— Следил за мной? — устало спрашивает Мэрл, медленно поворачиваясь. — Дэрил небось научил.

— Сам.

Мэрл с ухмылкой осматривает замершего у стены мальчишку. Уверенный, наглый, он чем-то напоминает Дэрила в этом возрасте, когда его голова еще не была забита всякими ограничениями.

— И на кой? Чем я удостоился такого неожиданного визита?

Мэрл закуривает. Усталость поглотила его сознание, забралась в каждый уголок мозга. Мэрл даже удивляться не может нормально, не то чтобы злиться или испугаться из-за грядущего провала тщательно скрываемой тайны. Сейчас все равно. Чтобы за дерьмо не свалилось на него, он разгребется.

— Хочу поговорить, — уверенно заявляет пацан. Он выглядит так, словно начальник, а Мэрл его подчиненный. Даже забавно было бы, если бы у него было настроение поиграть.

— Так говори, — когда тишина слишком затягивается, недовольно отзывается Мэрл.

— Мы должны сделать это! — Мэрл непонимающе приподнимает бровь. Благодаря Дэрилу в голову лезут нелепые мысли. Он сразу же представляет, что с ним сделает Рик, если Мэрл научит его сына, к примеру, курить.

Карл мнется на месте, смотрит на Мэрла внимательно, словно тот может читать чужие мысли. Вот только пацаненку придется обломиться. Карл, поняв, что пауза затягивается, слегка поддается вперед. Его пальцы сжимают край майки, в таком детском движении, что это полностью разбивает образ взрослого мальчика.

— Напасть на Вудбери, — голосом как будто Мэрл идиот, уточняет Карл. — Нужно это сделать первыми. Не дать Филиппу доехать до нас!

Мэрл усмехается.

— Какие громкие слова для ребенка. Не боишься, что папочка отшлепает тебя?

Лицо Карла наливается краской, становясь пунцовым. Он крепче сжимает пальцы, поджимает губы. Мэрл чувствует, что мальчик напал бы, если бы он не был нужен ему.

— Мы должны действовать, — практически шипит Карл. Злость ядом проникает в его слова. Он просто пропускает мимо ушей слова, которые должны были задеть его.

— Я подумаю, — лениво отмахивается Мэрл. — А теперь брысь отсюда, пока я не разозлился. И надеюсь не нужно тебе говорить, чтобы ты не болтал. А то тебе очень не понравится то, что я могу сделать.

Мальчик топчется на месте, посылает ему злой взгляд, но все же уходит. Мэрл наконец-то остается в одиночестве. Он плюхается прямо на бетонный пол и прислоняется затылком к железной двери. Взгляд устремляется к черноте потолка…

***

Только по ночам в тюрьме устанавливается спокойная тишина. Можно спокойно попить чай во внутреннем дворике, наслаждаясь тенью покачивающихся в дали деревьев. Вот только Рику неспокойно. Он сверлит взглядом дорогу, ведущую к главным воротам. Чего он ждет? Дэрила, вернувшегося к нему, спокойного и любимого. Дэрила, который скажет, что все окей.

— Черт!

Он отставляет кружку, сжимается и впивается пальцами в волосы. Он вновь слышит ту фразу мужчины: «Может, трахнемся?». Нужно было согласиться? Черт. Как же Рик сглупил, он должен был хотя бы остаться в камере, посидеть с Дэрилом, поговорить с ним, ведь все эти обиды не более чем шелуха. «Может, трахнемся?». А ведь Дэрил сам пытался это сделать, извиниться, как умеет. Но Рик не понял. Какой же дурак.

Рик резко поднимается и тут же застывает. Черт, и что он собирается делать? Дэрила все так же нет. Он вновь усаживается на бетон. Замерзнет здесь, яйца отвалятся, и пускай Дэрил думает. Рик обхватывает руками кружку и делает большой глоток. Горячая жидкость теплом наполняет тело, хотя хотелось совсем не этого. Черт. Эта ситуация просто уничтожает его.

Он сидит слишком долго. Уже давно за полночь, серп луны повисает высоко в небе. Яркие звезды маленькими белыми пятнышками усеяли небо. Среди них еще долгое время можно будет видеть мигающие фонарики пролетающих над ними спутников. А ведь где-то там, в черноте космоса остались запертые в тесной коробке астронавты. Что произойдет первым? Кончится еда или МКС опустится слишком низко к планете и будет притянута к Земле?

