— Она сделала аборт, — едва слышно произносит Рик. Дэрил рядом с ним вздрагивает, мышцы напрягаются сильнее, но он так и не поворачивается, позволяя Граймсу выговориться. Может быть, это было к лучшему? — Я думал, что она поступит правильно, хотя знал… Это моя вина, я позволил взять эти таблетки, а теперь моя малышка…

Рик даже не осознает, что слезы вновь струятся по щекам, впитываются в легкий матрас. Тело колотит от пронизывающего душу холода. Становится так плохо, что хочется тошнить собственными же кишками.

— Я просто… не могу так…

Рик нервно усмехается. Так глупо и жалко. Но он просто не знает, в какой угол метнуться, куда себя деть от этого ужасного ощущения. И он вновь аккуратно придвигается к мужчине, хотя для этого требуется всего одно движение.

— Я думал, что все будет нормально, так, как и должно было быть. С Карлом все хорошо, а значит, у Лори не должно было возникнуть даже мысли о том, чтобы сделать это, — горячо тараторит он. — Это должно было все исправить. Ее измену, то, что я столько лет не видел ее. Я люблю ее… любил. Не знаю, что теперь делать, не знаю, как смотреть ей в глаза и как пережить это. Я второй раз теряю своего ребенка, но никак не могу привыкнуть к этому.

Диксон неожиданно приходит в движение. Тихо шуршит одежда, когда мужчина переворачивается и сползает ниже. Теплое дыхание касается лица, Дэрил оказывается слишком близко, буквально в нескольких сантиметрах от него. Рука аккуратно прикасается к плечу, слегка сжимает, похоже, пытаясь приободрить его, но от этого не становится легче, как будто даже наоборот. Ком в горле увеличивается, распирает горло в попытке вырваться наружу жалкими рыданиями или раздирающим горло криком.

Рик протягивает руку и, ощутив теплую кожу твердого бока, крепко сжимает его. Пальцы впиваются в кожу, скорее всего, создавая красные пятна, которые через несколько часов превратятся в фиолетовые синяки. Но Дэрил даже не пытается его оттолкнуть. Его рука все так же неуверенно лежит на плече, поверхностное нервное дыхание разбивается о лицо, а мышцы напряженно подрагивают. Они настолько близко, что скользни Рик рукой дальше, это можно будет назвать нормальными объятиями, но они так и не перешагивают глупую, прочерченную мозгом черту.

— Возьми себя в руки, Граймс, — холодно произносит Диксон.

Рик криво болезненно ухмыляется. Если бы все было так просто. Если бы он по щелчку пальцев мог все это отбросить, распрямиться и просто пойти вперед. Смерть жены сломала его, смерть сына разорвала на части, а теперь… Осталось ли от него хоть что-то?

— Зря я это делаю, — едва различимо шепчет Дэрил. Скорее всего, он не хотел, чтобы его услышал Граймс, но есть как есть.

Чужие слова дают возможность подготовиться, но не к тому, что происходит на самом деле. Дэрил подается на несколько сантиметров вперед, дыхание становится горячее, носы соприкасаются. Давление тут же подскакивает, а сердце поднимается к горлу, мысли разбегаются словно тараканы при включении света, а во рту пересыхает. Не шевельнешься, не отстранишься. Впрочем, и не хотелось.

Рик старательно вглядывается в темноту, пытается увидеть лицо мужчины, понять, что тот думает, но света слишком мало, и остается только догадываться. В голове, вытесняя страх, боль и непонимание, протискиваются толстые, словно борцы сумо, яркие картинки воспоминаний. Пожатие рук, хлопки, взгляды и крепкие объятия. Мгновенно в голове возникает неоновая вывеска «сюда», что открывает другую дверь, новую возможность, тропинку, которая сможет вывести его из темноты.

Диксон больше не двигается. Замирает напряженный, не в силах преодолеть себя, сделать то, что хотел. И Рик берет на себя эту обязанность, а в голове даже не возникает мысль о том, что он что-то понял не так. Он сокращает то жалкое расстояние, что осталось между ними. Губы упираются в неожиданно мягкий рот, а язык надавливает на середину. Это могло бы выйти лучше, не так холодно, болезненно и горько. Это могло бы быть действительно приятно, если бы мысли все еще не были бы заняты ребенком. Но как ни крути, это происходило. Рик Граймс целовал Дэрила Диксона, и Дэрил Диксон отвечал ему.

