Дэрил оглядывается, но вокруг относительно спокойно. Чуть дальше, на углу улицы перетаптываются ходячие, но похоже, что они не замечают все этой движухи. Диксон плюет, оставляя их. Нет смысла сейчас тратить на это время.

В маленькой комнатке кухни уже никого нет. В воздухе повисает вкусный запах готовой еды, а из гостиной доносятся беззаботные голоса. Они веселились без него, но Дэрил не обижается, он уже давно привык. Рука замирает на круглой ручке. Нужно было ли ему выходить? Но желудок сжимается в несильном спазме, а сознание противным голосом Мэрла напоминает о том, что еще раз поест он непонятно когда.

Взгляды тут же прилипают к нему, злые, безразличные и очень даже заинтересованные. Каждый из них смотрел по-своему. Мэгги зло, Кэрол непонятно, Карл безразлично. Именно на Мэгги Дэрил и останавливается. Желудок ворочается, рвется наружу через глотку, а на языке расползается неприятный вкус. Диксон ежится, сжимается под придавливающей к земле тяжелой плитой вины. Он не знает, что ей сказать, как смягчить злость в темных глазах, но девушка действительно совершала ошибку, почему-то выбрав его. Дэрил не подходил кому-то настолько красивому. Дэрил на самом деле никому не подходил, и лучше было сделать больно сейчас, чем потом заставлять ее страдать сильнее.

Стоит подойти, как подает голос Карл. Он зажимает пальчиками нос и поднимает на Дэрила обвиняющий взгляд.

— Фу, от тебя воняет, — недовольно кривится он.

Судя по остальным, это было правдой. Даже Рик еле сдерживал гримасу и только почесывал нос. Сразу же возникает вопрос, почему раньше Граймс терпел его, или это только что убитые ходячие добавили последние капли к тому амбре, что пропитало одежду.

— Да пошли вы… — жалко бормочет он. Обида больно колет сердце, а за ней приходит и злость. Не на них, а на себя из-за того, что не плевать.

«И когда ты начал прислушиваться к этим крысам?» — интересуется Мэрл из угла ванной, куда сбежал злой Дэрил. Это было сделано неосознанно, но бежать теперь некуда. На стиральной машинке все так же любовно сложенные вещи: добротные черные джинсы, на бирке которых угадывался популярный бренд, и такая же черная рубашка. Все должно было подойти по размеру, но все равно Дэрил медлит. В голове целой лекцией заходится Мэрл, пытающийся убедить, что нужно делать так, как он хочет, но рука уже тянется к смесителю. Лейка выплевывает пока еще прохладную воду, которая быстро теплеет.

Дэрил тяжело выдыхает. По ощущению, он предавал себя. Так какого черта вообще собирался мыться, когда другие говорят «фи»?

Грязная, больше похожая на половые тряпки одежда, пропитанные кровью ходячих, летит в угол, а арбалет аккуратно прислоняется к туалету. «Стал сучкой Граймса и теперь будешь слушаться его выблюдка?» — в спину ядовито кричит Мэрл, а Дэрил одним движением задвигает тонкую шторку, отрезая себя ото всех звуков.

Под ногами собирается черная лужа с кусочками грязи и ошметков ходячих. И только сейчас приходит реальное осознание того, насколько же он был грязным. Кожу покрывает засохшая корка из грязи и пота, волосы все слиплись и лежали на голове сальным шлемом.

Дэрил берет с полочки уже использованную губку для мытья посуды и на шершавую часть выливает целый колпачок геля, но даже этого недостаточно, пена быстро исчезает. Диксон тратит на себя полбаночки геля, убивает вконец губку, выливает на голову чуть ли не весь шампунь, но наконец-то уже чистый вылезает наружу.

Тело охватывает странное ощущение. Все поры наконец-то получают доступ воздуха, кожа поскрипывает, а половина загара, оказавшаяся грязью, просто исчезает в сливе. В зеркале отражается вполне жалкая, но уже привычная картина: некрасивый мужчина, выглядящий старше своих лет, кожа испещрена ранами, следами от шрамов и разной свежести синяками. Да, он был крепким, мышцы ходили под кожей, но это ничуть не смягчало его черт лица. Реднек он и есть реднек.