Рик медленно поднимается. Мышцы ноют, задница отморожена, еще немного, и его шары превратятся в две сморщенные сосульки. Он тяжело выдыхает и кидает прощальный взгляд на дорогу. Как бы он хотел, чтобы Дэрил, словно герой, появился на горизонте. Но сегодня он пойдет спать один, расстроенный и напряженный. К счастью, хотя бы Карл находится на своей кровати. Хоть кто-то не пытается разочаровать его.

Сон не приходит. Рик ворочается с боку на бок, если он и засыпает, то на какие-то незначительные минуты. Голова начинает болеть где-то после десятого такого пробуждения. Жарко.

Рик оттягивает ворот мокрой рубашки и втягивает раскаленный влажный воздух. Что-то ему не очень хорошо. Он сглатывает вязкую слюну, но в горле все равно ощущается мешающий ком. Рик аккуратно поднимается. Его ведет, и приходится вцепиться в край верхней койки. Карл беспокойно ерзает, но не просыпается, однако если Рик и дальше будет шуметь, он точно проснется.

Рик еле переставляя ноги выходит наружу. Перед глазами темно, а в ушах шумит прибой, но у него все равно получается выйти сначала в коридор, а затем и добраться до душа. Рик склоняется над раковиной, набирает в ладони воду и выплескивает себе в лицо. Становится легче, но совсем немного. Раковина слегка скрипит, когда он опирается на нее. В темном зеркале ничего не отображается, но, может, это и к лучшему, Рик не хочет видеть себя сейчас. В его голове слишком много мыслей, о Блейке, о Дэриле, о Карле, сознание путается в них и не приносит ничего дельного или важного. Он в тупике, нигде нельзя двинуться и хоть как-то исправить безвыходные ситуации, и это раздражает.

Он не реагирует на тихие шаги, раздающиеся за спиной, просто надеется, что человек уйдет. Дрожащий свет керосиновой лампы превращает темноту в успокаивающий полумрак. Очертания предметов становится четче, и даже в зеркале уже можно угадать свой силуэт. Именно через зеркало Рик понимает, кто пришел.

Лори застывает за его спиной. Рик не уверен, какое у нее сейчас выражение лица, но он почему-то уверен, что презрительно-злое. Из себя выдавить эмоции не получается. Рик просто медленно разворачивается и устало выдыхает. Для того, чтобы нормально стоять на ногах, он прижимается задницей к раковине.

— Рик…

— Пожалуйста, не начинай, — устало произносит он. — Я…

Он встрепывает ладонью свои волосы и роняет руку. Сил действительно нет.

Лори подходит ближе. Ее внимательный взгляд впивается в лицо. Злорадствует? Не похоже, она как будто пытается понять его.

— Устал, — тихо произносит она. И Рик, не удержавшись, кивает. Скованные напряжением мышцы расслабляются. — Но нам все равно нужно поговорить и расставить все по полочкам.

— Я не могу, — жалобно просит он, но Лори делает еще один шаг навстречу, тычет пальцем в грудь. Больно.

— Нет уж, ты меня послушай. Я… — она мнется, раздумывает, перед тем как произнести самые шокирующие слова: — Я хочу извиниться. Я не должна была срываться. Просто… Я чувствую себя ужасной матерью. Карл сам хотел уйти от меня и… Знаешь, я думала, что возможно ему будет лучше с тобой, хотела отпустить, но не смогла. И срываюсь я именно из-за этого. Я ревную Карла. Так глупо, правда?

Рик шокировано выдыхает. Руки сами тянутся к ее лицу. Кончики пальцев, прижавшиеся к щекам, ощущают соленую влагу. Он просто не может поступить иначе. Сердце разрывается от боли и того самого чувства, что всегда было в нем. Рик притягивает к себе Лори, обнимает ее, а она обнимает его в ответ, дрожащая, разбитая, но такая родная.

— Ты хорошая мать, — тихо шепчет он в ее волосы.

— Ты не умеешь врать, но спасибо.

Лори легонько толкает в грудь, прося отпустить, и Рик слушается, но женщина не уходит, она неожиданно привстает на цыпочки и легонько целует в губы. Узкая ладонь прижимается к щеке.

— Ты хороший отец и муж, — тихо шепчет она. Ее губы так близко, что не нужно даже особо стараться, чтобы поцеловать их. — Не удивлена, что Карл любит тебя больше, хоть мне от этого невыносимо больно.