– Я буду рада иметь такого друга, как вы! Пишите мне!

Она резко и по-детски поцеловала его в щеку и, не дав Уильяму опомниться, стремительно умчалась в бальный зал. Возможно, потом она и будет себя корить за необдуманность своего поступка. Но в то мгновение, она сияла, ей так необходимо было чувствовать себя любимой, кому-то нужной. К тому же Уильям был очень мягким, добрым, и таким славным! Оставшись в мире совсем одна, несмотря на неожиданное появление опекуна, который, понятное дело, будет беспокоиться о ее будущем (только как он считает нужным), она поняла, что ей необходима именно родственная душа. Сначала она думала, что найдет ее в Софи, но со временем убедилась, что девушка, в какой-то мере использует ее, и что та, со своим задорным, непостоянным и сильным характером не станет дорожить дружбой, как это делала б Анжелина.

Анжелина не обратила внимания на то, когда уставшие гости стали разъезжаться по домам, она так упорно избегала встретиться взглядами с Уильямом, стараясь держаться Луизы и Софи. Инстинктивно она не смотрела и на мистера Сент-Джона, боясь, выдать свои неизъяснимые новые чувства, вызванные беседой с Уорреном. На счастье, с ним оживленно поддерживал деловую беседу его компаньон, лорд Корнуолл.

Уильям не стал искушать судьбу и искать новых встреч, окрыленный ее положительным ответом, на прощанье он лишь тайком передал через Софи короткую записку с искренними словами благодарности.

Анжелина в последний раз неспешно прогуливалась по усадьбе Луизы Дени, сжимая в руке вчерашнюю благодарственную записку Уильяма. Она знала, что сегодня в полдень за ней заедет мистер Сент-Джон, чтобы отвести в пансион. Софи была наказана за неподобающее поведение на балу, и ей было запрещено выходить из своей комнаты. Только рано утром ей было милостиво позволено проститься с мисс Лурье. Анжелина чувствовала за собой вину, и, хотя знала, что для Софи это порядок жизни – без проказ она не может существовать – ей стало жаль девушку. Прощаясь, Софи обещала неоднократно навещать, с разрешения матушки, Анжелину в пансионе. А каникулы они будут проводить вместе, если позволит мистер Сент-Джон. Еще долго они обнимались, а под конец Софи в доказательство подлинной дружбы поклялась держать в тайне ее связь с Уильямом. Она даже сегодня пыталась под предлогом плохого самочувствия подстроить им встречу, но Луизу нелегко было провести.

Мистер Сент-Джон запаздывал, что было ему не свойственно. Миссис Дени велела вынести багаж мисс Лурье на парадное крыльцо, и обстоятельно принялась рассказывать Анжелине о провизии в дорогу, ею же старательно уложенной в небольшой плетеной корзинке. В это время во двор и подъехала стремительно карета Сент-Джона. Прощанье с Луизой было недолгим.

Почти весь путь до пансиона опекун молчал, он то и дело просматривал какие-то бумаги, иногда делая заметки на их полях. Анжелине ничего не оставалось, как читать книгу, настоятельно рекомендованную Луизой. Превосходный вкус миссис Дени в выборе книги заставил юную мисс часто прикрывать рот ладонью, чтобы скрыть очередной зевок.

За окошком кареты начинало стремительно темнеть, и чтение обоим путникам невольно пришлось отложить. Пока опекун аккуратно укладывал документы в кожаную папку, чувство голода заставило подопечную первой начать разговор:

– Мистер Сент-Джон, нам долго еще ехать? – несмело спросила она.

– Простите мою невнимательность! Вы, вероятно, проголодались? – учтиво опередил ее Адам. Он незамедлительно велел остановить мчащуюся карету и устроить обеденный привал.

Окрестная местность, в которой им пришлось сделать вынужденную остановку, притягивала восхищенные взоры путников. Это было зеленое побережье довольно широкой реки. В этом дивном месте она делала резкий изгиб. Вечернее солнце почти скрылось за горизонт, раскрашивая последними лучами растительность в красный и ярко-оранжевый цвета. От этого и на небе облака снизу приобрели легкий розоватый оттенок. А на другом крае неба по праву царствовал блеклый серпик луны. Природа словно замерла в ожидании подлинного чуда, лишь издали было слышно ангельское пение какой-то еще недремлющей птицы.

