Рик быстро выглядывает. Достаточно одного быстрого взгляда, чтобы оценить ситуацию. Все плохо. Их осталось слишком много, шипы перенесены, дорога расчищена. А намерения ясны как ничто другое. Будут таранить, и тогда крышка.
— Будем бежать, — соглашается Рик. Он тяжело втягивает влажный воздух, пропахший порохом.
— Все или ничего.
Шейн слегка приподнимается и криво ухмыляется. Им точно конец. Но если остаться здесь, то кранты гарантированы. Так что выбора, по сути, большой ноль без палочки. Уж лучше попытаться.
— Мэрл уже готов, — подталкивает его Дэрил. И Рик решается.
— Хорошо, скажи, когда сам будешь готов. И пожалуйста, тоже не отставай.
Теперь счет идет на секунды. Рик закидывает руку Шейна себе на плечо и привстает. Выстрелы сливаются в сплошной звук. Уши уже закладывает. Рик чудом слышит хриплое: «Вперед». Времени осматриваться нет, каждая секунда — это тонкая ниточка их жизни.
Рик рвется вперед с невероятной силой, крепкая ткань мироздания как будто поддается, мышцы надуваются силой, а время замедляется. Во время бега казавшийся слишком длинным путь резко обрывается. Рик падает, утягивая за собой и Шейна. Все, пускай и в относительной, но безопасности.
Рик переводит дыхание и оглядывается. Казалось бы, подотпустившее волнение вновь перехватывает горло. Дэрила здесь нет. Неужели обманул и остался? С этого не убудет. Рик мечется взглядом к машине, но и там мужчины нет.
— Не кипишуй. Дэрил там, — Мэрл кивает в сторону ближайшей к забору башни. Рик присматривается. Может, это ему кажется, но вроде бы он все же видит тень.
Немного отлегает от сердца. Хотя бы из-за одного ему не придется беспокоиться. Зато остальное требует внимания как ничто другое.
Первое предположение становится верным. Машины уже разъехались в стороны, давая дорогу и защищая от усилившегося обстрела поредевшие ряды нападающих. Будут таранить и прорываться. Но ничего, все можно решить. Рик снимает с пояса рацию и вжимает палец в кнопку приема: «Внимание на машину, не дать ей прорвать забор».
Никто не отвечает, но Рик знает, что его услышали. Плотный огонь переходит на разгоняющуюся машину. Подключается сидящий в засаде снайпер. Слишком рано рассекретился, но уже поздно что-либо делать.
Машина уже близко, и тут пуля попадает в колесо. Скорее всего, водитель к тому времени мертв, слишком уж красноречиво говорит покрытое сильными трещинами лобовое стекло и то, как машину резко заносит. Но это работает. Задев забор, машина уходит левее и сваливается на бок в кювет, словно в насмешку создавая дополнительное укрытие. И снова все превращается в обычную перестрелку. Кому повезет, кто совершит ошибку или у кого закончатся патроны. Кому повернется удача лицом, а к кому задницей?
Осмотрев Шейна и покрепче затянув его ногу, Рик сосредоточивается на главном — на Губернаторе. В отличие от того же Нигана, Филип никогда не был трусом. Может быть, дай Рик ему развернуться, Губернатор смог бы заткнуть за пояс Нигана. Его фигура отчетливо видна среди нападающих. Черная, с разлетающимися крыльями удлиненной кожаной куртки, фигура смерти с автоматом наперевес. Филип, похоже, даже не обращает внимания на свою быстро перевязанную рану. Внушает уважение. Не был бы злодеем…
Рик высовывается и успевает пару раз выстрелить, перед тем как оружейная очередь заставляет его вновь скрыться. Минус еще один враг и плюс один к стаду ходячих. Впрочем, последнюю проблему решает Филип холоднокровным выстрелом в голову.
И все же схватка затягивается. Выстрелы уже звучат не так резво, все чаще пули не попадают даже в незащищенную мишень, а Шейн начинает сереть. Похоже, пора доставать козыри…
***
В воздухе витает мерзкий запах горелой плоти и пороха. Люди, только сейчас осознавшие, что произошло, прячут испуганные глаза и прикрывают рот. Они не воины, они не прошли то, что проходил Рик. По сути, первое убийство живого человека, причем такое жестокое. Граната попала в удачное место — укрытие нападающих за перевернутой машиной. Кишки, оторванные конечности и много, много крови. Всего три воронки — все небольшое сокровище тюрьмы, но каждая из них нашла свою цель. Группа, которая тут же рванула в лес, как только прозвучал сигнал тревоги, сработала так, как и должна была. Но почему Рик не чувствует себя победителем? Может, потому что понимает, что это проигрыш мертвецам?
