Позвав адъютанта, командующий приказал ему брать все бумаги, имеющиеся в его кабинете, и нести их на кухню. Присоединившись к нему, Боргезе охапками собирал папки с досье. На кухне был разведен огонь, в котором и сгорела информация, не предназначенная для посторонних глаз.

8 сентября по радио официально было объявлено о перемирии. Это сообщение обрушилось на Боргезе как удар грома среди ясного неба, смело все его планы и надежды. «Неужели король предал нас?! – спрашивал он себя. – Если так, то что тогда делать нам?! Присоединиться к этому позорному для страны перемирию?! А может, король взят в плен заговорщиками и не имеет отношения к происходящему? Ведь он до сих пор хранит молчание, – промелькнула искорка надежды. – Как бы там ни было: отсутствие реакции короля – плохой знак как для него, так и для армии». Горькое разочарование проникло в сердце принца. Он ощутил себя оскорбленным и преданным. Его безграничная вера в короля дала глубокую трещину.

– Муссолини и созданные им правила, – сказал Джелли, бросив робкий взгляд на Бафомета, – будут существенно влиять практически на все переменные уравнения, включая и левую часть. Я намеренно избегаю вводить дуче в уравнение, потому что тогда мне придется уравновешивать его слева аналогичным левым показателем или суммой коэффициентов, вследствие чего уравнение рискует стать слишком громоздким. Поэтому я обозначу Муссолини над уравнением. – Джелли опять посмотрел на Бафомета, но уже более уверенно. – Он будет являть собой условие.

Макнув губку в кровавые чернила и слегка отжав ее, докладчик записал в правом верхнем углу обозначенное им условие уравнения. Бафомет, сдвинув брови к переносице, серьезно смотрел то на Джелли, то на записи на стене. Первоначальное презрение великого академика Ада к стоящему перед ним узнику Хоронзона испарилось. Бафомет анализировал услышанное. Идея перевода главной переменной из уравнения в его условие пришлась ему по душе.

…А тем временем где-то на краю Вселенной, там, где простирается вечный мрак, нечто незримое и огромное стало просыпаться. Безмолвную темноту, царящую на краю, стали нарушать непонятные вибрации, идущие изнутри бездны. Как будто эта самая темнота ожила и начала дышать. Затем она стала медленно пошевеливаться, словно пыталась подняться, раз за разом создавая все более сильные волны вокруг себя. Со стороны это напоминало огромную черную дыру космоса: только она не поглощала извне, засасывая в себя, а наоборот, работала от себя, сотрясая своими движениями все вокруг.

Невообразимо огромное соединение черной массы просыпалось и начинало двигаться, производя импульсивные толчки в разные стороны. Необъятная масса издавала леденящие душу звуки, пытаясь сдвинуться с места. Она как будто пыталась взорваться или разродиться чем-то, спрятанным в ее нутре, являя при этом ужасающее зрелище.

Перемирие, тайно подписанное маршалом Бадольо 3 сентября и объявленное 8 сентября, перевернуло все планы Вермахта, раскрыв «предательский маневр, наносящий удар в спину немецкого друга и союзника». Немецкий генеральный штаб не заставил ждать ответа, немедленно приступив к реставрации в Италии фашистского режима Муссолини. Не теряя времени, англо-американские войска без помех высадились южнее Неаполя. В тот же день немецкие войска начали проведение операций «Акс» и «Шварц»[11]. Порты и торговые суда, стоявшие в них, попали в руки немцев, но большая часть итальянского военного флота смогла уйти на Мальту. Боргезе и его люди остались в Ла Специи. Они терпеливо ждали решения короля, которому присягнули, поступая на службу во флот.

Очередной день на базе в Ла Специи подходил к концу. Моряки уже поужинали и большинство из них находилось в комнате отдыха. Кто-то играл в бильярд, кто-то пытался шутить, чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, но в основном все молча сидели, думая о том, когда закончится эта гнетущая неопределенность. Объявленное перемирие спутало их планы. Они не понимали теперь, кто враг, а кто союзник. С кем и против кого воевать? И воевать ли вообще? Каждый из них ждал решения командира.

