— Не смей так говорить со мной! Я его мать!

Рик дергается. Из горла вырывается издевательский смешок, кулаки сжимаются. Никогда он не хотел ударить Лори, до этого момента…

— То, что ты его родила, не добавляет тебе мозгов.

Это было перебором, Рик понимает это буквально через секунду после того, как изо рта вырываются эти ядовитые слова. Через еще три в его лицо врезается увесистый кулак. Летя на пол и по пути врезаясь ребром в угол кресла, Рик понимает, что получил за дело. Будь он на месте Шейна, свернул бы голову обидчику, а не просто ударил бы его. Хорошо, что Уолш не он.

Рик даже не сопротивляется, когда Шейн хватает его за грудки и дергает на себя. Тело слегка приподнимается над полом. Перед мутным взглядом оказывается взбешенное лицо Шейна. Кулак с размаху еще раз бьет его по лицу. Противно хрустит нос, подбородок заливает кровь, но даже эту боль он может пережить.

— Не смей так говорить с ней, — выплевывает Шейн.

— Отпусти моего отца.

Они все застывают, как в каком-то сериале. Сейчас кто-то должен выдать глупую шутку, и зрители взорвутся смехом. Но шутки так и не звучат, а напряжение становится звенящим. Рик вынуждает себя повернуть голову, при этом даже не пытаясь выбраться из чужих рук. Желудок резко сжимается, но в то же время Рик чувствует легкий укол гордости.

В дверях застыл Карл. Но он не выглядит испуганным, как ребенок, родители которого ссорятся. В глазах Карла злость и уверенность в том, что он собирается сделать. Пальцы крепко сжаты на том самом пистолете, который дал Рику Дэрил. Видимо, нужно было прятать его лучше.

Оглушительно громко щелкает предохранитель. Карл обхватывает двумя руками оружие и наводит дуло на Шейна.

— Не трогай отца, — зло говорит он.

— Карл… я не….

Шейн разжимает пальцы, и Рик мягко опускается обратно на пол, чтобы тут же перевернуться.

— Карл, не нужно, — поднимая руку, просит он. Ощущение того, что все здесь неправильно, бьет по мозгам. Карл не должен был так поступать, но… Было еще кое-что другое, Рик ощущает гордость.

— Я хочу уйти отсюда, — уверенно произносит мальчик, словно и не услышав последнюю просьбу. — Здесь не безопасно. Я хочу в Александрию.

Лори быстро мечется взглядом к Рику, жжет его искренней ненавистью.

— Мама, ты можешь остаться здесь, а мы с папой отправимся в действительно безопасное место.

Мальчик опускает оружие, пожимает плечами и поправляет шляпу, опуская ее на глаза. Рик не мог представить, что сейчас чувствовал его сын, но даже ему было больно.

— Карл… — голос Лори теряет любую уверенность, она тянется к мальчику, но тот отступает на шаг и качает головой. — Сыночек… — шепчет она, обессиленно опуская руки.

— И Шейн, — Уолш вздрагивает, когда Карл обращается к нему. — Не смей трогать моего отца.

Рик тяжело поднимается. Карл буквально притягивает его, а он и не пытается сопротивляться. Он мягко забирает из рук сына оружие и засовывает его за пояс штанов.

— Мы уйдем отсюда, — обещает он, сжимая узкое плечо.

— Хочу сегодня, — неожиданно заявляет Карл. — Лучше прямо сейчас, — он делает ударение на последнем слове.

— Почему?

Мальчик вскидывает голову, давая увидеть его лицо. В глазах отпечаток боли и… страха. Рука Рика дергается в желании прикоснуться к мягкой щеке, но он одергивает себя. Карл уже не был ребенком, он боец, взрослый человек, который умел принимать осознанные решения, как бы это ни было странным. Рик должен был считаться с ним.

— Мне не нравится здесь, — отводя взгляд, произносит Карл. Он мнется, и Рик не смеет его перебить. Он ждет ответа. И тот не заставляет его ждать: — Они приводят ходячих сюда. Много ходчих. Тот мужчина, в очках, кажется, изучает их.

Это была не вся правда, Рик видит это, но и заставить Карла говорить дальше не может, да и смысла не видит. Желание сына сейчас полностью совпадало с его, так к чему искать двойное дно, даже если оно может изменить все в будущем?

— Тогда собирай вещи, — все так же спокойно говорит он. — Через два часа выйдем.

— Что? — вновь подает голос Лори. Рик резко оборачивается. — Я не отпущу вас.

— Карл все решил.