Сент-Джон немедля расстелил плед на невысоком пригорке, с вершины которого можно было свободно любоваться заходом солнца у воды. Девушка проворно выложила на него провизию из корзинки и щедро угостила кучера на облучке, тот в свою очередь с благодарностью стал уплетать предложенное.

Мистер Сент-Джон попросил не церемониться и основательно подкрепиться, потому что ехать им еще оставалось около пяти миль. Когда Анжелина восхищенно смотрела на закат над спокойной гладью воды, Сент-Джон поведал забытую красивую легенду о возникновении этой реки, на берегу которой и располагался нужный им пансион и древний при нем монастырь.

Увлеченная Анжелина не заметила, как опекун предложил ей бокал легкого вина, для того чтобы согреться. Напиток ударил в голову, заставил расслабиться, и ей хотелось, чтобы этот миг длился вечность: таким Анжелина благодетеля еще не знала. Внимателен, совсем не строг, а дружелюбен, прост в общении, глаза его искрились как-то таинственно. Непринуждённая обстановка унесла его в далекое прошлое, из которого Анжелина узнала, как будучи детьми, он с ее матерью не раз тайком помогал покинуть ей стены того же пансиона, хоть ненадолго. Как они строили планы на будущее… В тот момент ей показалась, что он забылся и принимал Анжелину за ее мать, Диану. Анжелина, опьяненная то ли вином, то ли упоительным видом пейзажа захотела прикоснуться к речной глади. Немного покачиваясь, она встала на колени у воды и сначала кончиками пальцев, а потом и всей ладонью провела по поверхности реки. Сент-Джон, забеспокоившись о девушке, ухватил ее резко за плечо, от чего она неуклюже присела назад.

– Простите, но это небезопасно, эта река очень глубока, а вода в ней жутко холодная, в чем вы и сами убедились, – оправдываясь, он подал ей руку, чтобы поднять с земли. Девушка, поравнявшись с ним на расстоянии вытянутой руки, почувствовала нежное прикосновение руки графа, бережно поправлявшей ее выбившийся из прически локон. Она доверчиво посмотрела хмельными глазами в его, ее пробирала легкая дрожь, то ли от вечерней прохлады, то ли от взгляда Сент-Джона.

– Расскажите мне о моем отце! Вы его знали? – вырвалось у Анжелины.

Сент-Джон резко поменялся в лице. Властно взяв ее под руку и уводя от воды, он, проигнорировав ее вопрос, сказал:

– Боюсь, еще немного и вы простудитесь, мисс. Нам нужно спешить, иначе мы и до рассвета не доберемся до места.

Отдавая приказ кучеру собрать остатки ужина, он поспешно усадил ее в карету и заботливо укрыл одеялом ее колени.

– Советую вам вздремнуть остаток пути, по прибытии я разбужу вас.

Сам Сент-Джон сел рядом с кучером, взяв правление экипажа в свои руки. Плавное, размеренное покачивание мало-помалу убаюкало усталую и недоуменную Анжелину.

В пансион они прибыли лишь к полуночи. Догадавшись, что в такое время их, вряд ли, пустят, Сент-Джон велел кучеру проехать еще четверть мили, чтобы устроить ночлег мисс Лурье в стенах монастыря, не в привычках монашек было оставлять страждущих без помощи. Матушка настоятельница обещала препроводить молодую мисс в пансион поутру, к тому же все местные знали о ее прибытии. Граф Сент-Джон щедро вознаградил настоятельницу, сделав благотворительный взнос на содержание монастыря и пансиона, не забыв упомянуть о том, что покинет на неопределенный срок Англию и все вопросы, касающиеся его подопечной, просил решать через его поверенного.

Попрощаться с девушкой опекуну не удалось: монашки заботливо увели ее, скрыв в древнем строении с высокими стрельчатыми окнами на долгих три с половиной года…

Глава 7. Прощай, пансион!

27 сентября 1888 г.

– Анжелина! Ну, когда ты закончишь свою работу в саду? Разве тебя не радует наш отъезд? Прощай, пансион! Прощай, неволя! Все вещи собраны, через час прибудет экипаж отца. Скорее переодевайся, – нетерпеливо торопила девушку Рози.