Тела крепко прижимаются друг к другу, настолько близко, что чувствуется каждый изгиб. Руки соскальзывают за спину, дергают рубашку, пробираются под тонкую ткань. Рик прижимается к мужчине, переплетаясь с ним лодыжками и закрывает глаза. Один поцелуй и вполне целомудренное объятие, ему больше ничего не нужно.

— Проспись, Граймс, станет легче, — грубо говорит Диксон. Голос дрожит, но Рик легко понимает, что мужчина не злится, просто смущен и так же шокирован, как и он.

— Это не поможет, — заторможено произносит он. — Это не вернет мою девочку, и я…

Неправильные слова в неподходящий момент. Диксон резко садится и нервно проводит по шее. Если Рик захочет, он может коснуться его, нужно просто протянуть руку, но он медлит.

— Нет чего покрепче? — хмыкает Рик. Мышцы Дэрила напрягаются сильнее, но он коротко кивает и покидает палатку, а Граймс, оказавшись в одиночестве, впивается пальцами в волосы.

Диксон возвращается не с банкой самогона, а бутылкой хорошего скотча, но все равно Рик не будет чувствовать вкус, пока после нескольких глотков вновь не отрубится, так и опираясь о крепкое плечо Диксона.

Дэрил боится даже пошевелиться. Его взгляд скользит по раскрашенному темнотой лицу, по лбу, который пересекли глубокие морщинки. Он даже не пытается спрятать боль, что поселилась в его глазах. Единственный, кто мог ее увидеть, и так знал его как облупленного.

«Какая прелесть, — тянет появившийся из ниоткуда сидящий на корточках Мэрл. Мужчина окидывает их насмешливым взглядом, губы привычно змеятся в усмешке, а в глазах сияет дьявольский огонек. — Тебе таки удалось откусить кусочек шерифа».

Дэрил поднимает на него злой взгляд, но брата это вряд ли могло испугать. Мужчина протягивает руку и цепляет кончиком пальцев рубашку Граймса, слегка приподнимает ее, оголяя беззащитный живот.

«Прямо семейная парочка, — усмехается он. — Но ты же понимаешь, что этот ублюдок просто топит свою боль. Он не педик и никогда не посмотрит на тебя серьезно. Ты просто жалок, братишка».

Слова мужчины заставляют Дэрила вздрогнуть. Он опускает взгляд на темный пол палатки. Но даже так перед глазами мелькает усмехающееся лицо Мэрла.

«Но у тебя есть выбор, — произносит брат. В лицо бьет белый, ничем не пахнущий дым от несуществующей сигареты. — Хочешь его, так возьми. Потом может и не быть шанса. Шериф протрезвеет и если не забудет все, то будет смотреть на тебя с отвращением. Бери пока дают».

— Нет, — едва слышно рычит Дэрил. Он по-собачьи мотает головой, Рик, спящий на плече, недовольно хмурится и громко всхрапывает.

«Уверен, братишка? Хорошо подумал? Я же знаю, что ты хочешь, потому что сижу у тебя в голове, — палец тычется в лоб, надавливает, и Дэрил поднимает голову. Лицо Мэрла оказывается буквально в нескольких сантиметрах. — Ты не ровня Граймсу».

— Он сам поце…

Мэрл фыркает и качает головой. «Братишка, ты у меня дебил что ли? Вылезай из своей гребанной фантазии. Он бухой в зюзю, поцеловал бы и Дейла в жопу. Снимай уже эти долбанные розовые очки. Ты никому из них не нужен. Так что будем делать?»

Дэрил аккуратно прикасается к волосам Граймса, цепляет жесткие кудряшки, но Рик так и не реагирует, только слегка морщится. Дэрилу остается только одно — аккуратно переложить шерифа на свернутое вместо подушки пончо. Он наклоняется над ним, всматривается в напряженное лицо. Губы в нескольких сантиметрах ото рта. Ему нужно всего лишь еще чуть-чуть наклониться, губы столкнутся, язык скользнет в мягкую теплую полость и… Диксон резко отодвигается, а душа разрывается на две части, словно слишком сильно натянутая тетива.

«Решил сбежать? — насмешливо интересуется Мэрл. — Убежишь, поджав хвост, и будешь надеяться, что этот ублюдок пожалеет тебя и прибежит за тобой? Ты же знаешь, что это бессмысленно? Ему похуй на тебя, как и остальным».