— Ну уж нет, — резче произносит Рик. Все жалкие нотки просьбы исчезают из его голоса, оставляя только холодный металл. — Мы поговорим. Ты должен остаться с нами. Ты нужен всем им, но особенно мне. Я понимаю, что он твой брат, но не обязательно выкидывать меня как ненужный мусор. Будь со мной, не иди на поводу у Мэрла. Он разрушает твою жизнь. Просто спроси себя, что ты хочешь?

Рик едва ощутимо прикасается к расслабленным губам и вновь порывисто отступает. Между ними около десятка сантиметров, может быть, чуть больше. О лицо разбивается чужое дыхание, нос щекочет успокаивающий запах мужчины. Они замирают. Рик в ожидании ответа, а Дэрил в поиске.

Громкий смех, доносящийся сверху, царапает нервы, вызывая острое чувство раздражения. Он не дает полностью погрузиться в охватившую их атмосферу. И что хуже, может спугнуть Диксона.

Граймс сдвигает ладони и прикасается пальцами к твердому животу. Ему хочется услышать правильный ответ. Хочется, чтобы Дэрил улыбнулся и сказал, что у них все нормально. Вот только он не был идиотом и отлично знал Диксона.

— Почему ты не хочешь быть счастливым? Почему не веришь, что достоин этого? Мэрл уже взрослый мальчик, как и ты, — подталкивает его Рик.

Он с легкостью представляет, как Диксон кривится и быстро облизывает губу. Его пальцы, скорее всего, сжимаются в кулак. Но Граймс чувствует только легкое подергивание мышц живота.

— Дэрил, я люблю тебя, — Рик произносит это уже устало. Он опускает руку и делает маленький шажок назад, разрывая контакт. Граймс не сдается, но хочет, чтобы Дэрил так решил. И ведь действует.

Диксон тяжело выдыхает и делает рывок к нему. Его руки обвивают Граймса, губы прижимаются ко рту. Жадно, влажно, горячо. Дрожь пробегает по позвоночнику, выкручивает яйца, но до того, как чувство полностью сформировывается, Диксон отстраняется.

— Я не буду извиняться… Рик.

Этот Дэрил никогда не называл его по имени, оттого ощущения становятся горще. Граймса словно кто-то с размаху бьет в живот.

— Пропусти, мне нужно забрать вещи.

— Нет, — Граймс перехватывает его руку. — Не отпущу. Тебе не нужен Мэрл.

— Я лучше знаю, что мне нужно, — зло выплевывает Дэрил, но не из-за Рика, а из-за себя. Похоже, Диксон понимал, что поступает глупо, злился из-за этого. Но в данный момент это могло все испортить. — Отпусти.

— Нет.

Дэрил резко разворачивается. Толкает его к лестнице, однако не мягко и легко, а зло. Дыхание вышибает. Скорее всего, на лопатках расцветет фиолетовый синяк. Но Граймс и не думает возразить. Он вновь перехватывает руку Дэрила и крепко сжимает ее.

— Хочешь страдать? — выплевывает он. — Наказать себя из-за ублюдка Мэрла? Я тебе не дам. Ты не испортишь мне жизнь из-за этого чертового эгоиста.

— Не тебе, блядь, решать!

Кажется, сверху их слышат. Голоса затихают, но никто не спускается вниз, чтобы проверить их. И это частично успокаивает. Рику не хотелось бы отвлекаться еще и на это.

— Если хочешь, чтобы я отпустил тебя — ударь.

Воздух двигается, возможно, Дэрил поднимает кулак. Но Рик даже не думает напрячься или отвернуться. Он просто ждет.

— Я могу тебя нахрен придушить.

— Но ведь не сделаешь. Ты любишь меня, так же как и я тебя. — Рик дает Дэрилу секунду на размышления. И ведь тот даже не пытается что-то возразить. — Так зачем?

Диксон шумно втягивает воздух. Его рука расслабляется. Скорее всего, он закусывает губу и горбится. В глазах появляется уязвимость.

— Я не могу бросить брата, — тихо произносит он. — Я ему обязан всем.

— У тебя просто нет выбора, — договаривает за него Граймс. — Но на самом деле ты просто не хочешь искать второго пути. Ты не слишком-то и смелый, да? — Рик горько усмехается и отпускает. Он прижимается к лестнице и прикрывает глаза. Внутри все бурлит, словно Рик стоял на горящей конфорке. Все его убеждения летят к черту, но что-то подсказывает, что если он будет и дальше давить, то Диксон просто сломается. Похоже, ему все же придется отпустить. — Я все равно буду ждать, что ты вернешься. Просто подумай об этом, ладно?

