Синьор Аугусто, прищурясь, посмотрел на молодого человека, сидящего перед ним, и ответил:

– Я тот, у кого ваши товарищи до прихода к власти Муссолини хотели отобрать все, что он имеет. Я – буржуй. И именно поэтому сейчас я предлагаю вам свою помощь: дальнейшее противостояние может разорить буржуазию. Моя цель состоит в объединении наших усилий против общего врага.

– Я передам ваше согласие и предложение своим людям, – ответил Даллей и, поправив пиджак, направился к кассе. Расплатившись, он быстро вышел на улицу. С неба падал редкий снег. Артуро втянул голову в плечи и ускорил шаг. Пройдя метров двадцать, он столкнулся с мужчиной, который вырос перед ним как будто из под земли.

– Извините, – машинально сказал рабочий «ФИАТа».

– С тобой хотят поговорить, – ответил «случайный» прохожий. – Зайди в машину. – Незнакомец слегка кивнул в сторону стоящего на краю дороги автомобиля.

Открыв дверцу машины, Даллей увидел своего старшего товарища из отдела приемки.

– Заходи быстрей, – поторопил тот оторопевшего от неожиданности младшего коллегу. – Он согласен переправить груз в горы? – спросил приемщик после того, как Артуро закрыл дверь автомобиля.

– Да, но адрес я ему не дал. Хотел с вами согласовать сначала.

– Сейчас, когда он выйдет из таверны, мы подъедем к нему и ты предложишь проехаться с нами, чтобы обсудить все детали, – сказал приемщик. – У нас изменились обстоятельства, и мы не можем ждать.

– Хорошо, – четко произнес связник.

«Случайный» прохожий открыл дверцу автомобиля и занял место водителя. Все трое устремили свои взгляды на дверь таверны в ожидании выхода ди Петриса.

– Вот он! – указал пальцем Артуро на выходящего из заведения общественного питания человека, который, оглянувшись вокруг, размеренным шагом пошел в противоположную от машины сторону. Автомобиль с тремя наблюдателями на борту завелся и медленно двинулся вдоль улицы, догоняя идущего. Поравнявшись с ним, Артуро открыл заднюю дверцу машины и окликнул:

– Синьор, – ди Петрис резко обернулся, – мы хотим обсудить наше сотрудничество. Садитесь в машину.

Ди Петрис с сомнением разглядывал сидящих в машине. Их было трое. «Трое коммунистов против одного буржуя, – с грустной иронией подумал он. – Но что делать? В конце концов, кто не рискует, рискует в сто раз больше». – И он решительно шагнул в сторону распахнутой дверцы.

В конце ноября 1943 года в Турине подпольные комитеты под руководством коммунистов бросили в народ лозунг о всеобщей забастовке и сумели поднять около пятидесяти тысяч рабочих заводов «ФИАТ».

Итальянский промышленный гигант встал. Фронт перестал получать необходимые боеприпасы. Десятки тысяч рабочих, требующих улучшения условий труда, – то есть требующих невозможного, учитывая бедственное военное положение, – вышли на улицы. Ситуация накалялась с каждым днем: в любой момент все могло пойти прахом.

– Да, Аугусто, – глядя из окна просторных апартаментов на центральную городскую площадь, сказал председатель союза промышленников Пьемонте, – не ожидал я таких масштабных последствий твоей деятельности за столь короткое время.

– Я всегда стремлюсь к продуктивности, синьор, – отвечал ди Петрис.

– Поехать с коммунистами неизвестно куда и фактически находиться у них в заложниках несколько дней, пока мы не доставили требуемый ими груз в горы. Затем убедить их в необходимости немедленной забастовки в военное время, когда все они понимают, что поставленные условия невыполнимы. И все это за три недели, – седовласый коллега с уважением посмотрел на ди Петриса. – Ты большого риска человек, Аугусто.

– Ну, что вы, синьор, – кротко возразил собеседник, – я всего лишь оппортунист, который увидел возможность, соизмерил ее с текущим риском и решил действовать.

– Мне нравится твое скромное поведение при этом, – одобрил собеседник. – Что теперь предлагаешь делать? – сдвинув седые брови к переносице, спросил он.

