Тесей замер, не решаясь зайти дальше. Всё было не так, как в первый раз с женщиной. Та медсестра искала разрядки, искала забытья в объятиях мужчины, чтобы хоть на полчаса раствориться в них, не думать о раненых, не слышать в отдалении свист снарядов, не вдыхать запах пороха. Сейчас же… это должно быть не так. Не грубо, резко, до кровавых следов на плечах и спине — мы живые, живые, чувствуешь? — не так торопливо и опустошающе после.

— Тес… — прошептал Ньют севшим голосом, привлекая за шею и целуя нежно, открыто, оглаживая плечи тёплыми, шершавыми от многочисленных мозолей ладонями.

Только это, только это короткое, на выдохе вырвавшееся «Тес» подействовало лучше всяких «я тебе доверяю» и прямых просьб. Пальцы уверенно подцепили пуговицы брюк.

Отдалённо он представлял, что следует делать с мужчиной в постели — на войне случалось слышать всякое — но дрожь в руках не проходила. Он не хотел причинить боль, сделать что-то неправильное, после чего они с Ньютом не смогут смотреть друг другу в глаза, не говоря уж о повторении опыта.

Кончиком палочки он вычертил над животом брата затейливый символ — простые, на самом деле, так неожиданно пригодившиеся чары. Подхватил под бёдра, притянув ближе, губами коснулся острой коленки, перечерченной белесой полоской старого шрама — гриндилоу? — сейчас не важно. Тесей слегка прикусил бледную кожу, отвлекая от неприятных с непривычки ощущений.

— Тес… — в хриплом голосе Ньюта нетерпение мешалось с вожделением. Серо-зеленые глаза осоловели от нахлынувших эмоций, щеки раскраснелись. Зрелище это было прекрасное, волшебное, как рассвет и северное сияние вместе взятое. Слитое, спаянное в одно невозможное чудо.

Совсем близко. Как не забыть себя, когда так хорошо? Разве может быть так? Медленные движения, глаза ловили каждый вздох, срывающийся с губ. Не больно ли? Всё ли нравится?

С потревоженного стога на раскрасневшуюся щёку Ньюта упала былинка, и Тесей смахнул её пальцами, уткнувшись лбом в плечо брата, вслушиваясь в биение пульса.

Ньют был отзывчив, он хотел больше, сильнее, открывался и двигался навстречу, прижимаясь, будто ему всё мало, будто можно стать ещё ближе, хотя, казалась бы — куда?

Не было никаких сомнений. Сейчас не могло быть запретов и условностей. Никаких преград. Это после придётся думать, да и то, на самом деле, Тесею было плевать. И Ньюту, он ясно это чувствовал, тоже.

Брат вдруг резко подался вверх, обвивая шею цепкими руками, коротко целуя в нос.

— Раздели это со мной, — сбивчиво — как только хватило дыхания? — попросил он, и Тесей впервые открыл для кого-то свой разум.

И вечность обняла их.

Ньют молчал, тяжело дыша, только тесно прижимался, пропуская меж пальцев короткие тёмные пряди. Тесей лежал с закрытыми глазами, голова шла кругом.

Они не размыкали объятий, пока не стало холодно, и только тогда накрылись пальто, не задумываясь, как дивно, на самом деле, смотрится вместе чёрный и бирюзовый.

========== Глава 6 ==========

Ещё не рассвело, когда Ньют рядом зашевелился, выбираясь из-под служившего ему одеялом пальто и садясь на импровизированной постели.

«Звери. Конечно, звери», — подумал Тесей, не открывая глаз. Он продолжал размеренно дышать, точно спящий, но ему и не нужно было смотреть, чтобы видеть брата. Шорохи и эмоции складывались для него в точную картинку.

Вот Ньют нашёл в ворохе беспорядочно скинутой одежды свою. Встряхнул рубашку и накинул, застёгивая пуговицы. Медленней, чем обычно. Сонная нега ещё не покинула его тела, мысли походили на берег спокойного моря. Мелкие волны повседневных действий едва накатывали на галечный пляж.

Ньют взял пальто и осторожно укрыл им Тесея. На секунду пальцы его задержались у щеки, Тесей чувствовал рядом их тепло, а когда, решившись, брат легонько коснулся кожи, едва удалось подавить желание потереться в ответ на ласку, как довольный кот.

Зашуршало сено, потом лёгкий стук крышки чемодана о деревянный пол, и всё стихло.

Тесей открыл глаза, бросив притворяться, и сел, сбрасывая с себя оба пальто.

