— Ромка, ведь это ты! И не отпирайся! Теперь я понял, что меня так насторожило в тебе. Извиняться за вчерашнее не буду. Ещё и сейчас добавил бы. За то, что бросил меня и не дал знать, что жив. Бог он видите ли! Говнюк ты после всего! Я оплакиваю единственного верного друга, а этот друг преспокойно женится и разгуливает с моим любимым драконом по всему континенту. И на меня ему плевать с высокой колокольни. Да ещё и истинного моего умудрился у врага проворонить! — разговаривал я сердитым шёпотом, скрывая радость от воскрешения любимого друга. И похрен, что я его вчера резал! Значит за дело. Стремительно подошёл и по-братски крепко обнял этого невозможного, но такого мне дорогого бога оборотней.

— Анзор, я пришёл сказать, что Сеня объявился. Только будь, пожалуйста, осторожен — он ведет себя странно. Временами он теряет память. И к вам с Гришей я его не пустил, просил Мика задержать, а сам пришёл предупредить, — Ромка немного отстранился, но по всему было видно, что рад такой моей реакции на известие о том, что он жив.

А я, кроме того, что Сенька жив, уже и слушать больше ничего не хотел. Подумал, разбудить Золотко, да раздумал — Гриша слишком устал за эти дни. «Сколько я знаю уже — и воскрешение в вулкане, и принятие родов. А сколько не знаю? Не известно, когда он в последний раз спал? Пусть спит. А проснётся — у нас уже радость. Сенечка наш вернулся, и мы теперь никогда не расстанемся! Да что в нём может быть странного? Небось опять в нашей любви не уверен, хорошо хоть домой на сей раз явился, а не телепорт в тьмутаракань настроил и сбежал», — голова думала, а ноги уже несли туда, к ребятам и к мужу Ромкиному, который не пускал ко мне Сеньку.

В двери я вошёл стремительно и сразу же принялся глазами разыскивать своего ненаглядного истинного. Странно, но он ко мне не очень-то и торопился, словно был не уверен, рад я его присутствию или нет. Наверное, думает, что ругаться сейчас на него буду. Что ж, не так он и не прав, но не тут же, не при свидетелях. Потом, за закрытой дверью нашей общей спальни получит нагоняй, а после уж заласкаем его, самовольщика такого. Подошёл к нему и не удержался, обнял его на людях, притиснул к себе крепко — родной, любимый, мой.

А Сенька уже и целовать меня тянется, тоже видимо соскучился и хочет задобрить, чтобы не сильно ругался на его самоуправство с переходами в стан врага. «Так, нечего всем наши ласки показывать — бегом в спальню! Золотко потом выспится, а сейчас пусть порадуется на любимого мужа!» — я уже начал настраиваться на долгие предварительные ласки в постели. Все пока в относительной безопасности, а решить, что дальше делать с легендами и спасением мира можно и потом. Не всё же сразу в один день!

Вообще у меня в голове будто кто-то щёлкнул переключателем и все государственные дела и всё остальное ушло на второй план. Хотелось только быть рядом с Сеней, а пока шли до спальни, то и Золотку его показывать расхотелось. Увести Сеньку разве в другие покои и там насладиться им сполна? Да! Так и сделаю!

Пока думал, мы уже дошли до моей спальни. А ведь бывшая Сенькина комната пустует! Значит, нам сюда.

Завёл его в комнату, а у самого уже терпенья нет — так поцеловать его хочется. Притянул к себе совсем немного не дотянув до кровати, да в губы Сенины впился, забирая в свой рот его язык, посасывая его, не желая, чтобы эта ласка вообще когда-нибудь прекращалась. В горло что-то стало скользить мягко — да, так!.. Мечтаю, чтоб он во мне поселился! Так он ещё ближе ко мне будет! Мой, весь мой, а я — его! Глубже, ещё, да!..

— Анзор, нет!!! Борись, огонь!!! Нет!!! — истошный вопль раздался от двери.

Очнулся, словно воды ледяной кто на голову вылил! Увидел перед собой торжествующие чужие глаза на родном Сенином лице, а в горло всё дальше протискивается что-то скользкое и противное, как щупальце.

«Бррр!» — и не долго думая я выпустил из себя пламя, с одним лишь желанием сжечь в себе эту гадость.

Странно, но вместе с щупальцами начало гореть и Сенино тело, оседая на пол пеплом, как ненужная бумага. Буквально за несколько минут всё было кончено — вместо любимого нашего Сени нам осталась только горстка пепла. А у порога комнаты, осев на пол, не стесняясь слёз рыдал Золотко. Рядом стоял хмурый Рома — похоже, это он и спас меня, вовремя разбудив Золотко и направив сюда.

