Наверняка грудь Ньюта также исполосована. Он себя совсем не берёг. «Шрамы украшают». Словно одних веснушек, во множестве пятнавших светлую кожу, было недостаточно.
Тесей коснулся подушечками пальцев отметины слева под лопаткой. Совсем близко к сердцу. Провёл линию по косой вниз, туда, где светло-розовая, будто незажившая до конца, полоса пересекалась с ещё одной, тянущейся под линию брюк.
Будь у неведомого зверя когти длиннее, Ньют был бы уже мёртв, подумалось Тесею. Доброта брата… Она и была той художницей, что превратила жилистое тело в картину боевых сражений, нарисовала целую историю. И наверняка планировала продолжить эту жуткую роспись.
И всё же, благодаря ей, доброте, Ньют сиял подобно нежному весеннему солнышку. Всегда, с самого детства, с первого полёта на игрушечной метле, первого принесённого домой выпавшего из гнезда птенца. И даже в самые тёмные дни, когда мало кому удавалось сохранить в себе человека, Ньют смог, не потух, не сломался.
Как не смог не сломаться Тесей.
— Тесей, — севший голос отвлёк от бездумного поглаживания чуть выпирающих рёбер, шрамы на которых, вкупе с веснушками, складывались в настоящую карту звёздного неба. Это звучало как предупреждение, будто брату было неприятно, что Тесей касается его, что помогает, что находится рядом. Ньют отстранился, вскочил на ноги, подхватывая рубашку, разворачиваясь.
На груди шрамов и правда больше.
— Я дальше сам, — полушёпотом сказал он, негнущимися пальцами застегивая пуговицы в неправильном порядке.
— Да, конечно, — Тесей едва узнал свой голос. Такой хриплый. Он тоже поднялся на ноги и отступил на шаг. Нужно было осмотреть вскользь задетую проклятием руку.
— Я отнесу злыдня в чемодан, — Ньют говорил быстро, смотря в пол и обходя Тесея, словно чего-то опасаясь. — Мне нужны некоторые зелья.
— Ага, — он сам отступил. Стало жарко, будто Ньют и правда был солнцем, и жар его опалял глупца, слишком близко подлетевшего на скреплённых воском крыльях.
Рыжая макушка скрылась в чемодане, а Тесей так и стоял, позабыв о руке, пока разрастающаяся боль не напомнила о себе.
Тугая повязка стянула предплечье. Жар отступил, теперь стало холодно, как если бы он выпил анестезирующее зелье. Аккуратно, чтобы не потревожить только что залеченную рану, Тесей надел рубашку, по привычке застегнул пуговицы под горло. Взгляд его упал на запонки. Изящные серебряные гиппокампусы на прикроватной тумбочке потускнели от бетонной пыли.
Их подарила Сирша вскоре после помолвки. Совершенно внезапно, как с ней часто случалось. Просто в один дождливый день возникла на пороге кабинета новоиспечённого жениха. Она чуть смущённо улыбалась, протягивая подарок, не чувствуя в себе уверенности смотреть прямо в глаза. Но искренне желавшая сделать приятно.
Тесей, после множества встреч, придя по всем правилам просить руку и сердце Сирши у её родителей, прочёл в их глазах некоторое удивление его появлением. Не то чтобы у девушки из чистокровной, пусть и не исконно британской, семьи был недостаток поклонников, но мало кто был готов мириться с её характером. Тесей же принимал их дочь со всей её страстью к экспериментам, способностью два часа без продыху рассказывать о свойствах лирного корня, любовно выращенной на балконе собственной комнаты зубастой геранью и отсутствием всяческого интереса ко всему, что не касалось зельеварения и травологии. Воспитание так и не позволило задать им мучающий вопрос, прежде чем дать своё согласие.
Да Тесей и не смог бы дать им ответ.
Точнее, теперь, когда мир чуть не рухнул вместе с огненной плетью, стегнувшей Ньюта, смог бы. Только не это хотели бы услышать хорошие родители. Не это хотел бы знать сам Тесей.
С глухим стоном он спрятал лицо в ладонях, повторяя себе, как мантру: «Не смей. Не смей».
Только верно говорят. От себя не уйти.
========== Глава 4 ==========
Ньют отсутствовал не так долго, но это время всё равно показалось Тесею вечностью. Он раз за разом прокручивал в голове увиденное в разуме брата в ту злосчастную ночь в крохотной деревушке, наверняка даже не имевшей названия. И то, что случилось на стройке. И после неё.
