Лучше всего это можно продемонстрировать с помощью языка. Как известно, на данный момент их число составляет несколько тысяч – а диалектов и местных наречий, естественно, как минимум на порядок больше – но оно уменьшается вследствие глобализационных и цивилизационных процессов. Нам не важны конкретные цифры, как, впрочем, и исчезновение отдельных коммуникационных систем – это большая проблема, но она не входит в задачи этого исследования – однако существенно следующее.
Не совсем ясно и очевидно, разглядит ли инопланетянин разницу между нашими языками. В конце концов, все мы обладаем одинаковыми речевым и перцептивным аппаратами, а также по всей видимости врождённой склонностью к усвоению устной – и есть некоторые основания считать, что и письменной – речи. Вероятно, нам и кажется, что говорим мы все по-разному и оттого не понимаем друг друга, но для внешнего наблюдатели отличия – если он в принципе их обнаружит – будут не столь рельефны и выражены.
Проблема заключается в нашей привычке к дифференциации. Не так давно начали звучать голоса в пользу наличия отдельных культур у шимпанзе, а также диалектов у китовых. Мяукают и гавкают – и издают другие звуки – соответственно, кошки и собаки по миру непохоже, а, кроме того, выделяют локальные расы у животных. Это стремление, разумеется, происходит не столько из желания поближе познакомиться с братьями нашими меньшими, хотя это нельзя сбрасывать со счетов, сколько проистекает из уже усвоенной склонности к различению между нами самими.
Как и всегда в подобных ситуациях, здесь мы попадаем в замкнутую нашими же собственными усилиями систему. Изнутри она не только кажется, но и воспринимается как бесконечная или, по крайней мере, очень богатая на нюансы и детали, но снаружи выглядит если и не гомогенной, но в высшей степени однородной. Поэтому было бы ничуть не удивительно, если бы наш марсианин увидел не разноцветную палитру, но весьма скромный набор оттенков – если бы, стоит это повторить, в принципе разглядел бы что-то подобное.
Нужно отдавать себе отчёт в том, что общаться как угодно – а это тоже большой вопрос, потому что наша фантазия не столь безгранична, как нам это представляется – мы не способны просто в силу того, что наше физиологическое устройство не позволяет нам этого делать. Как следствие у нас имеется довольно небольшой выбор, который мы и реализуем под воздействием факторов окружающей социальной среды. После длительного погружения в неё связи между нейронами в нашем головном мозгу закрепляются и со временем теряют присущую им в детстве гибкость, кто и мешает нам изучать во взрослом возрасте иностранные языки столь же эффективно, как это было свойственно нам на ранних этапах нашего возмужания. Однако насколько всё-таки широк изначальный диапазон?
Сложно ответить на этот вопрос, пребывая внутри системы и будучи её активной частью. Однако и так ясно, что количество коммуникационных каналов и способов передачи информации гораздо больше того, что мы актуально используем. За последние столетия мы несколько увеличили свой репертуар, но он до сих пор остаётся крайне незначительным, по крайней мере, по сравнению с тем, что принципиально и потенциально в состоянии предоставить нам сама природа вещей и законы мироздания. Вполне вероятно – впрочем, надо признать, что такой исход малоправдоподобен, об этом ниже – что наш антрополог куда более многосторонен в данном отношении, а потому его наши притязания не очень бы впечатлили.
Как бы то ни было, но надо понимать, что наши языки действительно похожи. Разумеется, тут снова возникает вопрос о критериях сравнения и различения, но хотя бы в силу одинаковой нашей анатомии ожидать чего-то по-настоящему внеземного было бы не слишком наивно. В конечном счёте, мы сами – так делают, конечно, не все, но лингвисты совершенно определённо – выделяем их семьи и группы, что невольно говорит в пользу того, что и мы не видим здесь особого разнообразия. Но при чём тут приемлемость тех или иных принципов?
