Тяжелый вздох срывается с губ. Чего-то он устал. Не физически, скорее морально. В последнее время все стало слишком сложно и дерьмово. Зря они приехали сюда.

Взяв себя в руки, Мэрл открывает замок и толкает дверь на себя. В нос бьет отвратительный запах мочи и засохшей рвоты. Дэрил выглядит хреново. По цвету он уже соперничает с грязной серо-белой простыней, на которой лежит, а вот мешки под глазами потемнели раза в три. Его можно было бы перепутать с ходячим, если бы не поверхностное дыхание. Он даже хрипит как мертвец.

Мэрл вытаскивает из-за пояса пакет с лекарством и кидает его на кровать. Сначала нужно сделать мелочь, а потом только приступать к ягодкам. Он берет тряпку и мочит ее в бочке-раковине. Мэрл не особо умеет ухаживать, как-то не приходилось. Дэрил, когда Мэрл не сидел, был довольно самостоятельным, а к остальным он не испытывал каких-либо чувств. Ну уж как умеет. У него не получается нормально стереть блевотину с Дэрила, отрастил себе щетину, за которую все цепляется, но хотя бы как-то освежает его лицо. Только когда он плюхает на лоб мокрую тряпку, Дэрил открывает больные глаза. Губы слегка дергаются, пытаясь сложиться в улыбку.

— Мэрл…

— Хреново? — интересуется Мэрл. И когда Дэрил слабо кивает, говорит: — Будет еще хреновее.

Он нехотя поднимается. Капельница, протянутая к руке Дэрила и висящая здесь на единственном крючке, уже пуста. Впрочем, заменить ее не так уж и сложно. Дело одной минуты.

— А я думал, ты меня обрадуешь, — усмехается Дэрил.

Он тяжело выдыхает и вновь прикрывает глаза. По телу проходит заметная дрожь. Мэрл знает, что за боль он испытывает, и знает, как будет дальше. Он присаживается рядом. Дэрил тут же перекладывает свою руку ему на колено. Костяшки сбиты, ногти обломаны, еще одно напоминание того, как он развлекся ночью.

— Как там все? — обеспокоенно спрашивает Дэрил. Он противно хрипит, и у Мэрла стягивает что-то глубоко в желудке. Не нравится ему все это.

— Все ок. Правда, тут баба, которую мы привезли, пристала. Ты мне ничего не хочешь сказать, братишка?

Дэрил даже немного оживает. Приподнимается слегка, но тут же падает обратно.

— Донна?

— Именно. Так я слушаю.

Дэрил прикрывает глаза. Мэрлу становится интереснее. Не стал бы он себя так вести, если бы здесь ничего не скрывалось.

— Дэрил…

Брат тяжело выдыхает, срываясь в стоны. Он вздрагивает, сжимает еще крепче. Между бровей залегают глубокие морщинки. Кожа сереет.

— Мне хреново, — пытается соскочить он. Рука исчезает, Дэрил аккуратно переворачивается на бок носом к стенке.

— Хватит юлить. Давай, Дарлина, будь хорошей девочкой, не заставляй меня применять крайние меры.

Дэрил вздрагивает. Похоже, пробило. Однако вместо ответа он резко поворачивается и перегибается через край кровати, выблевывая на пол резко воняющий желудочный сок и воду. Блядь, Мэрл даже не представлял, что ему будет хреново на это смотреть. Он словно сам вновь проходит через это.

Спина Дэрила вздрагивает под ладонью. Мэрл слегка поглаживает ее, отлично помня, насколько в такие моменты требуется поддержка, и он честно пытается дать ее, пускай и неловко, неумело. Дэрил вновь опирается на него ладонью. Поднятое лицо, все в слезах и рвоте, заставляет почувствовать незнакомый прилив эмоций.

Дэрил тянется к кружке, делает маленький глоток и вновь падает на кровать, изможденный очередным приступом. Такой жалкий, больной, словно ребенок. Резко накатывает странное желание лечь рядом и обнять брата, словно маленького. Бред, конечно, но даже эта мысль шокирует. Когда-то одна девушка сказала, что он бесчувственная скотина, и Мэрл согласился с этим, похоже, поспешно.

— Она что-нибудь сказала? — едва слышно бормочет Дэрил. Он слегка дергает трубку капельницы, распрямляя появившийся загиб.

А вот это уже интересно. Мэрл еле сдерживается, чтобы подавить естественную реакцию податься вперед. Дэрил ничего ему раньше не рассказывал.

— Ну-ка, ну-ка, а что должна была сказать?

