Если бы она посмотрела на него в тот день! Если бы взгляд её укрыл его в час, когда меч сразил его сердце! Смерть — не самое страшное, но тогда Ю Ди этого не знала.
— Я… — снова пытается произнести девушка.
Нужно сказать ему. Или не стоит?
Ю Ди не успевает подумать над этим. Неведомая сила сбивает её с ног, словно кто-то — или что-то — налетает на неё сзади.
Она теряет равновесие и валится вперёд, уверенная, что вот, собственно, и конец. Слишком уж быстро приближается земля, а у неё — как всегда говорила мама — не кости, а фарфор.
А дальше Ю Ди — Хи Мён — помнит только эмоции.
Возможно, она и впрямь сошла с ума, как думал один из её психотерапевтов. И теперь её галлюцинации стали физически реальными. Ей кажется, она снова в Корё, под вечерним слепящим солнцем, вся в пыли, удерживаемая мужчиной, которого ещё не знает, но в котором уже нуждается.
Ким Шин держит её так же легко и осторожно, как и Хи Мён, а она смотрит, как смотрела та, но не знает об этом. Не знает, что глаза её, трогательные и одинокие, остались прежними, и не знает, что на долю секунды мужчина это замечает, но не осознаёт.
Выражение лица его становится потрясённым, и тело напрягается, и с сердцем что-то происходит — как-то отчаянно и стремительно бьётся оно в груди.
Тело помнит и реагирует, но разум не узнаёт. А секунда, в которую Ким Шин мог бы узнать её, украдена иными картинками в голове. И мир застывает, всё замирает, кроме мужчины и девушки в его руках.
И образы того, что ещё не случилось, опутывают демона: Ю Ди, сидящая за столом, смотрящая на кого-то. И её голос: «Я провела всю жизнь, вспоминая о том, что произошло, и остальные жизни проведу так же. Я всегда буду помнить, что была той, кто не спас его тогда, и что я та, кто не смог спасти его даже сейчас, ведь его невеста — другая женщина».
========== V ==========
— Где вас носило? — ноет Док Хва, стоит им только переступить порог. — Весь день никого дома. Дядя недавно пришёл, но сказал, что отправит меня в место, где мне не понравится, если буду его доставать. А мне ску-у-учно!
Ын Так делает ему знак молчать и кивком головы указывает на Ким Шина, — взгляд его так тяжёл, что даже тучи за спиной мужчин плотнее жмутся друг к другу.
— Чего это он?
Ю Док Хва вопросительно склоняется к школьнице, а та дёргает его за рукав и шепчет:
— Лучше не трогай его. Он такой с того момента, как мы вышли из парка.
— Ты что, не поделилась с ним сладкой картошкой?
Ким Шин проходит дальше, опускается на диван, а двое так и стоят за его спиной: заинтригованный, но осторожный юноша и обеспокоенная девушка.
— Агасси тоже была какая-то странная, когда мы прощались, — задумавшись, тянет Ын Так.
— С вами был ещё кто-то?
— Да, Ю Ди. Она привозит продукты в кафе, где я работаю, — Чжи жмурится, вспоминая выражение её лица и глаза, всегда неизменно печальные.
— Дядя почти ни с кем не общается, может, ему не понравилось, что она пошла с вами?
— Чего это ему не понравилось? — вспыхивает девушка. — Ему что, моя агасси не по душе? Да она мечта каждого — красивая, хрупкая, и глазищи у неё во-о-от такие, — Ын Так соприкасается кончиками указательных пальцев с большими и подносит руки к своему лицу, чтобы наглядно показать сказанное. — Так чего не нравится, а? А?
Док Хва выставляет перед собой ладони, словно обороняясь:
— На меня-то, зачем злиться? Я-то тут причём?
Девушка смотрит на Ким Шина и фыркает. Не нравится? А он тут что, пуп земли? Раз демон, то можно относиться к людям с пренебрежением? Или… может, Ю Ди что-то не то сказала? Хотя, неважно, не ребёнок же он, дуться на слова малознакомой девушки, которая точно не могла желать обидеть его.
— Вот ведь… аджосси, — Ын Так цокает и качает головой, а затем, насупившись, уходит на второй этаж. Слышно, как хлопает дверь её спальни.
— Опять все разбежались, — сам себе жалуется Док Хва, ероша свои волосы. — И что тут происходит? — раскат грома заставляет его вздрогнуть и попятиться: — Ну и ладно, не моё это дело.