В случае с языком, как отмечалось, говорить как только нам вздумается у нас не получится. Существуют не только требования конкретных – т.е. местных – наборов правил и норм, но и общечеловеческие предписания. Здесь нет смысла приводить их – не потому, что они неизвестны, но оттого, что это заняло бы слишком много времени, а, кроме того, заслуживает отдельного исследования – но стоит заметить, что их не так мало, как кажется на первый взгляд. Лингвистические универсалии существуют, в противном случае мы были бы не в состоянии усваивать ту речь, что нас окружает.
Если теперь мы перенесём эту логику на оценочные суждения, мы получим следующее. Несмотря на то, что рутинно заявляется о несходстве вкусов, предпочтений и мнений, в действительности они чуть ли не идентичны. Жизнеспособных вариантов и даже их потенциальных комбинаций не так много, как принято считать. Разумеется, внешне нам могут нравится разные вещи, но содержательно мы все склоняемся к приблизительно одним и тем же опциям.
Это связано как с нашей физиологией, так и, что более удивительно, но только при взгляде изнутри, с культурой, какой бы она ни была. Обращаться с телом и людьми как угодно не получится. И то, и другие в состоянии терпеть или же наслаждаться – об этом часто забывают, но избыточность положительных стимулов столь же плоха, как и излишек отрицательных – чем-нибудь лишь в ограниченном диапазоне допустимого либо с анатомической, либо социальной точки зрения. Те общества, которые игнорируют это, довольно быстро уходят в небытие.
Вместе с тем надо понимать, что и внутри данного континуума всё ещё существует масса альтернативных – по мнению, разумеется, тех, кто находится в нём – вариантов возможных конфигураций принимаемых плотью и группой элементов. Поэтому сейчас нам стоит обратиться к вопросу об именно местном разнообразии – т.е. земном – и только затем обратиться к его космическому аналогу – почему это так, станет ясно позже. Очерёдность здесь важна, иначе аргументация будет выглядеть слабее.
Оставим нашего марсианского антрополога, которому известно гораздо больше чем нам, в покое, хотя он всё ещё может и будет нам полезен. По крайней мере пока, мы не знаем, есть ли жизнь где-либо ещё, не говоря уже о разумной её разновидности. С огромной долей вероятности и то, и другое относительно – очевидно, что они встречаются нечасто, но в масштабах Вселенной даже маленький процент или его доли дают огромное количество таких удачных экспериментов, как наш – заурядно, но для нас это не имеет никакого значения – впрочем, мы ещё вернёмся к этому пункту. Как быть с локальной палитрой и действительно ли она таковой является?
К сожалению, у нас нет внятных и более или менее прозрачных критериев оценки различий между культурами. На первый взгляд представляется, что они крайне несхожи – особенно удалённые друг от друга по расстоянию, времени, значению – однако это обманчивое впечатление. Во многом оно являет собой положительное обратное утверждение, которое подкрепляет себя и оссифицирует существующий набор воззрений. Но можно ли выбраться из этого порочного круга? В общем и целом, да. Рассмотрим известный многим пример.
Как говорят, хорошее браком не назовут. Оставляя в стороне огромное количество проблем, которые порождает моногамия вследствие своего несоответствия человеческой природе, т.е. присущим нашему виду отношениям между полами – но зато отвечающая потребностям функционирования цивилизации, вообще её существования как такового – эта фраза указывает и на прагматический аспект общежития двух людей. Если кратко, то обоим надо приспосабливаться друг к другу – если, конечно, они продолжают быть вместе – что требует от них уступок и компромиссов вне зависимости от качества, да и вообще наличия чувств между сторонами подобного союза.
На практике, как и в теории это означает, что обоим необходимо заключить своеобразный социальный и даже культурный контракт, согласно которому они и будут делить время и пространство со всем их содержанием друг с другом и определённым образом себя вести в соответствии с теми или иными соображения как личного, так и совместного – и более общего, вроде культурных воззрений – характера. Он не обязательно должен быть неизменным, но в любом случае его наличие в браке подразумевается априори. Как правило, он имеет неформальный характер, но и чётко проговорённые пункты вполне допустимы – а, кроме того, письменные тоже.