Кончики пальцев покалывало. Память предательски напомнила, что кожа у Ньюта совсем не нежная и мягкая, а напротив, загрубевшая от шрамов.
Это не то, на что нужно обращать внимание, когда лечишь рану родного брата. И не то, о чём нужно помнить.
— Как злыдень? — спросил Тесей лишь бы что-то сказать и отвлечься.
— Он выздоровеет, — скосив глаза, чуть улыбнувшись, ответил Ньют. — У его вида очень крепкая шкура и хорошая регенерация. Всё-таки, когда главный источник твоего пропитания — мозг крупных зверей, нужно адаптироваться.
Сейчас Тесей сам чувствовал себя так, будто его мозг съели.
— Это хорошо, — неловко сказал он, и повисшая следом пауза только усугубила возникшее ранее чувство.
— Ньют…
— Да, Тесей?
— Скажи… Ты хочешь продолжить поиски Криденса?
В этот раз Ньюту повезло. Проклятье задело его только вскользь, ударило не в полную силу. Но будет ли Тихея всегда на его стороне? Они вдвоём идут против Гриндевальда и его людей — неравная схватка. Что если тёмный маг решит выйти из подполья, занявшись убегающим обскуром и его спутницей лично? Вдвоём они могут выстоять против пяти, но не против сильнейшего тёмного мага современности.
И хорошо, если погибнут вместе…
— Да, — уверенно ответил брат, на короткое мгновение посмотрев прямо в глаза. — Я должен, Тесей, — после секундной паузы продолжил он. — Я чувствую свою ответственность перед Криденсом.
Голос его звучал уверенно как всякий раз, когда он говорил о своих подопечных. О зверях.
Смешно сказать, Ньют, в детстве приученный не перечить старшим, всегда стоял на своём, стоило делу коснуться животных. В их семье принято было заботиться о «братьях наших меньших», как с усмешкой говорил отец, аккуратно перекладывая уснувших среди важных бумаг на столе низзлов на кресло. Кажется, только за подобранных в лесу бельчат, да ежей он не отчитывал Ньюта.
И вот теперь, снова эта уверенность. Только в этот раз что-то коробило сердце Тесея. Впервые с начала погони он задумался — а хочет ли Криденс, чтобы ему помогли? Настолько ли он беспомощен и доверчив?
— Я ведь обещал ему помочь там, в Нью-Йорке, — в голосе брата прозвучала горечь. — Понимаешь, Тесей? Я должен убедиться по крайней мере в том, что он с Литой в безопасности.
Вслух говорить этого не хотелось, но после стычки на стройке Тесей начал подозревать, что Лита специально заманила туда Ньюта, чтобы столкнуть нос к носу всех своих преследователей и ускользнуть, пока те будут заняты друг другом. Умно и удобно, позволяет выиграть время и, если повезёт, устранить врагов чужими руками. Сам Тесей так бы и поступил.
Ньют всегда старался разглядеть в людях хорошее. Наверняка и в Гриндевальде он бы увидел затаившуюся в глубине души пушишку, озлобившуюся на весь мир по каким-то глубоко личным причинам. И в добрые намерения Литы, из-за которой ему пришлось оставить Хогвартс, он безосновательно верил. Неужели она бы, желай такого, не сообщила о своих целях письмом, например, а не оставленной брошкой? Которую, к тому же, чуть не спрятал в гнезде нюхлер.
— Нам не солгали на вокзале. Криденс действительно был там и купил два билета в Тренто. Поезд отправится сегодня в полночь.
Он не сказал, как и когда успел добыть эту информацию, небезосновательно полагая, что Ньюту не понравятся подробности.
— Мы можем успеть на этот же поезд, если нам не помешают.
А помешать могли не только всё ещё рыскающие по городу люди Гриндевальда. Как только во французском Министерстве узнают о бое на стройке, в Гренобль отправят авроров. И встреча с ними сулила много долгих разговоров и бюрократических проблем. Они потеряют драгоценное время, доказывая французам, что просто поехали в отпуск любоваться Альпами, столь красивыми, что привлекли внимание не только беспечных английских туристов. Кто ж знал, что среди многочисленных пассажиров французских железных дорог оказалось несколько преступников, знавших, что на младшего Скамандера зуб точит Гриндевальд.
