьёз. Подумаешь, какая-то Миранда. Такая умора. Защищает бедного мальчика… В этом они были едины. Решили сблизиться через раздражение и ненависть.

«Ненаглядный». Было бы очень смешно, не будь так грустно. Перед глазами замелькали картинки, и на каком-то внутреннем, неосязаемом и глубинном, уровне мне почти стало невыносимо печально. А если бы я призналась Джею, то как обернулась бы судьба? Может, тогда это слово не было бы наполнено ехидством и Зои произносила бы его с нежной и доброй иронией?

Прочь. Прочь.

Я коснулась волос Джея, ощутив, как сквозь тело проходит заряд.

— Джей?

Он заворочался, нехотя открыл глаза и вытащил из ушей беруши. Понятно, почему он ещё не проснулся от наших шумных недомолвок.

— Беруши — великое изобретение человечества, — сказал Джей. — Интересно, а нет специальных беруш для тех людей, которые слышат чужие мысли? Например, у Дженнифер Валери Мэй…

Мы так долго не общались с Джеем лично, что я успела забыть, как он боготворил Всемогущую Светлую принцессу. Ему даже наша королева не так импонировала, как Валери. Хотя это логично, учитывая, что королевской семьёй были избраны Кассандра и Уильям, родители Виктории. Людьми они, пожалуй, были неплохими, но мы с Джеем знали их слишком хорошо, чтобы ими восхищаться. Да и я, несмотря на попытки прилепить меня к Виктории, не любила приезжать в их дворец, каким бы роскошным он ни был.

Зато Валери… Джей, похоже, начал фанатеть от неё сразу, но он говорил, что питает к ней особо возвышенную любовь. Тем не менее, его трудно обвинить в этом: такой завлекательный у девчонки был образ. По ней сходили с ума чуть ли не с тех пор, как лет пять назад её, десятилетнюю девочку, вдруг объявили будущей наследницей Тридевятого королевства вместо её старшей сестры, которая уже вот-вот должна была взойти на трон. Банальная история ещё со времён Спящей красавицы: во дворец пришли какие-то мудрецы и предсказали, что Джульетта не может быть королевой и лучше передать трон Валери. Джульетта от злости отказалась от короны, разозлившись и чуть не сломав её: будто бы девица не читала никогда о Вещем Олеге и не знала, что её вспыльчивость сыграет злую шутку. Вот и пришлось готовить к трону Валери. В общем, мутная история. С одной стороны, менять всё из-за мудрецов или пресловутых экстрасенсов — это так по-нашему, по-волшебному, так… опрометчиво. С другой стороны, судить было рано. Валери уже долгое время оставалась подозрительно приятной.

Говорят, что в Реальном мире изумляются, откуда в книгах так много избранных. А что делать, их и вправду пруд пруди. Для Дженнифер напророчили великую судьбу и увидели в ней огромную магическую силу. В четырнадцать (почти пятнадцать) лет образ девочки стал ещё притягательнее. Что тут добавить: Мэри Сью и есть Мэри Сью. Валери автор создавал для того, чтобы она блистала: колдовала, сражалась со злом, была самой доброй, милосердной, талантливой и красивой королевой и героиней.

А сейчас, когда я вспоминаю прошлое и пишу это, то с содроганием сердца думаю, что я тоже была создана для того, чтобы боготворить её. В худшие времена ты готов броситься куда угодно, лишь бы тебе помогли, даже обратиться к власти и чуть ли не поклоняться светлому лику короля или королевы. Правда, если подумать о причинах Нашествия, то это как раз пример того, как королевская власть только испортила положение. Но мой ли это случай? Кто знает…

— О Боже, — машинально воскликнула я без капли возмущения. — У тебя ещё вся комната в её плакатах, да? Давай, скажи, что хочешь, чтобы тебя будила она, а не я…

Глаза Джея оживились и заискрились: то ли от желания убить меня за то, что я вспомнила, то ли от неподдельного интереса.

— Ну меня вполне устраиваешь и ты. Особенно если ты принесла мне завтрак в постель…

Казалось, глаза Зои закатились так сильно, что совершили поворот на триста шестьдесят градусов и вернулись в первоначальное положение. Меня же разговор с Джеем скорее веселил.

— Тебе лишь бы поесть, — улыбнулась я.

— Кто бы говорил, любительница малиновых пончиков. Да, и не смотри на меня так.

Какой же он мой.

— Тебя не обманешь, Джей. Могу бросить в тебя чем-нибудь. Хорошо, что идти далеко не надо. Хотя с твоей любовью к играм с мячом ты не сможешь поймать даже булочку с расстояния вытянутой руки.

— Да-да, издевайся надо мной, — нисколько не обидевшись, посмеялся Джей. — Издевайся надо мной, мисс формула-дискриминанта-лучше-теоремы-Виетта.

— Кто это говорит? Неужели мистер Клегг-лучше-Миранды? Или это мистер-не-отличаю-рибосом-от-лизосом?

— Вообще-то Клегг… Ладно, зато я точно знаю, что Толстой вовсе не многословный и не скучный.

— Это да, — закивала я.

— Боже, ну может, хватит? — сказала Зои, которая явно не могла смириться с тем, что она не принимала участие в разговоре. Её сердце и не наполнялось теплом, пока моё горело воспоминаниями. — Что вы тут устроили, голубки?