— Матерь божья!

Значит, наконец-то, взглянул вниз. Отлично. Видишь, бро, у тебя теперь будут достойные похороны. Медики или копы, или кто там тебя должен хоронить, всяко справятся лучше, чем наша гвардия. Так что покойся с миром, друг.

— Ты! Ну-ка залезь обратно! И не смотри вниз!

Нет, точно идиот! Забудем на миг о предполагаемой тобой попытке суицида у тебя перед носом. Что, если я тупо любопытное дитя, что опустит от твоих слов голову и от шока при виде трупа может расцепить пальцы, отправившись в короткий последний полёт?

— Я только за шарфом, сэр!

— Ага-ага! Видел я куда ты лез!

Вроде подуспокоился он. Я опередил безымянного героя, оказавшись в безопасности раньше него. Тот был в возрасте, корячился теперь, вылезая обратно. Возможно, стоило дождаться и убедиться, что он справился, но картина, как лихо Хакс перескакивает все ограды и летит вниз, убедила в ином. Какое мне дело до жизни незнакомца?

— Давай-ка я довезу тебя, — кряхтел мужчина, боясь соскользнуть вниз, оступившись или промахнувшись рукой или ногой мимо опоры. — Где ты живёшь? Эй, постой!

Я побежал прочь, дальше по мосту в сторону своего района… Проживания, обитания, существования? Пусть будет проживания, ведь это глупо прикрываться суррогатами, если все мы так или иначе живём. Если жизнь кажется тебе плоха, то к чему оскорблять её, обзывая «существованием» и прочей околородственной хренью? Бессмыслица.

Когда до дома оставалось дойти не так уж и много, тонкий девчачий голос остановил меня окриком в спину:

— Постой!

Конечно это она. Девчонка-первоклашка с нашего района. Обернувшись, я только подтвердил догадку. Дурацкие три пучка на башке, опять в слезах и сидит задом на замёрзшем крыльце дома. Нормального с виду двухэтажного дома. Район далеко не из богатых, но жильё вполне себе достойное. Достойное зарёванной малявки. Но точно не её алкашей-родителей, которые хрен пойми какими деньгами и заработками были всё ещё живы, пьяны, с крышей над головой и с дочкой, которую до сих пор не забрала от них служба опеки.

Не надо было дружить с ней или общаться, чтобы видеть к чему всё идёт. Вопрос времени, когда она слезет с этого крыльца, и, как и я когда-то, утрёт насухо все слёзы с щёк, шмыгнет носом и сойдёт вниз по ступеням родительского дома. Наверняка прямо в наш тесный мирок, «обрадовав» Хакса — поправка: теперь меня — своим крохотным, но до жути прожорливым ртом. Мелкая запомнила меня, наблюдая каждый раз, что пережидала пьяный угар родителей на улице, как я иду мимо неё. Одет я не страшно, чёрные брюки и куртка если и были где-то потрёпаны, то пелена слёз, сквозь которую девчонка смотрела на округу, должна была в теории скрасить прорехи и прочие недостатки мрачного однотонного гардероба. Так что я для неё всего-то соседский мальчишка.

— Как тебя зовут? — пикнула она, оставив заснеженное крыльцо и семеня теперь за моей спиной. Похоже, что день Икс настал. И какого-то хрена он должен был настать именно в такой дерьмовый день... Причин сбавлять скорость шагов я не видел. Чужаков не жалко. Своя рубашка ближе к телу и всё такое. Но, чёрт возьми, я знал, что если её уродец-папаша поднимет на неё не только голос, руку, но и кое-что ещё, висящее между его ног, я: первое, отстрелю ему к псам причиндалы; второе, буду жалеть девчонку так, словно уже испытывал жалость или сочувствие к ней до случившегося.

— Ты же бездомный?

— Ошибаешься.

— У тебя куртка вся в заплатках!

Ух ты! Глазастая!

— Мне мама заштопала.

— Ты же всегда один или с другом ходишь!

Этот друг на моих глазах сиганул с моста около часа назад. Больше с ним ты меня не увидишь...

— Потому что мы большие мальчики и можем ходить за ручку друг с другом, а не как ты, с мамой и папой.

Замерев, я развернулся к любопытному, наблюдательному и замёрзшему носу. Девчонка тоже замерла, едва не поскользнувшись на ровном месте. Перед тем, как выйти морозить себе детородные органы, она, как ей или её ублюдочным предкам казалось, позаботилась о том, чтобы утеплиться. Словно детская бежевая курточка, размером явно ей уже не по возрасту, нисколько не прикрывающая зад в тонкой юбке с колготками, могла спасти её от будущих болячек, что при таком регулярном длительном высиживании на холоде были практически неминуемы. Закрою глаза даже на отсутствие шапки. Слава богу я ей не папаша и не старший брат, кому вроде бы положено думать о таких вещах. Её настоящее и будущее — не мои заботы. И всё же...

