Вопрос повисает в воздухе, и трое знают, что спрашивает она не только о его зрении, и потому молчат: там, где всё известно, слова не нужны.

Девкалион смотрит на них оценивающе: на Наоми — девушку, мечтающую стать альфой — и вышедшего Джеймса, — и приходит к заключению, что оба они, вымытые докрасна, благоухающие свежестью и пышущие здоровьем, пахнут гнилью.

Девкалион смотрит на них с пониманием, пришедшим слишком поздно: МакКолл не только забрал у него всё, что он любил, но и избавил от тех, кого ненавидел.

И мысль, давно зудящая в мозгу, выплывает наружу.

«Как жаль, что это были не вы. Как жаль, что я взял туда не вас».

***

Девкалион помнит, зачем вернулся, и уверен, что должен закончить то, что началось в Бейкон-Хиллс. Его стая должна исчезнуть, её позорные остатки — сгинуть. Он бы и рад их отпустить, будь они такими, как близнецы, но Наоми и Джеймс — нет, их вскормили хаос и жестокость.

Он сам их создал, этих прекрасных гниющих убийц. Он показал им этот путь — путь крови и узурпации. И он сотворил из Джеймса монстра своё подобие.

Всё это оборотень отлично знает. Не знает он вот чего: «подобие» выродилось в нечто чудовищное иное, и смерть стала им выбрала его в союзники, сменив курс. И когда она то и дело склоняется к нему, Девкалион отгоняет её, как назойливую муху.

От неё несёт безумием; она скрывается в зрачках Джеймса.

Оба они играют в игру, в которой лидирует Джей: в отличие от вожака или даже Ноа, он понимает, что ему вынесли приговор.

Но интересно, почему Девкалион медлит? Минуло восемь дней, а он не предпринял ни одной попытки убить их. Задумавшись, мужчина бродил по номеру, и пока в голове Джейми неоном горело слово «когда?», он искал ответы куда глубже. Как это сделать? Как выбрать момент? Нужно ли? Джеймс неуправляем, но Ноа? Есть ли шанс помочь ей, оправдана ли её смерть?

Девкалион не любил её от слова «вовсе», она была никем для него и во времена расцвета стаи. Однако он её видел. Этого потерянного глупого щенка, этот хвостик Джеймса. О, он видел её задолго до того, как вернул зрение. Он видел. И не мог просто отвернуться.

— Знаешь, а всё-таки хорошо, что Кали умерла. Она мне не нравилась, — без стеснения признаётся Ноа, когда вожак заходит в спальню. — Но жаль, что близнецы ушли. Правда, я так и не научилась их различать.

Девкалион усмехается, глядя на то, как она расчёсывает волосы перед зеркалом.

— А как же Эннис?

— М-м? — девушка морщится. — У нас был Эннис?

Их взгляды пересекаются в отражении, и Наоми улыбается.

— Я же шучу. Чего ты такой серьёзный?

Блондинка оправляет блузку, щёлкает пальцем по выбившейся из пряди кудряшке. Двигается она лениво, как человек, полностью уверенный в себе. Но за фасадом оборотень по-прежнему видит щенка.

— Мими.

Она дёргается и застывает.

— Ты меня лет с двенадцати так не называл, — говорит. — С чего это вдруг? — голубые глаза щурятся.

— Ты всё ещё хочешь стать альфой? — спрашивает он вместо ответа.

Наоми оборачивается и наконец осознаёт всю тяжесть разговора; в глазах застывает образ загнанной девочки, забрызганной кровью, с кусочком чужой плоти в волосах.

— Ну конечно, — недоумевает она. — Я всегда этого хотела.

Не всегда.

— И ты помнишь, что для этого тебе придётся убить другого альфу? — продолжает допрос Девкалион, подводя к самому главному.

— Чисто гипотетически это необязательно, — фыркает Ноа. — Я могла бы стать истинной альфой, но никто из вас никогда в это не верил, так что не буду и пытаться. Тем более, — она улыбается, но улыбка похожа на оскал, — это долгий и нудный процесс самосовершенствования, а я не люблю ждать.

— И ты готова убить человека?

Наоми смотрит на него с насмешливым удивлением, и этого достаточно.

Мужчина делает к ней шаг. В этот момент он явственно видит влияние Джеймса, усилившееся в те недели, что они провели вдвоём, вдали от остальных членов стаи. Девкалион помнит, почему оставил их, — слабую бету и слишком неуправляемого, слишком непредсказуемого мужчину, — но только сейчас понимает, какую ошибку совершил: создал идеальный альянс двух отчаянных, ничем не гнушающихся людей.

— Вы хотите убить Скотта МакКолла?

Молчание, тяжёлое и густое, словно кисель, даёт понять, что он попал в точку.

Девкалион пересекает разделяющее их расстояние и сжимает плечи блондинки.

— Подумай ещё раз, Мими. Что бы ни сказал тебе Джеймс, послушай: мы явились в тот город, жадные донельзя, пробудили зло, унёсшее много жизней, и пали, потому что то, за что мы боролись, оказалось ничем. Кали и Эннис умерли, