— Только что пожрал, — выплевывает Дэрил.

— Не думаю, что София…

— Нужно проверить.

В прошлый раз, десятки лет назад, у Рика закралась мысль о том, что Дэрилу приходилось убивать людей еще до Полного Пиздеца. Никто не мог с такой легкостью вскрывать человека, пускай уже и мертвого. Рик до сих пор помнил это мерзкое ощущение, кровь, летящую в лицо. Но тогда Граймс еще не знал Диксона.

Нож врезается в гнилую плоть, выпуская сильный мерзкий запах, от которого нормального человека стошнило бы. Диксон отворачивается, на лице появляется мимолетное выражение не только отвращения, но, кажется, и страха. Как бы беспощаден охотник ни был, он все еще был человеком, как и остальные. А человеку не чужды эмоции, особенно когда он совершает настолько неприятное и страшное действие.

Мурашки пробегают по позвоночнику, когда Дэрил залезает руками в брюшину. Диксона тоже дергает, глаза слегка прикрываются, скорее всего, он представляет, что разделывает оленя, но от реальности далеко не убежишь.

— Он сожрал сурка, — с облегчением выдыхает мужчина.

Сейчас Рик понимает, что было бы намного проще, если бы они нашли следы девочки, если бы убедились в том, что она мертва. Да, возможно, кто-то сказал бы, что Рик поступает эгоистично, что он какая-то тварь, но Граймс помнил, к чему привела потеря ее — Карл чуть не умер, Дэрил был ранен. Рик научился терять людей, научился видеть за всем плохим хоть что-то хорошее. Уолш был прав, тогда Рик еще не мог быть нормальным лидером. Но даже сейчас он не знал, как заставить их перестать, как объяснить Дэрилу, человеку, который верил больше всего, то, что это бессмысленно, и при этом не уничтожить ту зарождающуюся дружбу, что была между ними.

— Пойдем дальше…

Даже к ночи они не находят девочку. А на утро Диксон исчезает.

========== Часть 5 ==========

Утром на улице довольно прохладно. Воздух облачком пара вырывается изо рта, на листьях деревьев и траве образуется красивая роса, но уже скоро рассветное солнце согреет землю и рассеет холод. Собственные ноги утопают в плотном белом тумане, и кажется, словно летишь над этой травой, однако мужчина даже не замечает этого. Пальцы сжимаются на влажных поводьях, конь недовольно фыркает, и в небо поднимается очередное белое облачко.

Дэрил знал лес, умел его слушать, и абсолютное большинство тех, кто мало-мальски общался с ним, решило бы, что он любит его, однако это было не так. Диксон ненавидел лес до мозга костей, потому что только он напоминал Дэрилу то маленькое и испуганное существо, мало похожее на него настоящего. Он возвращался туда из раза в раз только для того, чтобы доказать, что больше не слаб. Однако каждый раз уходил побежденным. Сколько бы он не перебил этих чертовых белок, сколько бы не находил путь обратно, одного было не изменить — его выбросили и забыли, как ненужный мусор, и этого ничто не могло изменить. Именно поэтому он не мог отпустить Софию. Она не могла стать такой же, как и он.

— Стой, Малыш, стой, — мягко произносит он и хлопает коня по холке.

Крутая горка наконец-то заканчивается, и Дэрил может занять более удобное место, нежели собственными ногами подниматься на довольно крутые склоны и тащить лошадь за собой. Он вставляет ногу в стремя, легкий толчок, и Диксон уже сверху, а весь мир немного сдвигается, позволяя рассмотреть себя с новой точки. Но появляется другая проблема в виде веток, что так и норовят ударить по лицу.

Чего ожидал Дэрил, просто катаясь так, уже даже не видя следов? Ничего, просто до последнего момента надеялся, что появится какой-то знак или сигнал, что-то, что даст ему ответ. Но лес безмолвен, как и всегда. Вот такая он беспощадная сука!

От размеренного качания туда-сюда так и клонит в сон, мысли замедляются, вырывая из воспоминаний то, что должно быть похоронено навечно. Сначала грусть и одиночество, то, что он помнил так хорошо, как и вчерашний день, а ведь был тогда еще совсем мелким, но даже сейчас он мог воспроизвести каждую мелочь.