Дэрил бросает на него недовольный взгляд и тут же отворачивается. Прямо обиженный ребенок. Вот только Дэрил не ребенок, а взрослый мужик, в исполнении которого такое выражение не может работать.

— Давай, Дарлина, не веди себя как девчонка, а то я и правду задумаюсь о юбке для тебя.

Дэрил вздрагивает, напрягается, но уже не от боли. Мэрл отлично знает, как завести брата.

— Все же против природы не попрешь, да? Понятно, почему по херам пошел. Я тут недавно видел косметичку. Нужно было брать, забыл, что у меня баба растет.

— Завали хлебало, — раздраженно рычит Дэрил. Он приподнимается, чтобы тут же упасть обратно, сжаться и захрипеть от боли. Мэрл отлично знает, как сжимаются кишки, как желудок поднимается к горлу. — Я не в настроении выслушивать это дерьмо.

— О как, у кого-то характер прорезался. Ты знаешь, чего я хочу.

Дэрил не торопится отвечать. В какой-то момент кажется, что мелкий вообще отрубился. Но нет, дыхание неглубокое, Дэрил борется с болью и вызванной из-за нее тошнотой. Мелкий тянется к боку, сжимает его, словно и там чувствует пронзающие нервы иголки. Капельница дергается, но Дэрил этого словно не замечает, хорошо хоть не выдирает ее.

Мэрл тихо поднимается, прихватив с собой стоящую прямо на полу кружку. Немного свежей холодной воды никогда не помешает. Он возвращается на место и просто ставит кружку Дэрилу на бок. Как только очередной приступ проходит, брат закономерно тянется к воде.

— Так что? — все же настойчиво спрашивает он, когда Дэрил возвращает пустую кружку. На подушке остаются мокрые следы, которые его не волнуют. Дэрил укладывается прямо на пятно.

— Я ее изнасиловал, — неожиданно выдает Дэрил.

Мэрл замирает. Сказать, что эти слова шокируют его, ничего не сказать. Словно обухом по голове бьют. Перед глазами на секунду темнеет. Но до того, как он спрашивает, какого хрена, включается мозг. Изнасиловал? Не может быть. Это никак не сочетается с образом его Дэрила. Братишка не мог сделать ничего подобного.

— Объясни, — тщательно контролируя голос, просит он.

— Нечего объяснять, я сделал это.

Дэрил съеживается еще сильнее, однако Мэрл не готов отступить. Он сжимает ногу брата.

— Дэрил, мать твою, мне каждое слово из тебя тисками вытаскивать?

— Я был пьян, она под наркотой, и я воспользовался. Однако это нихрена не снимает с меня ответственность.

Мэрл фыркает. Ну трахнуть поддатую бабу вообще не считается, а если она еще и под наркотой… значит, сама захотела. Так что ничего смертельного. Мэрл вообще не понимает, почему Дэрил по этому поводу заморачивается. Хотя нет, понимает. Рик. Вот она, Ахиллесова пята.

— Если так запариваешься из-за Граймса, то просто бы не притаскивал эту бабу сюда. У тебя что, вообще мозгов нет? Ты можешь работать головой, а не задницей?

— Я не мог ее бросить на смерть, — едва слышно бурчит Дэрил.

— Идиот ты. Ладно, забили. Держи.

Мэрл выуживает из кармана батончик и кидает его Дэрилу. Он не старался, но все равно край бьет бестолкового брата по подбородку.

— Не хочу.

Дэрил откладывает батончик в сторону и болезненно кривится. По его телу проходит очередная болезненная дрожь, глаза затуманиваются. Он весь скукоживается, между бровями залегают глубокие морщины, губы бледнеют, а в уголках глаз скапливаются слезы.

— Блядь, не могу больше, — бессильно шепчет Дэрил. — Дай мне…

— Обломишься, — грубо выплевывает Мэрл. Еще одну волну уговоров он не выдержит. — Сдохнуть решил? Ты передознешься на следующий же день. Так что нет, братишка, ты прочувствуешь все по полной. Думать нужно было, перед тем как глотать…

Долго Мэрл здесь не сидит. Дэрил отрубается, скорее от боли, нежели из-за усталости, и Мэрл оставляет его. Оставаться здесь и смотреть на то, как мучается его брат, просто невозможно. Мэрлу как будто душу вырывают, зацепив заодно и кишки. Однако сначала он вновь мочит тряпку и водружает ее на горячий лоб Дэрила. В последний раз поправив капельницу, он выходит. Громко щелкает замок, но даже это не может скрыть тихий звук шарканья ног по полу.