Рик присаживается на корточки и аккуратно подцепляет пальцами край ткани, что закрыла лицо. Не видь Рик раньше таких страшных картин, его бы затошнило, а так он только слегка отодвигается. Половины черепа нет. На землю вывалились мозги, перемешанные с острыми белыми осколками черепа и кусочками кожи. Шея мужчины неестественно изогнута, да и все его тело изломлено, как будто взрыв перемолол каждую кость в его теле. Наружу торчат острые края. И с одной стороны, мужчина заслужил это, а с другой — почему Рик не чувствует злорадства, успокоения, ничего похожего на положительную эмоцию, только странное ощущение внизу живота, как всегда, когда Рик совершал ошибки?
Карий глаз с налипшей на радужку пылью и незнамо чем тупо смотрит в небо. Рик тянется, прикасается к запачканному веку и аккуратно опускает его. В ушах неприятно звенит, словно прямо внутрь залетел комар, а тело чувствует себя слишком странно. Сигналы мозга словно доходят с задержкой до мышц, а ощущения притупляются.
Рик тяжело поднимается на ноги и оглядывается. От сбившейся группы нападающих уже отделился Роджер. Он, похоже, быстрее всех пришел в себя и сейчас немного нервно, но все же выполняет последний долг перед этими людьми — успокаивает их. Нож дрожит в белых пальцах, а лицо застыло, словно маска. Парень не спрашивает, ничего не говорит, он движется, словно машина. Удар — и к следующему, удар…
Медленно отмирают остальные. Деревянными ногами подходят, хватают за руки трупы и тянут куда-то. Рик отворачивается. Несмотря на шок, они знают, что нужно делать. А у тюрьмы происходит то же самое, только с их людьми.
На земле остаются лужицы быстро впитывающейся крови. Еще немного, и ее можно будет заметить только на мешках, на которые падали пораженные, на стенах, где в отверстиях от пуль остались багровые пятна. Но со временем и эти следы сотрутся, останутся только кресты, к которым очень скоро перестанут приходить. Рик старательно вглядывается в лица мертвецов, но он отлично понимает, что не запомнит. Эти люди не успели стать семьей, кем-то достаточно важным, чтобы навсегда оставить в его душе незаживающую рану. И это ужасно.
Рик ободряюще кивает Мэгги. Девушка слегка отводит взгляд. К ее плечу прижимается дрожащая Бет, похоже, последнюю случившееся окончательно разбило.
— Идите в тюрьму, — хрипло предлагает он.
Мэгги едва заметно опускает голову. И только сейчас Рик понимает, что ее подбородок дрожит, словно она едва сдерживается от рыданий. Держится из последних сил храбрится, как делала это всегда.
— Идите, — подталкивает он. И девушки, немного помешкав, все же уходят.
Не одни они покинули место битвы, как только все закончилось. Хершел с Лори и Шейном скрылись в лазарете, а Дэрил с Мэрлом и вовсе пропали, как и Карл.
Рик еще раз оглядывается, чтобы понять, что он здесь не нужен. На него уже давно никто не обращает внимание, каждый погружается в кошмар и только механически выполняет свои действия. Лопаты вгрызаются в промерзшую землю, а ножи продолжают резать плоть, гася зарождающийся огонь. Двое мужчин, сейчас Рик никак не мог заставить себя вспомнить их имена, притащили откуда-то деревяшки и, судя по молоткам, собираются сколотить кресты. Правильно.
Тюрьма встречает приятной тишина. Едва пахнет гарью, и полная тишина дает мозгу шанс окунуться в иллюзию, предоставить, что ничего не произошло, и не погибла чуть ли не половина их и так маленькой группы. Только здесь, в полной тишине и мнимой уединенности Рик позволяет себе расслабиться. Он на секунду прикрывает глаза и приваливается к стене. По телу проходит крупная дрожь, а горло стискивают железные тиски. Он вновь не справился. Каждая из смертей, это его вина. Он тот, кто должен был знать, тот, кто должен был продумать все лучше.
