— Я привык жить в лишениях, — просипел я, точно скуля, и безуспешно вспоминая момент, когда у меня ребёнка, человека, было всё, в чём я нуждался; на миг перед внутренним взором проскочил образ Рей в моих объятиях, но я прогнал его также быстро, боясь, что его ненароком коснётся нечто дурное, разрастающееся во мне день за днём. — Если в жизни не будет боли, то это будет уже не моя жизнь.
— Такая «зона комфорта» опасна для жизни… — поучительно отметил старик чёрной шуткой.
— Без вас знаю. Умел бы жить по-другому — жил бы, — беззлобно огрызнулся я, вглядываясь в свои избитые, не успевающие заживать костяшки пальцев.
— Всё впереди, Кайло, — то, что было похоже на подбадривание, звучало непривычно свежо и приятно. — Ты научишься и этому, и всему, что поможет тебе твёрдо стоять на ногах в самых страшных обстоятельствах. Придёт время — глазом моргнуть не успеешь! — когда твоя рука не дрогнет, а твои оппоненты в драках станут не более чем жертвами, молящими о пощаде.
— Так вот зачем я вам нужен? — протянул я с неожиданной беспричинной грустью. — Советуете забыть о прошлом, когда сами только по нему и судите? Думаете, раз я убил раз, то сделаю это для вас снова? Нет, — дёрнул я головой, точно вытряхивал воду из заложенных ушей, — с этой дрянью не ко мне. Если из-за этого я ваша мишень, то разочарую: вы бьёте сильно, но мимо цели, — мне было плевать, если после этого я лишусь его протекции — оно того не стоило.
— Увидим, Кайло. Увидим…
====== Глава 10. Мои надежды. ======
Мой прогноз касаемо поступка матери вскоре сбылся ровно наполовину, так как Лея решила устроить мне неприятный сюрприз. Во-первых, тем, что пришла сама, когда я просил её об обратном, во-вторых, пришла не одна…
Я сел на неизменное место встречи и привычно подхватил трубку с подставки, торопясь утолить своё любопытство и унять раздражение.
— Кто это? — стрельнул я взглядом на незнакомого мужчину рядом с ней. Сердце на миг радостно встрепенулось. Господи, неужели матушка, наконец-то, образумилась и бросила отца, заведя себе нового хахаля? С виду мужичок ухоженный и даже приятный. Смотрит на меня с вежливым вниманием, чуть нахмурившись, но без скрытой злобы, скорее, выжидает моего возможного выпада в его сторону. И правильно делает: со мной только так и можно общаться — приготовившись на всякий пожарный к словесному презрению и брани, хотя при Лее я всё же фильтровал то, что вылетало из моего рта. Интересно, что мать ему про меня рассказывала?
— Бен, это твой дядя. Люк Скайуокер. Ты ведь помнишь его?
— Помню? — из хмурой позы мои разбитые и взъерошенные брови удивлённо скакнули вверх, прочь от округлившихся глаз. — Ты про голое знание, что у тебя есть брат, живущий у чёрта на куличиках? Тогда да, помню.
— Он живёт сейчас в Европе и приехал… — промямлила она, стыдливо опустив взгляд, причём я так и не уловил, перед кем из нас двоих она испытывала стыд. По её неуютной позе и тому, как она мелко елозила на стуле казалось, будто бы перед нами обоими, что не свела нас раньше.
Тут Люк перехватил инициативу, махнув сестрице на трубку у неё в руках. Та, помешкав пару секунд, передала её, и я услышал приятный, не слишком низкий, но глубокий голос:
— Я приехал к тебе, Бен. Познакомиться и узнать тебя.
От таких новостей мои совиные глаза только чудом не вылезли из орбит. Сказано это всё было предельно серьёзным, вовсе не юморным или издевательским тоном и с соответствующим видом.
— И с чего вы взяли, что мне оно надо? — я искренне хохотнул, не утрачивая при этом холода во взгляде; цирк и дурдом в одном флаконе! — Время и место для знакомства вы выбрали самое подходящее — ничего не скажешь!
— Буду честен. Со мной связалась твоя мать, объяснила, что случилось, — к моему уважению он открыто признал, что присутствует здесь вовсе не по своей инициативе. И правда, с чего бы ему скупиться со мной на честность? Жил себе не тужил неведомо в каких краях, как вдруг милая сестричка вдруг взяла и ударила исподтишка новостью о давно забытом племяннике, воззвав к дремавшей много лет совести. О чём мать только думала, притащив его сюда? Сама не рада тому, что видит, глядя на меня, так ещё и другим жизнь моей избитой и изрезанной рожей решила подпортить. Да-а-а… Дядя хоть и чужак, а всё же жалко его. Ладно, мама, но ему-то здесь точно было не место.