Магический огонь не потух за ночь, продолжая гореть в стеклянном сосуде и обогревать сенник. Но Тесей обхватил себя за плечи руками, будто замёрзший, и смотрел на примятое одеяло рядом с собой. Удивительно, что левая рука, всю ночь служившая Ньюту подушкой, не затекла.

Небо за заиндевевшим окном медленно светлело. Нужно было собираться и уходить, пока хозяева сенника не объявились. Ньют говорил, что порт-ключ активируется в девять… Да, о порт-ключе им тоже нужно будет поговорить.

Пальцы покалывало от напряжения, пока он медленно одевался, то и дело поглядывая на чемодан. Карманные часы говорили, что времени у них остался час.

Руки замерли у ворота рубашки — он не успел её застегнуть, когда крышка откинулась и показалась рыжая макушка. Пряча взгляд, Ньют поднялся. Он кусал губы и, даже намеренно закрывшись, Тесей всё равно чувствовал исходящее от брата волнение. Нет, в этот раз он не будет использовать Легилименцию.

— Тесей…

— Ньют…

Повисшее следом молчание ощущалось холодом гильотины над шеей.

— Сядь, пожалуйста.

Как загипнотизированный, Ньют послушно опустился на самый краешек одеяла, подобрав под себя ноги.

— Ньют, выслушай меня, пожалуйста, очень внимательно, — они должны были, должны были поговорить об этом до… всего. Но если они не сделали этого тогда, значит, нужно сейчас. Молчание же было совсем невыносимо. — Я не хочу ничего забывать. И не хочу делать вид, будто бы ничего не произошло, будто это был сон.

Ньют напротив дрогнул и поднял голову, смотря теперь почти в глаза.

— Я готов врать нашим родителям, невесте, но не тебе, и не себе. Я устал врать нам обоим, — Тесей сделал короткую паузу, давая брату переварить услышанное. — И если ты так же хочешь этого, скажи. Забудь, что я легилимент, не подумай, а скажи это словами.

Ньют опустил голову, сосредоточенно изучая сплетённые в замок пальцы. Тесей знал, как тому сложно. Они умели разговаривать, когда были детьми. Тогда, в галереях Хогвартса, где они иногда делили на двоих сэндвичи и последние новости, Тесею казалось, что так будет всегда. Что всегда рядом будет Ньют, которому не важны оценки и перспективы, который рядом просто потому, что они братья. Потом Тесей закончил школу и стал аврором, а Ньют подружился с Лестрейндж и из Хогвартса вылетел. В холодную предвоенную зиму ещё казалось, что кружка какао, принесённая в ночь, снова их скрепит. Но разлука оказалась слишком долгой.

— Тесей, — Ньют расцепил пальцы, но менее нервным от этого казаться не стал. — Я тоже хотел поговорить. Ещё вчера, но… Я боялся… — он глубоко вдохнул и выдохнул, выпрямляясь и смотря прямо в глаза. С уверенностью приговорённого к смерти. — Сам себя я боялся, Тесей. Своих мыслей, своих надежд, прятал всё это, как нюхлер золото. Из года в год.

Ньют резко вскочил и метнулся к Тесею, крепко обнимая. Его холодные руки на голой спине заставляли чаще дышать.

— Я смотрел на тебя с восхищением с самого детства. И совсем забыл, что ты мой брат, что ты человек. Я знаю, это мучает тебя. Моё восхищение. И я… я хочу увидеть в тебе человека, Тесей. Может, не сразу у меня получится. Не хочу врать и говорить, что это будет легко для меня. Но я хочу этого. Хочу быть наравне с тобой, быть с тобой.

Тесей обнял брата за плечи, прижимаясь щекой к непослушным рыжим вихрам. Как дракон, долгие годы проживший в глубоком подземелье, он вновь увидел небо, ощутил свежий воздух и никак не мог надышаться.

Он коснулся губами лба брата. Горячее дыхание Ньюта опаляло шею.

— Порт-ключ, — напомнил Тесей, и Ньют, вздрогнув, отстранился. Он улыбался чуточку смущённо, но как-то… искренней, что ли.

— Да, сейчас, — Ньют порылся во внутренних карманах пальто, всё ещё лежащего на сене, и вытащил на свет длинное перо, переливающееся золотым и красным.

— Откуда оно у тебя? — Тесей любовался пером. Он никогда не видел живых фениксов, но восхищался ими. Возможно, потому что одна из этих чудесных птиц подарила сердце его палочке.