— Вернись в дом. Не то замёрзнешь и заболеешь.

— Но дома тоже холодно, — пикнула семилетка.

— Не так, как на улице.

— Я не хочу домой, — заболтала головой, забавно тряся своим драконьим гребешком на затылке. Зарёванный, дрожащий динозаврик в одежде не по погоде и не по возрасту. Даже я при всех изъянах тряпья был одет куда лучше неё.

— Мне ты какого хрена сообщаешь об этом? — я отвернулся и двинулся дальше, к своему дому. Бежевый продрогший динозаврик поскакал следом.

— Я хочу с тобой!

Вопрос «куда?» я так и не задал, потому как и без её жалкого блеяния знал ответ на него. В никуда. Вдруг мелкая подскочила и схватила меня за руку. Ледяная кожа коснулась моей более-менее тёплой. Пока шёл, разминал ладонь в тонкой черной перчатке с обрезанными пальцами, сжимая и разжимая. Приток крови делал своё дело, потому разница была разительной. Отдёрнув руку и прекратив контакт с крохотной пятипалечной ледышкой, остановился. Мелкая обежала меня, преградив дорогу.

— Возьми меня к себе! — сорвался жалостливый писк с дрожащих детских губ.

— Куда?

— Домой.

— Ты же назвала меня бездомным.

Девчонка растерялась только на миг. Посмотрев мне за спину, вроде как на свой дом, она вернулась глазёнками к моему лицу.

— У тебя другой дом.

— Звучит уже лучше.

Она не поняла о чём я. Да и понял ли я сам? То ли похвалил её, то ли отчитал за то, что по идее и не было оскорблением. Я знал: народ не обрадуется новости, что Хакса больше нет. А из-за моего характера и неразговорчивости, меня примут главным скрипя зубами, потому как знают, что иной подходящей кандидатуры пока нет, да и пользы я им принесу куда больше, чем неудобств. Заявиться с девчонкой на руках было бы не лучшим началом «правления». Про неё кто-то уже слышал от нас с Хаксом, но слышать и видеть, принимая, как свою, не одно и то же…

— Пожалуйста, — пропищал опять заснеженный динозаврик внизу. Взгляд направлен вверх, а смотри девчонка прямо — хорошо если мне в пупок упрётся. Недокормыш.

— Да тебя же за двоих кормить придётся…

— Я очень мало ем! — воодушевилась малявка, будто прошла какой-то строгий отбор.

— Оно и видно, — второй раз остановить себя мне так и не удалось. Девчонка… — Как тебя зовут?

— Рей. А тебя?

— Кайло.

Так вот, Рей поняла по таким словам и тону, что с её «соответствием» что-то всё же не так. Как удачно, что у меня и сейчас нет под рукой зеркала: жалостливая гримаса семилетки, которая и в школу-то ни разу не ходила, наверняка отразилась и на моём лице. Приятного в этом мало. А вот что будет совсем отвратно, это если я промахнусь с расчётами и возьму мелкую на руки, когда будет уже поздно. Мерзкие прогнозы на счёт папаши имели все шансы сбыться. Как и мои не столь давние прогнозы о том, что рыжий Хакс долго не протянет. С одной рукой помощи я катастрофически, тотально опоздал, хоть и не просчитался в метеосводке. Теперь же передо мной стоял замерзающий с каждым новым вздохом шанс сделать всё вовремя. На столе в том доме за моей спиной еды для неё вряд ли больше, чем могу предложить я. Алкоголем я балуюсь не часто, а руку поднимаю только в крайних случаях, и то, даже самые глупые девчонки остаются без пощёчин… Вердикт?

— Уверена?

Идиот! Она сейчас вконец закоченеет от своей уверенности и твоей тормознутости. Девчонка, тряся дрожащей от холода головой, кивнула. Зубы станцевали мне на заказ громкую чечётку:

— Д-д-да!

Она словно знала, что вопросов от меня больше не будет и потому протянула вверх свои крохотные замёрзшие скукоженные лапки. Я наклонился и поднял бежевого динозаврика к себе на руки. Худые ноги в тонких колготках были не настолько прохладные, как руки, какие так запросто схватили меня за руку — ведь не за сердце? — минутой ранее…