========== Глава 1 ==========

Несколько месяцев назад

Всё, что рождается, имеет привычку умирать.

Стаи не исключение: они стремятся к своему концу. Теперь Девкалион это понимает.

Он возвращается в Детройт и видит, как тот увял и осыпался подобно стремлениям и мечтам, как скрипит сердцевина города, заброшенная и опустошённая, как стонут жухлые травы и дрожит от зноя воздух. Словно оплакивая умерших Кали и Энниса, прощаясь с ушедшими Итаном и Эйданом, Детройт надел траур и стал призраком.

Жизнь волка пролетает по пустырю перекати-полем, и, быть может, впервые мужчина жалеет, что зряч. Он закрывает глаза, впуская темноту, в которой бродил последние годы. Но в этот миг автомобиль — колымага на сбитых колёсах — останавливается, и старик за рулём шевелится.

— Дальше дороги нет, — поясняет водитель, и его дрожащая рука высовывается из окна. Кожа на дряблом локте натягивается и шуршит. — Сорок первый вон там, не пропу́стите, — улыбка с плохими зубами сияет Девкалиону в салонном зеркале, а затем меркнет. — А вы, милая, так и не сказали, куда конкретно вам нужно.

Лишь увидев, как взгляд старика в отражении сместился с его лица на женское, оборотень обращает внимание на свою спутницу.

— Апчхи! — отвечает она. А затем снова. — Апчхи. А-а-апчхи!

Лицо её лоснится, светлые пряди липнут к щекам. Девушка сморкается в цветастый платок, затем, запихнув его в карман джинсов, тыльной стороной ладони утирает со лба пот.

— Извините, — говорит, заметив, как попутчик смахивает каплю со своей руки. — Не волнуйтесь, я уже была здесь раньше, знаю, куда идти, — обращается к водителю и вкладывает часть денег в протянутую шуршащую руку, другую часть отдаёт Девкалион.

— Удачи, ребятки, — старик кряхтит, с довольством пересчитывая банкноты.

Девушка выбирается — вываливается — из такси первой, прижимая к груди рюкзак.

Мужчина дожидается, пока блондинка немного отойдёт от машины, прежде чем последовать за ней. Горячий воздух обжигает лёгкие, внутренности сжимаются. Тело напрягается, как у зверя, попавшего на чужую территорию.

Снаружи всё кажется иным, более реальным. Девкалион понимает, что всё по-настоящему, он действительно здесь, и он один. И совсем не замечает, как визжат шины, поднимая рой пыли, и как после та оседает на его волосах, одежде, обуви.

Плеча почти невесомо касаются.

— Всё в порядке? — обернувшись, мужчина видит, как блондинка, отряхивая чёлку от песка, закидывает в рот горсть конфет из рюкзака. — Хотите? — видимо, спрашивает она, хотя на деле это звучит как «хошите?».

Девкалион качает головой.

— Уверены? — её взгляд опускается на его пересохшие губы. — Воды у меня нет, но так хотя бы слюна выделяться будет, — «шлюня».

Мужчина отказывается.

— Как хотите, — пожимает она плечами, — моё дело — предложить, — и вторая горсть исчезает за улыбкой.

Уголки его губ дёргаются — беспричинно, непонятно для него — в намёке на ответную улыбку. Возможно, дело в том, что в столь гиблом месте эта девушка — единственное, что не выглядит разрушенным. А может, он просто давно не улыбался.

— Что ж, тогда я пойду, — блондинка закрывает молнию, и рюкзак оттягивает ей плечи. — Кстати, если вы не знаете, то старик не зря пожелал нам удачи. Скорее всего, обратно вам придётся добираться пешком, если, конечно, у ваших друзей нет машины.

Мужчина смотрит на место, где их высадили, и вопрос повисает в воздухе.

— Такси ездят только с окраин, из центра никого не забирают. Понимаете, после того, как все заводы были перенесены, тут стало пусто, и всякие сомнительные личности уже успели здесь обосноваться, — девушка замолкает, задумавшись на минуту. Девкалион тоже молчит, вспомнив о тех, к кому приехал. — Водители не решаются приезжать в одиночку, потому что считают, что нормальные люди давно отсюда убрались, — улыбается она. — Так что мы с вами ненормальные.

Она перехватывает волосы резинкой с руки:

— Ну как, с машиной разберётесь?

— Думаю, да.