Медленно на поверхность выползает совсем уже необычное воспоминание. «Я хочу пойти с тобой», — далеким эхо звучит в голове. «Я хочу пойти с тобой». Зачем? Как Дэрил ни пытался не дать Рику залезть в его голову, тот почему-то оказался там. Словно червь, он выедал мозг, заставляя думать о том, что, казалось бы, давно покинуло его.

Не нужно было отвлекаться. Не в лесу. Это была его ошибка, и в этом нельзя было никого винить. Ни лошадь, что испугалась гадюки, ни Рика, мысли о котором выбивают из равновесия, они были не виноваты.

Мир переворачивается, закручивается в бешеном водовороте, приносящем только боль. Перед глазами мелькают лица, события, о которых Дэрил так жалел. Он совершал слишком много шибок в своей жизни, и Ад ждал его. Сильный удар головой выключает свет, и в этот миг Диксон действительно думает, что ему пришел полный конец.

Когда-то совсем давно Мэрл рассказывал одну интересную историю о том времени, когда он сидел на тяжелых наркотиках, а особенно на героине. В тот день все было хуже, чем обычно, он так накачался, что отключился, совсем. Мэрл говорил, что не знал, как попал в больницу, видимо, у кого-то из этих гребанных наркош хватило мозгов, чтобы вызвать скорую. Но вот что помнил Мэрл, так это двери Ада, танцующих вокруг костра чертей, дьяволов, нанизывающих на пики грешников. Мэрл говорил, что ему предложили стать тем же дьяволом, миновав костер, и он практически согласился, вот только был выдернут обратно. Тогда брат поверил в бога и каждый раз усмехался, говоря, что в Аду для него подготовлено место. А вот Дэрила никто нигде не ждал. Не было света, не было огней, только безграничная темная пустота забвения. Даже на том свете Дэрил никому не был нужен.

«Хей, сдох там?» — знакомый голос прорывается в сознание, потихоньку вытягивая его наружу. И Дэрилу ничего не остается, кроме того, как открыть глаза.

Перед мутным взглядом мелькают темные тени, которые наконец-то складываются в хорошо знакомый образ. Мэрл, живой, рядом с ним.

«Чего разлеглась, сестренка? — присаживаясь на корточки рядом, интересуется он. — Каблуки жмут?»

Боль, рожденная в легких, поднимается вверх, но он все равно заставляет себя произносить слова:

— Иди нахрен, — едва слышно хрипит Дэрил. В горле сухо, как в Сахаре, и нет смысла даже облизывать губы, потому что язык больше похож на высушенную просфору.

Дэрил отворачивается, но пальцы брата, вполне осязаемые, хватают за подбородок и разворачивают к себе. Перед взглядом вновь плывет, однако Мэрл все равно остается четким, такое ощущение, словно он действительно живой, рядом.

«Расклеилась малышка Дарлина», — практически ласково шепчет мужчина. Большой палец поглаживает щеку, нежно так, хоть на губах до сих пор мелькает издевательская усмешка. И Дэрил практически верит, ведь так хотелось думать о том, что брат здесь, что он решил сам найти его. «Нюни распустил. И ведь совсем забыл о своем братишке. Пошел за ублюдками, которые бросили меня…»

— Нет, — Дэрил мотает головой. Перед глазами вновь появляются темные круги, а к горлу поднимается тошнота. — Они хорошие люди. Да, брат. И если бы ты достал свою бошку из задницы, понял бы это. Они приняли меня.

Дэрил кивает головой, и Мэрл мягко усмехается. Рука, только отпустившая его, вновь тянется к лицу, только в этот раз мужчина отпускает ему легкий щелбан, от которого кожа начинает безумно чесаться. Дэрил еле приподнимает руку, но тут же опускает ее обратно. Тело, наполненное болью и усталостью, никак не хочет двигаться, как будто он все еще был во сне.

«Убеждай себя, сколько хочешь, братишка. Но они не приняли тебя, они считают тебя чертовым деревенщиной и смеются у тебя за спиной. Для них мы простые реднеки…» Он замолкает, словно в голову пришла какая-то очень дельная мысль. Светлые брови поднимаются вверх, а губы дергаются в презрительной улыбке. Разочарование, вот что было в его глазах, настолько сильное, что Дэрил сжимается и прикрывает глаза, в этот момент он хотел бы сдохнуть.