На последних шагах, моя печаль о том, что больше той девочки из воспоминаний я не увижу поблекла — чьи, если не её слёзы стоят в счастливых глазах? Уже на подлёте, за миг до объятий, я произнёс в глубоко печальной радости, искривив губы во всего одно слово:

— Динозаврик… — улыбнулся я, поймав любовь всей моей жизни на руки.

Крепко прижав моё счастливо ревущее тепло ближе к сердцу, я слышал вокруг себя только заливистый хохот сквозь безудержные слёзы, да вдыхал её — дикую девчоночью радость, уткнувшуюся носом в мою мальчишескую солёную шею.