Дэрил мешкает. В тишине его дыхание кажется слишком громким. До последнего в груди тлеет надежда, что Диксон все же сдастся. Но она настолько слаба, что не следовало даже принимать во внимание. Он все уже решил.

Тихое шуршание становится ответом на все вопросы. Рик даже не знает, что сказать, дыхание резко перехватывает, а связки начинают болеть, однако глаза остаются абсолютно сухими. Рика словно выжали досуха и не оставили ничего взамен. Он опустошен, разбит, сломлен и влюблен. Жаль, что это не лечилось.

Дэрил вновь оказывается рядом. Рик ощущает жар его сильного тела, вот только в этот раз он не хочет прикоснуться, все делает сам Диксон. Сжатые пальцы касаются живота.

— Возьми, — негромко произносит он.

Рик аккуратно прикасается к пальцам, соскальзывает ниже, на предмет, который тот держал, пока не ощущает рукоять пистолета.

— Будь осторожен, Граймс, — бросает он, оставляя Рика непонимающе сверлящим пустоту.

***

Дэрилу было больно, наверное, даже сильнее, чем Рику, но реальность не позволяла быть эгоистичным. Если он позволит себе расслабиться — пострадает Рик. А этого Диксон не мог позволить. Возможно, со временем Мэрл все поймет, расслабится, и тогда Дэрил сможет что-то сделать, но не сейчас, когда мужчина был так возбужден. А может быть, это просто оправдания, и на самом деле Дэрил просто струсил? Он никогда не имел серьезных отношений, ни один человек не занимал так плотно его мысли и сердце…

— Эй, о чем задумался, мелкий?

Дэрил вздрагивает, вырываясь из размышлений.

— Не твое дело, — мгновенно выплевывает он.

Пока он был в размышлениях, кое-что успело поменяться. Площадку, вокруг которой были воткнуты факелы, успели заново засыпать песком. Трое мужчин, из тех, что ездили с ними к яме, занимались тем, что пытались зацепить уродливую женщину ходячую к воткнутому в землю штырю, но та постоянно вырывалась и норовила укусить одного из них.

Дэрил кривится и отворачивается. Пока здесь не было людей, но судя по тому, что рассказывал Мэрл, подобное развлечение пользовалось популярностью. Диксон не понимал этого. Зачем было лишний раз рисковать своей жизнью? Хочешь выделиться подобным образом — вали за забор, где бродят ходячие, не привязанные и готовые тебя сожрать. Но ему никто не давал права голоса, да и Мэрлу это нравилось. Мужчина уже сейчас выглядел возбужденным.

— Что, страдаешь по своему шерифу? — издевательски тянет Мэрл. — Хочешь, чтобы он тебя трахнул?

— Иди к черту! — резко рявкает Дэрил. Мужчины, занимающиеся ходячей, отвлекаются на них и чуть не попадаются. Но вот карабин щелкает, мертвячка оказывается в ловушке, а к площадке подводят еще одного.

Мгновенно выражение лица Мэрла меняется. Издевательская ухмылка гаснет, а на месте нее появляется глухая злость.

— Дэрил.

— Я сказал, чтобы ты шел к черту. Это тебя не касается, — все так же слишком громко говорит Дэрил. — Я, блядь, ничего не высказывал тебе, когда ты трахал мою одноклассницу.

— Потому что она была бабой.

Дэрил всплескивает руками и фыркает. Желание ударить Мэрла растет со скоростью взлетевшей ракеты. А собственное решение кажется все глупее.

— Потому что это не касалось меня, — огрызается Дэрил.

— Посмотри на себя, — кривится Мэрл. — Ведешь себя как баба. И все из-за какого-то гребанного шерифа.

— Из-за тебя! Меня задолбало то, что ты лезешь в мою жизнь.

Дэрил складывает руки на груди и отворачивается, тем самым ставя точку в этом разговоре. Желания даже быть рядом с Мэрлом никакого не было. Под кожей двигаются мерзкие жучки, а от злости сводить челюсти. Но у него не было выбора, и приходилось терпеть.

— Так беги к своему шерифу.

— Побежал бы, если бы ты не угрожал ему.

Взгляд Мэрла сверлит висок, но Дэрил не позволяет себе повернуться. Он только крепче сдавливает пальцы и напрягается. Возможно, первое его решение было неправильным, может быть, он должен был сказать все Мэрлу изначально. Стольких бы проблем избежал. Тем временем мужчины прикрепляют уже всех ходячих — ровно шесть штук на одинаковом расстоянии от центра импровизированной арены. В слабом свете луны появляются темные фигуры тянущихся сюда людей. Никогда еще Дэрил не хотел оказаться в окружении как можно большего количества людей. Лишь бы больше не слушать брата и не думать о том, что совершил ошибку, но эта ошибка приходит сама.