Эти несчастные запечатанные в стену были теми, кто не прошел испытания Хоронзоном. Теми, кого сломали и прогнули под себя Пропасти Великой Безысходности. Или теми, кто просто устал бояться и не нашел в себе внутренний стержень для опоры, не имея больше ни страха, ни мужества продолжать жить по формуле Хоронзона: страх, умноженный на страх в квадрате, умноженный на страх в кубе, умноженный на страх в четвертой степени… и так до бесконечности. Шанса выбраться из стены не было. Хоронзон не давал второго шанса тем, кто не бился, как в последний раз, за первый. Попытка была первой и единственной: либо пройти, стиснув зубы и изодрав имеющееся в этом измерении тело до костей, через все Пропасти Великой Безысходности, либо навсегда остаться «живым камнем». «Живой камень» был обречен на вечное существование, так как возможности умереть у него тоже не было. Туннели Хоронзона – место для отважных и сильных духом либо для абсолютно порабощенных страхом. Другим здесь не выжить.

Они прошли мимо стены. Войдя в очередной туннель, Люцифер увидел энергично работающего человека, который то загребал, то скидывал влажную руду пещеры.

– Это он, – шепнул Везельвиул.

Они подошли поближе, чтобы послушать его бормотание. Работающий внезапно остановился, воткнул лопату в грунт и четко произнес:

– Я докажу уравнение антсоца.

– Я тот, кому ты хотел доказать свое уравнение, – вступил в диалог Сатана, сделав шаг в сторону узника и приблизившись к нему вплотную.

– Я тебя ждал, – ответил Личо Джелли, всматриваясь в темный силуэт перед собой. – Когда ты хочешь выслушать меня?

– Что такое антсоц? – решил уточнить Люцифер.

– Это мое слово, – самодовольно хмыкнул Джелли. – Я придумал его специально для моего уравнения. А означает оно – антагонизм социума. И я могу доказать уравнение антсоца с помощью Науки Чисел и практических примеров, которые так любишь ты.

– Ты самонадеян и нагл, – констатировал Сатана, глядя на узника оценивающим взглядом, – но я дам тебе шанс сделать то, о чем ты просишь. Однако запомни: у тебя есть единственный шанс. Кроме меня тебе нужно будет убедить великого академика Ада, который является непревзойденным специалистом в области Науки Чисел. Ко мне тебе нужно апеллировать только с конкретными примерами, строго относящимися к теме.

– Я согласен, – твердо ответил Джелли.

Тень улыбки легла на лицо Люцифера.

– Мы придем за тобой в назначенный срок, – вкрадчивым голосом сказал Князь Тьмы.

– Я буду ждать, – подтвердил узник и продолжил свою работу.

Еще с минуту Люцифер смотрел на Джелли, а затем растворился в темноте. Его вестник последовал за ним. Джелли продолжил орудовать лопатой, так как единственный усвоенный им путь выживания в этом месте – это не останавливаться ни на минуту. «Работать долго и сурово. Это обеспечит бодрость духа, а дух, в свою очередь, позаботится о теле», – бубнил он себе под нос. Как ни странно, в его случае эта тактика работала, она сохраняла относительное равновесие внешней, внутренней и ментальной энергий его существа. Джелли просто следовал своим инстинктам или наитию, не тревожась о том, что с ним будет, так как знал, что хуже может быть лишь место вечно «живого камня».

Великий академик Ада – Бафомет – высший демон и отец-основатель Академии наук Ада, медленно прохаживался туда-сюда, рассуждая на тему теории вероятностей. Неподалеку от него на пьедестале, состоящем из четырех широких ступеней, возвышалась золотая двухметровая статуя женщины, смотрящей вперед. Она всегда вглядывалась в смотревшего на нее, с какой бы стороны он ни стоял. Вокруг статуи плотным кольцом горели зажженные свечи. Женщина на постаменте символизировала Науку Чисел.