В комнату тихо вошел один из сослуживцев и сообщил об исчезновении короля. Оказалось, что Виктор Эммануил III в страхе бежал из Рима в сопровождении некоторых высших офицеров и генералов, так же как и он напуганных и больше всего заботившихся о том, как спасти собственные жизни. Король и его немногочисленная свита направились прямиком на Адриатическое побережье, в Бриндизи, где и остановились под охраной англо-американских войск.

Это внезапное бегство монарха, бросившего на произвол своих солдат, без директив, без приказов, было самым страшным ударом, который монархия могла сама нанести по своим самым верным подданным. За несколько часов армия по всей Италии разложилась окончательно.

Глядя на вероломное предательство Бадольо и постыдное бегство короля, принц Боргезе выбирал свой лагерь. Он был союзником Германии в дни ее побед, он не может сегодня отвернуться от нее в период поражений. Где тогда будут его честь и принципы? И, даже если бы он захотел присоединиться к союзникам по антигитлеровской коалиции, он бы не смог этого сделать. Командующий Дечима МАС ясно понимал, что объявление перемирия означает добровольный отказ Италии от всех своих заморских завоеваний.

15 сентября 1943 командующий Боргезе срочно собирал весь личный состав X флотилии МАС. Широкоплечий, с нахмуренным лицом, он решительно обратился к своим солдатам:

– Я считаю, что мы теперь свободны от данной нами королю присяги. В последние дни я со всех сторон рассмотрел положение дел. Бадольо и королю англичане и американцы дали красивые обещания, которые никогда не будут выполнены. Ни Рузвельт, ни Черчилль ни при каких обстоятельствах не вернут Италии ни пяди ее африканских территорий. Кроме того, в этой бесчестной и ужасной игре Савойский королевский дом рискует окончательно потерять корону. Если мы, сражавшиеся плечом к плечу с нашими немецкими товарищами, будем побеждены, вы увидите: Италия погрузится в еще больший беспорядок, чем тот, который царил в стране с 1918 по 1921 годы. А я этого не хочу.

Выждав немного, принц продолжил:

– У нас есть союз с Германией. Его приняли народ и король. Мы должны, чтобы сохранить честь нации, уважать его до самого конца. Я понимаю, что таким образом мы ввязываемся в авантюру, которая для нас может не иметь выхода. Я прошу вас хорошо это осознать. – Боргезе слегка повысил голос, как бы подчеркивая значимость сказанного. – Поэтому те, кто считает своим долгом следовать за королем, могут выйти из строя. Никто вас не осудит за ваш выбор. Вы покинете Ла Специю беспрепятственно. Здесь должны остаться только добровольцы.

Боргезе смотрел на стоящих перед ним солдат, которых он сам взрастил и воспитал. Стройные шеренги спецподразделения безмолвствовали. Он проходил вдоль рядов, глядя в глаза бойцов, но ни одни из них не выдали замешательства. Солдаты знали, что командир – честный человек. И если он что-то сказал, то обязательно сдержит свое слово. Никто из них не пожелал выйти из строя и покинуть ряды флотилии.

Обойдя всех, стоящих на плацу, командир вернулся на место и снова заговорил:

– Страны, которой мы присягали, уже нет. Нет той страны, за которую каждый из нас воевал всю свою жизнь. А раз нет страны, мы должны либо исчезнуть вместе с ней, либо построить собственный мост, который свяжет нас с нашими погибшими товарищами. Если мы признаем, что страны больше нет, то получается, что все наши боевые товарищи, сражавшиеся с нами плечом к плечу, отдали жизни ни за что. Получается, что их как бы и не было. Я считаю нашей прямой обязанностью сохранить память о бойцах Десятой флотилии МАС, сражавшихся с нами рука об руку и принявших смерть за будущее Италии.

Командующий Боргезе смотрел на солдат, читая их настроение: