Глава 4. Единственно правильное решение

Графство Сент-Джона последнее десятилетие почти не принимало гостей, на то были веские причины, о которых хорошо помнил Адам Сент-Джон. Граф по мере надобности устраивал приемы в своем лондонском особняке. Однако уход за дворцом графства, а размеры строения заставляли называть его именно так, был самым тщательным. Большое количество слуг не давало обрасти ему паутиной или покрыться даже легким слоем пыли, вплоть до чердака. Признаться, слуги не боялись работы, даже наоборот усердно выполняли ее, потому что были очень благодарны хозяину, так как тот, не отказывал никому в трудоустройстве и оплачивал добросовестный труд щедро, по справедливости. Каждого из слуг он знал по имени, и часто их проблемы решал самостоятельно. Если кому-то из них приходилось вдруг по уважительной причине покинуть его как работодавца, то граф предоставлял самые лучшие рекомендации.

Вечером того же дня, после деловых встреч и очередного посещения боксерского клуба (граф серьезно увлекся тренировками этого вида спорта, начинающего входить в тогдашнюю моду аристократии), Адам сидел в своем кабинете, разглядывая счета и внимательно перечитывая корреспонденцию. Дела его шли в гору. Приятные новости от поверенного из Лондона заставили Сент-Джона улыбнуться, что не свойственно было его манере последних десяти лет. С некоторых пор он не любил выказывать свои эмоции и чувства даже наедине с собой.

Итак, в ближайшее время ему предстояла длительная поездка в Вест-Индию. Остается завершить несколько сделок и дать распоряжения поверенному и управляющему поместья.

Сент-Джон, несмотря на свой титул графа, не стесняясь, вел уже несколько лет образ жизни, больше напоминающий торгового дилера. Хваткий, внутренне независимый, целеустремленный, способный владеть собой, дороживший временем, неплохо приумноживший (на зависть многим) свое и так не маленькое состояние, он достиг немалого. Казалось бы, что такому именитому аристократу не хватает? О том знал только Сент-Джон.

Оставался не решенным только вопрос об его подопечной. Он до последнего дня не мог окончательно определиться с судьбой девушки. Изначально он рассчитывал на помощь Луизы. Но сейчас он явно сомневался, стоило ли оставлять их одних, без присмотра. Зная Луизу: ее любовь к балам, частым визитам по поводу и без к местной знати, мало приятной Адаму, он не уверен был, что это пойдет на пользу девушке. Его скорый отъезд надиктовывал единственно правильное решение – отправить Анжелину в пансион благородных девиц до двадцати одного года. За два месяца до совершеннолетия, следует ее представить обществу и найти, наконец, достойную партию. Его совесть будет чиста – воля покойной будет исполнена – у девушки будет все, что необходимо.

С твердой решимостью он отправился к семейству Дени. Визит его был поздним, как он и ожидал. Дом опочивал. Лишь Луиза его терпеливо ждала в ослепительном домашнем наряде. Адам справился о здоровье девушки и сообщил о намерениях, касающихся подопечной, чем расстроил хозяйку дома. Но еще больше ее огорчила вынужденная длительная поездка Сент-Джона. Адам, как и многие мужчины, не терпел женских слез. Чтобы как-то отвлечь Луизу от грустных мыслей, он позволил устроить небольшой прием в честь прибытия Анжелины у себя в поместье, организацию которого полностью доверил Луизе. Их интимная беседа проходила у камина в малой гостиной, куда неожиданно попросилась войти Мари.

– Мадам, у мисс Лурье сильный жар, она неоднократно проговорила имя мистера Сент-Джона в бреду, – робко доложила горничная.

Луиза растерялась и, не скрывая досады о только что принесенной Мари вести, нарушившей ее с Адамом уединение, нелестно высказалась по поводу болезненности девчонки. Адам, приподнявшись с кресла, решил сам сделать вывод о состоянии девушки и, если понадобиться, лично доставить врача в столь поздний час.

Девушка, действительно, билась в лихорадке. Адам, поднявшись к ней в комнату, приложил руку ко лбу больной и тут услышал ее мольбу в беспамятстве: «Мистер Сент-Джон, прошу вас, не мучьте меня…позвольте увидеть матушку…оставьте меня…я могу идти сама…мне не нужен доктор…оставьте…оставьте…»

Сент-Джону стало неловко, ему стало жаль дитя, вспомнив их первую и последующую встречи, он представил, какое впечатление оставил о себе у девушки, очевидно, он напугал ее.

Граф не стал медлить и, как и обещал, привез доктора Уоррен, правда, уже к утру (последнего было нелегко найти: он был у тяжелобольного). Разыскивая Уоррена, Сент-Джон подумал о том, что следует быть помягче с Анжелиной, хотя бы до его отъезда в Вест-Индию. Луизу он попросит осторожно разузнать о жизни Дианы и ее дочери, ведь Адам совсем ничего не знает о них. Пусть Луиза подготовит девушку к мысли о благе ее пребывания в пансионе. Развеет ее тревогу суетой к приему, которая (он был в этом уверен) является лучшем лекарством для юных леди. Тем временем он уладит все дела в столице, лично отвезет после приема в графстве мисс Лурье в пансион благородных девиц и будет готов надолго покинуть Англию.

Месяц пролетел незаметно для Сент-Джона, к приему все было готово. Он еще раз обошел критическим взглядом свой бальный зал. Как давно здесь не устраивались приемы, не кружились в танцах ослепительно нарядные пары, не лился заразительный смех гостей и хозяев! Как сталось, что он, Адам де Сент-Джон, зная причину столь длительного забвения графского дворца, вдруг позволил все изменить ради этой девчонки – пусть даже дочери Дианы? Вдруг он невольно вспомнил ошеломляющий взгляд мисс Лурье, впервые увидевшей несколько дней назад его поместье:

– Наверное, миссис Сент-Джон счастлива: жить в таком сказочном месте на земле, – с искренней непосредственностью произнесла она, когда ландо подвозило их с Луизой и Софи к графству Сент-Джона.

– О, милочка, мистеру Сент-Джону еще следует осчастливить одну из леди стать миссис Сент-Джон, – обворожительно засмеялась Луиза Дени, заискивающе и подобострастно глядя на Адама, ехавшего верхом наравне с их экипажем.

Девушка смутилась от своих необдуманных слов. Еще больше удивилась сказанному Луизой Дени. Она была уверенна, что именно супруга Сент-Джона против ее пребывания в графстве. Теперь она понимала, как мистеру Сент-Джону самому тягостно его опекунство, эта новость объяснила его властное желание отправить ее поскорее в пансион.

Анжелина горько вздохнула. Для нее этот месяц был испытанием не из легких. Другая жизнь – без матери, в чужом городке, она только стала привыкать ко всему новому. Действительно, с Софи они стали близкими подругами, с ней она подолгу разговаривала, делилась мыслями, детскими воспоминаниями. Луизу она опасалась, понимая, что все сказанное может быть не так передано мистеру Сент-Джону. Иногда миссис Дени казалась ей неискренней, Анжелина часто украдкой ловила на себе ее оценивающий взгляд. Однажды она случайно услышала фразу, брошенную Луизой в разговоре с лучшей подругой:

– С появлением этой девочки Сент-Джон почти не бывает у нас…

Однако в присутствии Софи или опекуна она была мягкой, ласковой, заботливой и веселой, делала все возможное, чтобы юные леди уверенно себя держали на будущем приеме. Измучила Анжелину то длительными поездками к модисткам, то частыми прогулками в местные лавки за покупками к предстоящему торжеству, уверяя в том, что Сент-Джон четко дал понять, что отныне девушка должна соответствовать фамилии Сент-Джон.

Но одна их совместная поездка, в Уоррен-Хаус, произвела особое впечатление на мисс Лурье де Сент-Джон. Благодаря стараниям доктора Уоррена, уже через неделю после приезда Анжелина чувствовала себя совершенно здоровой. На последнем осмотре мисс Лурье он незамедлительно напомнил дамам особняка Луизы Дени о своем приглашении к себе. И юные леди в сопровождении Луизы посетили владения доктора Уоррена. Поистине сад Уоррен-Хауса был восхитительным, его оранжерея почти не уступала оранжерее графства Сент-Джона. В ней можно было заблудиться. Еще одним украшением владений Уоррена был небольшой пруд, на спокойных водах которого величаво плавали белые лебеди.