— Так вы моя псевдосемейная «скорая» помощь? Ради бога, не утруждайтесь. Вы по всем фронтам опоздали. Верните ей трубку, а сами летите обратно… откуда вы там прилетели, — я перевёл взгляд к матери, подыскивая слова, чтобы отчитать за то, что пришла сама и привела мне на потеху с собой «подмогу», но Люк не спешил исполнить мою просьбу.
— Ты ненавидишь нас? — спросил он вдруг предельно спокойно и прямо, но я ни на миг не растерялся, сиюсекундно отразив атаку.
— За что?
— Я не спрашивал тебя о причине. Только о самом действии. Ненавидишь?
— А вы считаете, нет ничего хуже ненависти? Что, если я скажу, что мне плевать на всех вас? — при всей бесполезности разговора, скуку он, однако, развеивал на ура. Прости, дядюшка, но я не виноват в том, что ты позволил ей притащить себя сюда. Вот и расхлёбывай теперь то, во что зачем-то вписался!
— Тогда я рискну не поверить тебе и постараюсь дать возможность взглянуть на свою жизнь и своих родных другими глазами. Теми, какими ты смотрел на свою уличную семью.
Вот только этого мне не хватало! Ещё один всезнайка нашёлся! Ну, Сноуку-то простительно, он и постарше будет, и мою историю знает из первых уст, чтобы судить о таких вещах. А у этого разве что глаза кажутся старческими, да и то, только из-за печали, той, что не выплачешь. В целом же, услышать истину из его уст я никак не ожидал.
— Вы ничего об этом не знаете.
Теперь Люк опустил взгляд на манер моей матери — виновато и с извинением, словно собирался исполнить запрещённый приём. Так оно вышло: дядюшка внезапно нанёс удар по мне ниже пояса…
— Бен… Я встречался с твоей Рей, в приюте.
— Когда? — похолодел я, выпалив слова быстрее пули. Она-то ему на кой ляд сдалась? Ладно, я, племянник как-никак. Да и как он прознал о ней?
— В прошлую пятницу и приходил к ней всю эту неделю. Она чудесный ребёнок, и про тебя рассказывала мне много интересного и не менее прекрасного. Ты её гер…
— Только посмейте обидеть её! — вспылил я, толком не разобрав, из-за чего конкретно; ничего открыто враждебного в речах дяди не было, но неизвестность его намерений в отношении Рей чертовски злила и пугала: — Я вас из-под земли достану! И из-за решётки, будьте уверены! — конечно, он мог покопаться в моей истории поглубже, расспросив всех её запоздалых судей-свидетелей, но чтобы добраться аж до Рей! Да и зачем, самое главное?!
— Прости за прямоту, но ты звучишь сейчас в точности, как старший брат, — подлец по-доброму улыбнулся мне, обезоружив.
— Так вот чем вы сейчас занимаетесь? Это ваш способ узнать меня получше? Из третьих уст? — место удара всё ещё болело. — Ладно, проверьте сколько правды в словах ребёнка, только учтите, что вы говорили с человеком, который и в людях пока не умеет толком разбираться.
— Ты правда о ней так думаешь?
— Я это знаю. Ей всего девять.
Конечно, знаю. Если бы моя… Чёрт! Даже в мыслях не могу привыкнуть к выкраденному у меня местоимению. Если бы Рей знала меня чуточку лучше, видела больше, чем было доступно её детскому затуманенному сказками взору, то наверняка бы и с крыльца в тот памятный день не встала и не попросила бы «хочу с тобой!» Чем стал для неё выбранный путь в итоге? Дорогой от дверей дома до приюта, и это я проводил её от врат одной кошмарной жизни к порогу другой, но такой же. Перекупщик страданий!
— Что плохого в том, если я пойму, что видел в тебе близкий человек? Пусть и девятилетний. Какими глазами эта девочка смотрела на тебя, — Люк и сам смотрел на меня как-то пугающе по-родному. По загривку прошлось стойкое тёплое ощущение дежа вю, сотканное из крупнокалиберных мурашек, словно я уже чувствовал на себе похожий взгляд, но не мог вспомнить когда это происходило. Голубоватые с зеленцой глаза источали сокрытую мудрость, такую похожую на ту, что я знал от Сноука, столь же непривычную, но такую влекущую и располагающую к тому, чтобы покорно и с охотой внимать ей.
