Рудик. Вы хотите сказать, уголовный опыт?
Гусев. Рудик, вы талмудист и начетчик, как говорили в дни моей молодости… Много вы поняли. Гамлет был трагический мыслитель. И жил тоже, кстати, в тюрьме. Под названием Дания. И был аристократ духа. И глубоко порядочный человек. Таков и Олег Твердохлебов. У вас будет уйма поводов в этом убедиться. И только обстоятельства, сложившиеся в Эльсиноре…
Твердохлебов (перебивает, негромко и буднично). Последнее время – а почему, я и сам не знаю – я утратил всю свою веселость, забросил все привычные занятия; и, действительно, на душе у меня так тяжело, что эта прекрасная храмина, земля, кажется мне пустынным мысом; этот несравненнейший полог, воздух, видите ли, эта великолепно раскинутая твердь, эта величественная кровля, выложенная золотым огнем – все это кажется мне не чем иным, как мутным и чумным скоплением паров. (В руках у него оказывается гитара, тихонько наигрывая, он спускается вниз. Обходит участников спектакля, останавливаясь то перед одним, то перед другим.) Что за мастерское создание – человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!
В это время в кафе появляется Мальва, застывает возле стеклянной двери. За спиной у нее рюкзачок.
А что для меня эта квинтэссенция праха? Из людей меня не радует ни один; нет, также и ни одна… (Обращаясь к Мальве.) …хотя вашей улыбкой вы как будто хотите сказать другое.
Мальва. Да!
Пауза. Участники спектакля превращаются в обычных зрителей, зачарованных настигшей их импровизацией. Внезапно роль у Твердохлебова, выразительно на него посмотрев, перенимает Гусев.
Гамлет. Офелия? – В твоих молитвах, нимфа,
Все, чем я грешен, помяни.
Офелия. Мой принц,
Как поживали вы все эти дни?
Гамлет. Благодарю вас; чудно, чудно, чудно.
Офелия. Принц, у меня от вас подарки есть;
Я вам давно их возвратить хотела;
Примите их, я вас прошу.
Гамлет. Я? Нет;
Я не дарил вам ничего.
Офелия. Нет, принц мой, вы дарили; и слова,
Дышавшие так сладко, что вдвойне
Был ценен дар, – их аромат исчез.
Возьмите же; подарок нам немил,
Когда разлюбит тот, кто подарил.
Вот, принц. (Передает аптечную упаковку.)
Гусев (с церемонной улыбкой). Прости меня, Офелия, прости!.. (Падает на колени.)
Мальва (пожимает плечами). Да?.. Не знаю, что мне делать.
Пауза.
Барменша (громко). Ну, пусть она простит!
Мальва. Офелия прощает вас. А Мальва – нет!
Барменша. Правильно, правильно!.. Гусев, это справедливо.
Все бурно аплодируют. Возгласы восхищения, среди них – Нюшин: «Верю! Верю! Верю!» Короткое затемнение.
Кафе снова открыто для публики. С улицы время от времени кто-то заходит. Надо ли говорить, что лучшие столики заняты студийцами. Нет недостатка клиентов и за стойкой бара. Вскоре на галерею поднимутся Гусев и Твердохлебов и займут столик у балюстрады, в стороне от всех.
За столиком Мальвы Зинаида.
Зинаида. И это у вас Дания, не пойми какой век?..
Мальва. Всё условно, Зина… Кстати, Гусев говорит, что «Гамлета» каждая эпоха играла по-своему. И всегда достоверно.
Зинаида. Да. Гусев для меня в этой авантюре самая загадочная фигура.
Мальва. Ну, Гусев… Ему дано от Бога. Он по-своему гениален. Сколько придумано – это же фейерверк. Я даже вижу иногда, до чего ему скучно с нами.
Зинаида. Ну, с тобой всё ясно… Для него лично от итогов конкурса много зависит?
Мальва. Да почти всё.
Зинаида. Значит, он скоро может сделать вам ручкой. Вон, как твой Муратов мне делает.
Из своего угла ей, улыбаясь, машет Муратов.
Мальва. Вполне вероятно.
Зинаида. Но это же вам невыгодно.
Мальва. Что, вытолкнуть на поверхность Гусева? Да, по-моему, мы всё должны для этого сделать.
Зинаида. Ну, Мальва, ты неисправимая альтруистка.
Мальва. А я люблю одержимых.
Зинаида. Я вижу. (Отвечает на приветственный жест Муратова.) Не подойду. Перебьётся.
У стойки Барменша и девушка.
Барменша. Рудик, можно тебя?
Рудик подходит.
Рудик, это Регина. (О девушке, сидящей за стойкой.) Скромная интеллигентная особа. Не замужем. Ты же видишь. Рудик, пусть она будет в студии.
Рудик. Но у нас больше нет свободных ролей.
Барменша. Ей не нужна роль, я тебя умоляю. Тебе нужна роль?
Регина (кокетливо). Смотря какая.
Рудик. Нету никакой. В пьесе вообще дефицит женских ролей, вы же знаете.
Регина. И у вас дефицит, подумать только…
Барменша. Хорошо, толпа там есть?
Рудик. Есть.
Барменша. Вот пусть она побудет в толпе. У нее дома неважные жилищные условия.
Рудик. Пойдемте.
Регина. А как я буду одета?
Рудик. Никак! В купальном костюме.
Регина. А мне что тут играть?
Рудик. Ящерицу! Рептилию!
Регина. Нет, кроме шуток!
Рудик. Гадюку, готовую ужалить!
Регина. Ну, прекрати! У меня каскад хорошо получается.
Рудик. Какой каскад?
Регина. А вот этот. (Показывает опереточный «каскад», который лучше всех исполняла когда-то незабвенная Гликерия Васильевна Богданова-Чеснокова.)
За столиками шум, смех, кто-то хлопает.
Гусев (смеется). Пусть остается! Мало ли что… как дело повернет.
Рудик (его передергивает). Оставайтесь, черт с вами. (Отходит.)
Рудик подсаживается к столику Гусева.
Рудик. Идут и идут!.. Я говорю: вы знаете, что здесь вы будете нужны весь, целиком. Это схима. Это как масонская ложа. Да-да. Мы понимаем. Гусев, может быть, довольно массовки?
Гусев. Пусть пока пробуют. Перенастраиваются. Будет кастинг. Отберем.
Рудик. А тут один чувак вообще меня уморил. Я спрашиваю: чем занимаетесь? Он говорит: земные недра. Я говорю: вы геолог? Копаю, говорит, но неглубоко. Где, спрашиваю, работаете? В тресте, говорит. Ну, а что производите-то? Слышишь, Гусев. Могилки! – отвечает. Могилки!.. (Смеется.)
Гусев. Натуральный могильщик? Отлично! Пусть приходит с напарником!
Рудик. Я так и сказал.
За столиком Мальва и Зинаида.
Зинаида. Ну, в общем, с бывшим мужем понятно, обратно ты его не возьмешь.
