Она сжимает пальцами единственной руки пустой рукав блузки.

— Всё уже в прошлом.

— Мне постоянно снятся кошмары. Я не могу так жить, я… Я думаю о Джеймсе. Я не могу жить, зная, что он по-прежнему… Я не могу, Бейли… — по лицу Наоми текут слёзы, и она стирает их грязной ладонью. — Я бессильна. И это с ума меня сводит.

— Ноа…

— Я знаю, в каких ты с ним отношениях, — перебивает Марл, а Финсток застывает. — Я знаю. Думаю, я всегда знала. Никак не могла понять, почему ты заставляешь меня бояться. Теперь я понимаю. Его запах смешался с твоим, а я ведь наизусть знаю его запах, он был со мной столько лет, а потом появилась ты, и я не могла поверить, что существует кто-то… Кто-то, кто выжил рядом с ним, кроме меня.

— Наоми, пожалуйста…

— Я не хотела признаваться себе, что ты лучше меня, что он любит тебя, что он защищает тебя. Теперь я вижу, — она указывает на место отсутствующей руки. — Теперь понимаю.

— Тебе нужно отдохнуть, ты не совсем здорова.

— Я никогда не буду здорова. Как я могу, если Джеймс…

Обе молчат. Бейли, обескураженная откровением, не знает, что именно должна сказать. А Наоми задыхается от напора слов.

Две разные девушки, которые никогда не понимали друг другу и не могли понять. И всё-таки в эту секунду во всём мире не было никого ближе.

— Убей его, Бейли, — наконец, говорит Наоми. — Он доверяет тебе. Убей его.

Бейли сглатывает. Она чувствует, как тревожно бьётся сердце, как тогда, когда она выбрала Питера. Когда пути назад не стало.

— Любой ценой?

— Чего бы это ни стоило, — подтверждает Марл.

Они смотрят друг на друга, и обе знают, что всё уже сказано.

— Позаботься о Джексоне, — только и говорит Бейли.

Впервые за этот разговор Наоми Марл улыбается и кажется ей почти счастливой:

— Любой ценой.

***

Бейли убирает коробку из-под пиццы и укрывает дядю пледом. Гасит свет и выходит из дома.

Ночной воздух проникает к коже через пижаму и щекочет пятки в пушистых тапках. Но девушка слишком взволнована, чтобы заметить.

Она переходит дорогу и поднимает газету возле почтового ящика. Дом мисс Голлум мрачно глядит на неё, весь обшарпанный и неприветливый, как и его хозяйка. Лишь в одном оконце слабо мигает свет.

Бейли поднимается на крыльцо и заходит внутрь.

Она старается не реагировать на запах и раскрывает газету, опускаясь на корточки перед трупом:

— Ваша газета, мэм, — шепчет, скрывая за страницами лицо мёртвой.

Затем девушка поднимается и, взяв себя в руки, заходит в маленькую гостиную, где на софе, не шевелясь, словно статуя или ещё один труп, застыл Джеймс. Глаза его закрыты, а лицо спокойно; сейчас он кажется мирным и совсем не опасным.

Финсток ступает по линяному ковру и останавливается перед ним. Мгновение всматривается в мужчину, а затем усаживается к нему на колени, обвивают шею руками и опускает голову на его плечо.

Гулко тикают часы; Бейли насчитывает тридцать шесть щелчков, прежде чем ощущает его руки на своей спине.

— Она больше не обидит тебя, букашка, — глухо говорит мужчина, и девушка чуть отстраняется, чтобы кинуть взгляд в коридор, где лежит тело мисс Голлум.

— Ты… — она качает головой, гадая, как он узнал о её неприятном знакомстве со старушкой, и прижимается своим лбом к его. После, успокоившись, Бейли берёт лицо Джеймса в свои ладони, ощущая, как колет его щетина. — Скажи мне, зачем ты ходил в лофт? Зачем тебе Дерек Хейл?

— Я приходил не за ним, — Джеймс улыбается. — Я приходил за другим Хейлом.

Пальцы девушки дрожат, и она опускает руки, чтобы Джей этого не заметил. Но ей удаётся рассердиться:

— Мы приехали сюда за Скоттом МакКоллом. Ты сказал мне, что он — наша цель. А теперь ты хочешь убить всех? Сначала старушка, теперь — Хейл?

Джеймс всё улыбается. И Бейли знает его достаточно хорошо, чтобы понимать, почему он сейчас такой незыблемый и покорный в её руках. Так всегда бывает — перед тем, как он кого-то убивает.