Дэрил кривится себе в зеркале и чешет жидкую бороденку, которая никак не могла начать расти нормально. Он даже не пытается задать вопрос о том, что же привлекло в нем Рика и Мэгги. Впрочем, о причинах последней было несложно догадаться, рядом с ней было очень мало мужчин, а тут Диксон, пускай и деревенщина, но отлично умеет убивать. А вот Рик… Рик изначально был, по мнению Дэрила, припизднутым, в его мотивах можно было копаться до скончания века.

Тело вновь облачается, но уже в чистую одежду. Сразу же вспоминается жилетка, до сих пор бережно хранимая в рюкзаке. В отличие ото всех, Дэрил, спасаясь, прихватил свои вещи, так что один неучтенный Риком ствол грел и успокаивал душу. Родные сердцу предметы так и оставались с ним. К примеру, эта плотная кожаная жилетка, которую получил Диксон, когда ему было двадцать, и он в очередной раз связался не с той компанией. Раньше сверху была еще надпись одной известной в узких кругах байкерской группировки, что занималась не только ездой по дороге. Но надписи нет, пришлось срочно срезать, когда брат вернулся из очередной ходки, а жилетка осталась, как напоминание о прошлом.

Внизу уже тихо. На столе осталась только одинокая тарелка, а в углу рядом с выходом выстроилась горка из рюкзаков. Ждали только его. Из кухни доносятся женские голоса, но в гостиной был только Рик. Судя по тому, что Дэрил быстро получает ответ, Граймс понимает, что у него на уме.

— Карл пересматривает вещи. Хочет взять с собой больше комиксов, — улыбается он, вставая с места.

Граймс не торопясь оказывается рядом, от его медового взгляда внутри все сладко сжимается, а Мэрл в голове заходится матами. Забавно, но Дэрил был похож на этих же женщин, только искал он защиты совершенно другой. Рик был лидером, человеком, который умеет принимать решения, и верилось, что мужчина сможет вывести их к свету.

Легкая ладонь ложится на бок, пальцы двигаются, словно по флейте, отчего рождается приятно щекочущее ощущение. Однако улыбка так и не появляется на губах. Во рту резко пересыхает, щеки трогает легкий румянец, теряющийся в красноте растертой кожи. Легкое возбуждение поджимает живот. Все сомнения, страхи, слова Мэрла тают на языке тонкой корочкой жженого сахара.

— Чистый Дэрил… — мурчит Рик, наклоняясь к самой шее.

Пульс барабанами стучит прямо в ушах, но даже за ним Диксон внимательно вслушивается в звуки, пытаясь понять, когда ситуация станет опасной. Нельзя было делать это сейчас, но Дэрил не может заставить себя произнести слова отказа, все мозги, что у него были, спустились в ту самую голову, которой думать не стоило.

— Ммм… — втягивает запах Граймс. — Пахнешь гелем для душа, а еще собой. Мне нравится этот запах.

Горячие губы нежно прижимаются к шее, и дыхание тут же перехватывает. Эта странная нежность бьет кулаком прямо под дых, расстреливает маленького жучка капитуляции на части. И когда Рик с улыбкой отстраняется, Дэрил хватает его за волосы, прижимается всем телом и впивается в мягкие губы. Тонкая ниточка терпения натягивается, истончается, грозя разорваться на две бесполезные половинки. Тогда будет на все плевать, на то, что их кто-то застанет, на то, что сюда заберутся мертвецы, он трахнет Рика или даст тому трахнуть себя, это настолько неважно, насколько же неважно, что происходит на другом краю света.

Руки Граймса аккуратно поглаживают бока, сдвигаются на поясницу, все так же невесомо касаются ее. Кончики пальцев заползают под ткань, щекочут влажную кожу.

— Нельзя, — разрывая поцелуй, шепчет Рик. Горячее дыхание обдувает лицо. — Иначе просто не сдержусь.

Ладони Рика соскальзывают ниже, на задницу и крепко сжимают. Бедра притираются друг к другу. Горячий взгляд Граймса обшаривает лицо. Он порывисто наклоняется и ненадолго прижимается к губам, оставляя крепкий и смачный поцелуй. Легкий толчок в грудь заставляет отойти на пару шагов. Дэрил не обижается, это было необходимо им обоим, иначе это плавно перетекло бы в нечто большее.

— Собираемся?

Собственный голос звучит слишком хрипло, Диксон прокашливается, проводит ладонью по шее и отводит взгляд. Взять себя в руки не так уж и просто, возбуждение бурлит в крови, а член уже заинтересованно приподнялся.