— Отлично. Тогда прощайте, — её ладонь вновь касается его плеча, и она уходит.

— Погодите! — окликает Девкалион. — А что насчёт вас? Вы разберётесь?

В ответ звучит смех:

— Я же сказала: я тут не в первый раз! — блондинка поднимает руку в прощальном жесте и скрывается среди зданий, противоположных месту назначения мужчины.

Он смотрит вслед с тянущим чувством нарастающей пустоты.

Центр увял и осыпался подобно стремлениям и мечтам.

Девкалион поднимает лицо вверх, глубоко вдыхает и отворачивается от единственного живого существа, оставшегося в сердцевине, — тени ушедшей девушки.

Сорок первое здание мрачно глядит на него пустыми глазницами окон. Ноги с неохотой несут навстречу.

Чем мужчина ближе, тем сильнее запах, — резкий, животный. Пахнет мокрой псиной и белладонной. И чем-то ещё, что так знакомо. Душок страха и смерти ощущается горьким послевкусием.

И волк знает, что он в нужном месте. Джеймс всегда вонял чем-то таким.

Девкалион выпрямляется, напомнив вожака, каким был раньше. Джеймс Скотт — скот по жизни и напоминает о поражении одной своей фамилией. Но важнее сейчас никого нет. Он остался последним из альф, присоединившихся к стае.

Оборотень замирает у двери многоквартирного дома и ощущает, как зачесалось в носу. Спёртый воздух врывается в ноздри быстрее, чем волк оказывается внутри; глаза слезятся от запаха нечистот.

Коридор перед Девкалионом обшарпанный и совсем узкий. Со стен и потолка слетает штукатурка, разбиваются ржавые капли. Пол похож на лоток котёнка: весь усыпан грязным смердящим песком, на котором валяются старые регистрационные карты, покосившийся стул без обивки.

И среди всей этой разрухи стоит он.

С чёрных волос стекает вода; наготу скрывает набедренное полотенце. Сам Джеймс улыбается — ухмыляется — уголком рта. Почти тридцатилетний, он всё равно выглядит по-мальчишески небрежно.

— А! Вот и ты, — Джей соскрёбывает засохшую краску со стекла, привалившись к стойке. — Я учуял тебя ещё минут десять назад, чего ты так долго?

Несмотря на то, что Девкалион пришёл без предупреждения и явился один, Джеймс не выказывает удивления.

— Эйдан звонил, — просто говорит он, и вожак всё понимает. От него не скрывается пульсация зрачка, дёрнувшаяся в гневе верхняя губа.

«Мальчишка, — читает оборотень по его лицу, — нас победил мальчишка».

Обычно ураганам дают девичьи имена, но назревающая буря может носить только мужское — Джеймс. И Девкалион это знает. Однако когда свирепый взгляд скрещивается со спокойным взором вожака, наступает затишье.

— Погоди-ка, — мужчина приближается к своему альфе, — ты и впрямь глазастый? Я думал, близнецы преувеличивают. Стою теперь в неглиже, как проститут проклятый, — чертыхается Джеймс. — Эй, Ноа, вставай! — его голос несётся вверх по этажам сырости и безмолвия. — Ноа!

Джей разворачивается к лестнице, и скрипящие ступени приглашают Девкалиона следовать за ним. Мужчина уже ничего не ждёт от этого промозглого места, но номер его приятно удивляет.

— Ноа! — снова зовёт Джеймс.

Вожак чувствует её присутствие прежде, чем Наоми появляется у дверного косяка спальни. Её заспанные глаза вспыхивают жёлтым, когда она замечает его.

— Дев.

Он впервые видит её, впервые может разглядеть морщинки от улыбок возле губ, золотой загар и крепкие конечности, обманчиво хрупкие, и с удивлением отмечает, что девушка, ненавистная ему годами, стала ещё отвратительней. В лице её не оказалось ничего истинно доброго; черты хранили дикое, хищное выражение, а красота была пугающей.

Наоми кажется ему чужой, она чужая ему, весь её облик пропах фальшью, но Девкалион рад вернуться.

— Я на секунду, только оденусь, — подаёт голос Джеймс из другой комнаты.

— Зачем? Ты никогда не церемонишься при Деве, — спрашивает Ноа и лишь сейчас обнаруживает, что на оборотне нет очков, а глаза, всегда неподвижные, смотрят на неё с особым вниманием. — Так это… правда? — шёпот.