— Джеймс, послушай меня, — она цепляется за его свитер и не сильно трясёт мужчину. — Мы приехали за МакКоллом, слышишь? Я знаю, всё пошло не так, как мы хотели. И то, что Наоми вмешалась… Если ты хочешь выместить на ком-то злость, то вымещай на ней, раз она виновата.

— Ты отпустила её, букашка.

— Нет… Нет, я передумала, — непослушными пальцами она расстёгивает карман на груди и вытаскивает оттуда сложенный листок: — Я передумала, и я… Я знаю, где она сейчас.

Глаза Джеймса загораются пока ещё тусклым, но всё же огнём. Он услышал её. Она отвлекла его.

— А когда ты вернёшься, мы сделаем так, как хотели. Я сделаю, как ты хотел. Ладно? Никаких необдуманных смертей, Джеймс. Прошу тебя.

Мужчина забирает бумажку из её рук.

Джеймс долго рассматривает Бейли так, словно впервые видит. Он больше не похож на статую, скорее на очень голодного дикого кота.

— Иногда, букашка, я не знаю, почему не убил тебя, — Джеймс гладит её по волосам, и девушка старается не шевелиться, чтобы не раздражить зверя. — А иногда, как сейчас, я не знаю, как мог думать о твоей смерти. Но не волнуйся, пока ты со мной…

Бейли улыбается, стиснув зубы:

— Пока я с тобой, ты защитишь меня от всего, — повторяет она то, что слышала от него сотни раз.

Жаль только, что он не может защитить её от себя.

========== Глава 10 ==========

Всю ночь Бейли не смыкает глаз; это сложно — спать, зная что через дорогу на гнилом линолеуме прикорнула смерть, а сторож её — Джеймс.

Веки опухают, нависая над красными прожилками, раскинувшимися паутинкой у зрачков. Тело требует сна и покоя, оно истощено и молит о пощаде, но Финсток и не смотрит в сторону кровати.

Она усаживается возле окна, ставит на подоконник ноутбук и приоткрывает окно. Ночной морозец щиплет щёки и гонит усталость, и организм уже не знает, чего хочет больше — отдохнуть или остаться в тепле.

Дыхание города охлаждает горячие точки на рёбрах — последствия объятий Джеймса, и Бейли чувствует щемящую нежность к Бейкон-Хиллс.

Она не любит этот город, более того — не полюбит никогда, но предстоящее расставание заставляет грустить. Сниматься с места ей не по душе, даже если место это неприятное.

Сан-Хосе с ласковым неодобрением взирает на неё со страницы браузера, и зов отчего дома настолько силён, что на несколько минут Бейли практически убеждает себя, что и в самом деле туда уедет. И мерцающая в руках банковская карта, и электронный билет, — всё говорит о том, что скоро она будет дома.

В этом есть какая-то ирония — то, что действительность не такова. Мир словно научился врать Бейли в ответ на её ложь миру.

На часах — четыре утра. Дверь соседнего дома открывается, и Джеймс вываливается наружу, заспанный и взъерошенный. Он ступает по лужайке босыми ногами, не замечая ни стылой земли, ни замершей улицы; на нём нет ни куртки, ни пуловера. И вещей при нём тоже нет.

Бейли привстаёт со стула, чтобы лучше его видеть. Ей всегда нравилось смотреть, как он уходит, как исчезает вдали, отрешённый от мирских дел, ни с чем не связанный, никем не запомненный.

Куда он шёл и куда стремился — вопросы, ответы на которые не важны. Зная его цель, Финсток не знает, как и когда он её достигнет.

В этот раз узнать это важно.

Джеймс Скотт растворяется в утреннем тумане. И Бейли, много лет желающая избавиться от него, улыбается. Теперь не он следует за ней неотступной тенью, а она шагает по его следам.

Девушка опускается обратно и глядит на фотографию Сан-Хосе. Она не сможет увидеть дом так скоро, как ей бы хотелось, но сейчас, запечатлев в памяти удаляющийся силуэт Джеймса, Бейли думает, что, когда в следующий раз у неё в руках будет билет, она обязательно им воспользуется.

***

Бобби зол. Так зол, что хоть Бейли и мила, и на кухне пахнет горячим завтраком, он тут же будит свою команду гневными звонками, заканчивая примерно так: «Немедленно вставай, Гринберг, и не забудь удалить мой номер! Его у тебя точно быть не должно!».