А мне теперь хоть самому себя жги — жить расхотелось…

Голдиолус/Гриша

— Гришка, вставай, да вставай же я тебе говорю! Анзор с Сенькой в соседнюю комнату завернули, а мне, как бы это не с руки к ним вламываться — ты же у нас Сенькин муж! Только что-то мне поведение вашего муженька не нравится. Он хоть и раньше тихенький у тебя был, особо не выделялся, а сейчас совсем на себя не похож. Да и забывается — ощущение, что из наших он никого не помнит. А там, откуда он пришёл неизвестно, что с ним сделать могли. Сам же видел последствия подчинения. Да встанешь ты наконец? — я, сонно моргая, пытался уместить в своём совсем не отдохнувшем мозгу поток новой информации, а этот шальной бог оборотней тряс меня в нетерпении за плечо, мотыляя чуть не по всей кровати.

— Не прекратишь меня трясти — поднимусь, когда с кровати я тебя стукну! Все мозги последние вытряс! Да прекрати ты, малохольный! — слава богине он наконец-то прекратил надо мной издеваться. И тут до меня дошло — Сеня! Ромка сказал, что Сеня странный и уединился с Анзором. Их конечно много связывает, но и я, как бы не последний человек в семье! Надо и мне к ним поторопиться, и если уж, на то пошло и последить за любимым. Я ему, конечно всецело доверяю, но я видел каким был Василий под действием заражения иномирской гадостью и уже начал не на шутку волноваться за Анзора. Тем более подозрительно это как-то — без меня уединяться. — Ладно, веди меня уже, куда там они свернули. Посмотрим, чем они там занимаются.

Что ещё немного, и мы безнадёжно опоздали бы спасти Анзора, я понял буквально с первых секунд. Он стоял с блаженной миной на лице и упоённо заглатывал внутрь что-то очень похожее не на щупальце, нет, у того присоски есть, а тут просто шланг какой-то, противного бледно-голубого цвета. Шланг этот тянулся изо рта Сеньки моего, только вот на Сеню там было похоже только тело, а лицо приобрело мерзкое торжествующее выражение, чужие глаза на любимом лице так и лучились предвкушением грядущей подлянки. Он словно собственник смотрел на Анзора прикидывая, как лучше распорядиться доставшимся телом.

От ужаса, что ещё чуть и Анзор безвозвратно будет потерян, я заорал не своим голосом. Очень вовремя и действенно заорал — Анзор будто проснулся от гипноза и сразу же сделал то, что требовал Сеня, когда передавал послание через Микаэля — попросту сжёг Сеню. А вместе с ним и того, кто поселился в нём.

А меня затрясло от двух противоречивых чувств, раздираемых меня на части. И не в силах больше удержаться на ногах я, рыдая от облегчения, что Анзор спасён и мерзкая пакость побеждена и от горя, что Сеня погиб, возложив себя на алтарь спасения мира, сполз по стене на пол.

А Анзор ушёл! Вот взял и ушёл, даже не наклонился ко мне рыдающему, когда проходил мимо, словно это я виноват, что так получилось с Сеней. И глаза отвёл, будто и видеть меня не хочет после всего.

А я проклиная свою чувствительность, повсхлипывал ещё немного, оглушённый чувством своей ненужности теперь уже никому в этом мире и принял решение уходить. Здесь меня больше уже ничего не держало — тот, ради кого я бы мог остаться недвусмысленно дал понять, что я теперь свободен и от него.

Любимый муж, пожертвовав собой ради всех, оставил меня одного, да я скорблю о нём, но где-то глубоко в подсознании я всегда знал, что это когда-нибудь случится. И словно что-то настраивало меня на такой исход наших отношений. Наверное, это чудовищно звучит, но потеря Анзора в моём сердце отозвалась много больнее, заставив понять, что никакие чувства не вечны ни под каким небом любого мира. Ни слова, ни поступки ничего не значат — пока ты говоришь и делаешь то, что должен — ты нужен и важен, но стоит тебе сделать что-то не так и от тебя тут же отвернуться, не заметив даже твоё отсутствие. Но, Богиня, что я сделал не так? Не дал чужаку овладеть Анзором и потребовал, чтобы тот боролся за себя? Выбрал между двумя дорогими существами того, кто заведомо остался при своей сущности? Что я сделал не так?!