И юноша покидает дом, несмотря на грозу. Лучше уж стать мишенью для молнии, чем попасть под прицел одного — или нескольких! — жильцов.
Всего этого Ким Шин не замечает. Даже Ын Так — девочка, завладевшая его пристальным вниманием с момента своего появления — кажется ему не такой важной, как прежде. Смерть и последующий за ней покой в этот миг оставляют его мысли; что-то иное завладевает им, терзает и мучает.
И меч, застрявший в груди, причиняет боль — не ноющую, привычную за эти девятьсот лет, а режущую, словно сталь врезалась в сердце ещё сильнее.
Мужчина кладёт ладонь на рукоятку меча. Силуэт белого тигра мерцает, как и столетия назад, и раскрытая пасть его призвана повергать врагов в ужас.
«Он должен выполнить своё предназначение и защитить вас»
Слова звучат в его голове так, словно были сказаны всего секунду назад — так живы интонации, тонок и звучен голос. И, наверное, если закрыть глаза, то можно поверить, что Хи Мён стоит перед ним под дождём из лепестков и просит его вернуться.
Рукоять меча, кажется, до сих пор хранит тепло её руки в тот последний их день, когда они ещё любили друг друга. И её последнее напутствие: «Я надеюсь, что этот меч спасёт вашу жизнь любой ценой».
Тогда Ким Шин подумал, она говорит о том, что неважно, скольких людей сразит его сталь, но сейчас слова стали почти пророческими.
Меч спас его, сохранил жизнь на долгие века; меч не отпускает его, словно тигр, нарисованный Хи Мён, и впрямь стал талисманом, впитав в себя всё — её молитвы, отчаяние и её любовь.
— Я всё ещё жив, Ваше Высочество, — произносит Ким Шин, и сердце отдаётся оглушающей болью. — Я всё ещё здесь… Хи Мён.
***
Корё, 900 лет назад
«Доложите мне о своей смерти, и я расскажу об этом моей сестре»
Ким Шин сжимает кулаки. Он вновь и вновь прокручивает в голове сказанное королём, и проклятый меч на поясе жжёт его сквозь одежду. Вот, чего хочет от него Ван Ё, — его смерти.
Не то что бы генерал не понимает, как ревнива молодость, но это слишком. Он был верен предыдущему правителю и настоящему — тоже; он делал всё, чтобы защитить страну. И его верность восприняли в штыки.
Ким Шин даже знает, что стало последней каплей и заставило Пак Чжун Вона «обработать» короля в короткий срок. Его доблесть и победы могли раздражать Ван Ё, но советника раздражало другое — его связь с Её Высочеством.
Давно ходят слухи, что тот задумал жениться на Хи Мён. И для неё это не было секретом — для неё, хохотавшей над этим до колик в животе, не упускавшей случая подразнить старика. Ким Шин знает, что за всем этим она скрывает страх — вдруг и впрямь это случится?
Прежний правитель никогда бы не допустил такого, но Ван Ё верил советнику и прислушивался к нему. И одна только мысль, что ревность императора к его славе использована в столь жалком ключе, злит генерала.
Эта чёртова война. Ему следует вернуться как можно скорее: ради обещания, данного принцессе, ради слова защищать её, что взял с него умерший император.
Впервые мужчина не хочет уходить. Он уже привык, что живёт на войне, смерть и потери мало его тревожат. Ким Шин и прежде оставлял что-то позади — сестру, родных, подчинённых и друзей, но в этот раз всё иначе — ему нужно запереть в этих стенах своё сердце, покинуть часть себя, не зная, когда он сумеет вернуться, и что ждёт его по возвращении.
Как одиноко и страшно будет Её Высочеству во дворце, ей, так и не сумевшей влиться в эту приторно-сладкую, а на деле — змеиную жизнь!
Тёмные коридоры напоминают темницу, а не дом императора. Ким Шину не нравится бывать в этих стенах, словно подслушивающих, ждущих одного его неверного шага.
Какой он найдёт её, вернувшись с войны? Такой же потерянной, какой она встретилась ему впервые? Маленькая и хрупкая, вся в пыли, с большими тоскливыми глазами, — Хи Мён потрясла его в тот вечер.
Её простота и тихий взгляд, дарованный ему с нежностью, утешили душу воина, наполнили его надеждой, и смысл всего происходящего предстал перед ним вновь.