Остановившись, Бафомет со страстью посмотрел в сторону золотого изваяния. Наука Чисел так и осталась за гранью досягаемости. Он мог легко вмешиваться в физические процессы, отменяя очевидную закономерность вещей. Например, мгновенно менять траектории движения предметов как одушевленных, так и нет. Причем индекс массы этих тел мог варьироваться в достаточно широком диапазоне. Менять агрегатные состояния веществ, превращая кипяток в лед и наоборот. Бафомет играючи мог перераспределить количество свободных электронов в строении атома, превращая таким образом обыкновенные металлы в благородные. Благодаря деятельности великого академика, Ад имел безграничный золотой запас, которым беззастенчиво пользовался для продвижения своих интересов по всем направлениям Вселенной. «Звон золота разбудит мертвеца», – любил повторять великий академик, когда Сатана спрашивал его мнение относительно своих действий в материальном мире Земля.

С Наукой Чисел дело обстояло не так просто, как с физикой или с химией. Наука Чисел гордо держалась особняком. Бафомет знал ее правила, но не мог, как в случае с химией или физикой, изменить их. Он был бессилен перед выстроенным ею порядком, который действовал только по своим собственным законам. Наука Чисел была недоступна для его вмешательства, поэтому он поклонялся ей, втайне считая Науку Чисел единственно реальной наукой во Вселенной. Все остальные дисциплины он рассматривал как прикладные, производные второго порядка.

Место, где находилась золотая статуя, являлось храмом в честь непостижимой науки. Бафомет лично следил, чтобы свечи вокруг статуи всегда горели. Несмотря на достаточно просторный объем храма, в нем пахло смрадом, так как продукты горения непрестанно, в течении тысячелетий, выделялись в воздух. Свечи были красного цвета, так как великий академик Ада имел огненную природу. Люцифер сравнивал натуру Бафомета с всепожирающим огнем. Иногда он так и называл его – всепожирающий огонь.

Внезапно, словно из под земли, перед великим академиком предстал Люцифер. Бафомет в задумчивости чуть не столкнулся с ним.

– Приветствую тебя, правитель! – громоподобным голосом сказал Бафомет.

– Приветствую тебя, Бафомет, – ответил Люцифер.

Великий академик был так же высок, как и его правитель, но имел гораздо более коренастое телосложение. Он выглядел значительно массивнее. Грубые и жесткие черты лица придавали облику Бафомета зловещий вид. Когда он говорил, то своим мощным голосоммог ввести в ступор. Бафомета боялись все, в том числе и высшие демоны. Все, кроме Люцифера. Сатана благоволил великому академику и всегда создавал все условия для его деятельности.

Люцифер расположился в глубоком кресле напротив статуи. Достал из кармана плаща платок, протер им лицо. На платке остался темно-серый след солей железа. «В Хоронзоне дождь», – мысленно констатировал Бафомет, глядя на серый налет на лице хозяина.

– Я встретил одного из узников Хоронзона, который заявил мне, что может доказать некое уравнение антагонизма социума. Так вот, как великий академик, ты мне скажешь, насколько оно согласуется с законами Науки Чисел.

– Конечно, Люцифер, – отвечал Бафомет, слегка кивая головой, – я всегда к твоим услугам. Когда будет слушание?

– Немедленно, – ответил Сатана.

Здание в форме пентаграммы, состоящее из одного только зала, служило местом, в котором Люцифер выслушивал любые виды обращений к нему. Оно называлось «судом Люцифера». В центре звезды, на возвышении из пяти ступеней, находился трон, на котором восседал Сатана. Ниже, у основания пьедестала, с обеих сторон от трона стояли два кресла. Люцифер никогда не приглашал на слушания больше двух советников. Трон и кресла располагались таким образом, что перед сидящими в них был один из углов пентаграммы, а за их спинами – два угла звезды.

Стены «суда Люцифера» были выложены камнем, добытым в туннелях Хоронзона. Этот элемент интерьера напоминал ораторам, чтобы они говорили по существу и не воровали времени у Князя Тьмы, который единицу времени ценил выше, чем все другие ресурсы. За несерьезный повод для обращения в «суд» Сатана мог навсегда отправить наглеца в туннели Пропастей Великой Безысходности. Однако, если тема вызывала интерес правителя Ада, рискнувший обратиться к нему мог рассчитывать на поистине царские милости.