Рик разворачивается на каблуках и кладет руку сына на спину, слегка подталкивая его. У них много дел и очень сжатые сроки. Только через пару минут до него окончательно доходит то, что сейчас произошло. Рик проиграл сыну, его мальчик легче решил вопрос, с которым сам Граймс боролся несколько недель.

Он наблюдает, как Карл быстро поднимется по лестнице. Воодушевленный и довольный, словно с его души свалился тяжелый камень. Рик даже не представлял, насколько угнетала сына эта обстановка. Улавливал ли он напряжение Рика или сам чутко понял, что все в этом месте не так уж и просто, было не настолько важно. Важнее был недостаток времени.

Рик дает себе мысленный пинок. В гостиной в истерике заходилась Лори, осознавшая, что только что вновь потеряла сына. Он заглядывает в комнату, где обосновалась Кэрол. Женщина сейчас сидела в окружении девочек Гринн, что что-то оживленно обсуждали. Это решало часть проблем Рика.

— Через два часа мы с Карлом уходим, — бросает он и закрывает дверь. Ему не нужны были сейчас ответы.

Еще пара комнат, и вот практически все знают об их отъезде. На самом деле все, кроме одного. Рик срывается на улицу. В ушах тикают часы, отмеряющие время здесь. И кажется, что по его истечению все резко закончится. То ли его вырвет обратно в ту реальность, то ли просто произойдет очередной пиздец, способный уничтожить все. У него как будто действительно был крайне ограниченный отрезок времени, который нельзя расширить, а ведь он должен был сделать так много.

Большую часть из этого маленького отрезка Рик тратит на поиски. Братья Диксоны словно сквозь землю провалились. У кого бы ни спрашивал Рик, ему либо отвечали презрительным взглядом, либо просто пожимали плечами. Скорее всего, Рик обыскивает Вудбери несколько часов, но он ничего не может с собой поделать. Однако вот она, реальность. Рик возвращается к выделенному им дому, без Дэрила, без шанса, что тот будет с ним.

Карл ждет его прямо на крыльце. Рядом два заполненных рюкзака — его и Рика. Судя по легкому отпечатку усталости, мальчик прождал его довольно долго. Стоит только подойти, как он поднимает голову, легкая злость от долгого отсутствия уступает место облегчению.

— Мы уже идем?

Рик закусывает губу. Он не мог идти, не без Дэрила, но и отказать Карлу не может. Решение приходит само, как-то слишком легко накрывая его.

— Ага. Только мне нужно кое-что сделать.

Бумажка и ручка, все, что ему нужно. Пара простых строчек с описанием нужного места и вера, что Дэрил все же их найдет. Впрочем, одним Диксоном, записку которому он прячет в их месте, все не заканчивается. Практически такая же записочка ложится на стол в гостиной, откуда должна была перекочевать в руки Уолша, когда ее заметят.

И все. Очередной этап его жизни окончен. Проблема, которую он по какой-то глупой причине считал серьезной, решена. Но почему он не чувствовал удовлетворения?

— Уже отправляемся? — выглядывая из-за двери, интересуется Кэрол. За ее спиной маячит неловко перетаптывающийся Гленн.

— Да. Отправляемся.

Рик переводит взгляд на высокий забор, видя за ним свое будущее, ту самую надежду, которая давала второе дыхание. Игра продолжалась. Он перешел на новый уровень.

========== Часть 22 ==========

Дэрил часто совершал ошибки. Это было в его натуре — биться о стену, пока не проломит голову или не разобьет преграду. Но в тот раз он почему-то отступил, решил идти вдоль нее, то и дело упираясь в выступы. Снова неверное решение. А ведь все могло бы быть по-другому, он мог бы быть с Риком и не выслушивать эти издевательские высказывания Мэрла или же наоборот. Но нет, в этот раз Дэрил решил по-другому.

Он стоит в стороне, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и слушает. Не зря у него было неприятное предчувствие.

Они находились в старом переоборудованном гараже, в котором часто собирались поиграть в покер ребята, что занимались самыми темными делами этого городка. Среди них были и служивые, которые после Пиздеца перешли на единственную правильную сторону, и такие, как Дэрил — просто ребята, что умели пользоваться оружием и обладали отсутствием какой-либо морали — лучшие исполнители, когда нужно сделать что-то поистине дерьмовое. Их было человек двадцать, вместе с Дэрилом, и каждый из них был готов действовать. Губернатор как хороший политик стоял перед ними и вещал свою позицию. Дэрил кривится. От пафосных слов сводит зубы и болит голова. Он ненавидел политику и всех, кто с ней был связан. Единственное, что удерживало здесь — Мэрл.