– Думаю, нам надо поддерживать связь с англо-американцами, чтобы они знали, что мы тоже противодействуем Муссолини.

Председатель слегка кивнул головой:

– Это верно. Я уже передал через своих людей в Лондоне, что буржуазия Пьемонте борется с фашистами, как может. Забастовка, устроенная тобой, лучшее тому доказательство. Но в любом случае, если у тебя есть свои каналы, сообщай через них англо-американцам о нашем участии в Сопротивлении.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить наши производства, – твердо отвечал ди Петрис. – Я – заинтересованное лицо.

В воздухе повисло молчание.

– Что вы скажете, синьор, о переходе Боргезе на сторону немцев? – нарушил его ди Петрис.

Хозяин апартаментов снова нахмурился.

– Боргезе – аристократ и богатый человек, – издалека начал главный представитель буржуазии. – Но в первую очередь он военный, поэтому в своем выборе руководствовался принципами, отличными от наших. Тем не менее, – председатель холодно взглянул на собеседника, – Боргезе – одного с нами поля ягода, и нам следует не забывать об этом. Попомни мои слова, Аугусто, когда немцы будут уходить отсюда, они решат уничтожить все наши заводы. Они не оставят ничего после себя. И Боргезе будет единственным, кто сможет защитить наше с тобой добро. Он – патриот, смелый и умный человек, который понимает, что наша промышленность будет нужна итальянцам после войны. Поэтому я запрещаю любую критику и обсуждение действий принца. Он – один из нас. Воевать на стороне Сопротивления, состоящего из коммунистов, он не может ни при каких обстоятельствах, так как женат на родственнице русского императора, бежавшей из полыхающей красной России. Ты должен понимать, Аугусто, что Боргезе никогда не пойдет на сделку с коммунистами. Они – его кровные враги.

– Я понимаю, синьор, – утвердительно кивнул Аугусто.

Закончив разговор и покинув квартиру, ди Петрис вышел из дома и сел в дожидавшийся у парадного автомобиль. Его мысли были заняты услышанным о Боргезе. Напоминание о том, что Черный Принц женился по собственному выбору, неприятно задело за живое. «У тебя, принц, хватило смелости наплевать даже на разрешение короля на брак, хотя ты всецело зависел от него, так как служил в королевском флоте, – думал Аугусто. – Ты выбрал хоть и аристократку, но бесприданницу, у которой все под чистую отняли большевики, тогда как твоего предложения ждали самые знатные и богатые невесты Европы… А вот у меня не хватило смелости, чтобы встать и сказать, что моя любимая женщина останется со мной, – с горечью подытожил он. – Я побоялся общественного мнения и осуждения… Будь они трижды прокляты!.. Я предал свою любовь, выбрав мешок с деньгами в виде моей жены… Отец, иногда я проклинаю тебя за то, что ты настоял на моем браке… Ты шантажировал меня деньгами, и я поверил, что пропаду без них. Если бы я знал тогда, двадцать лет назад, что смогу заработать свои капиталы без отцовского наследства, то послал бы все к черту… Эх, Боргезе, почему ты не родился раньше, чтобы послужить для меня примером в следовании собственному выбору, – ди Петрис тяжело вздохнул. – Почему я оказался трусом и подлецом…».

Автомобиль плавно плыл по одной из центральных улиц Турина. По тротуару с обеих сторон в направлении главной площади шли толпы рабочих, желающих присоединиться к проходящему там митингу. Искра, зажженная Ди Петрисом около недели назад, быстро вспыхнула и сейчас ярко горела на центральной площади в виде пятидесяти тысяч митингующих работников остановленного завода. Ди Петрис вглядывался в лица идущих. «Может быть, Мария тоже среди них, – не давала ему покоя навязчивая мысль. – Как много воды с тех пор утекло… Нужно разыскать ее!» – решил он.

Тем временем автомобиль подъехал к воротам виллы ди Петриса. Оказавшись дома, он направился в свой кабинет. Расположившись за столом в удобном кресле, Аугусто медленно пил горячий кофе с граппой[20], ожидая прихода своего помощника. Когда тот вошел, ди Петрис жестом показал, чтобы он присел напротив.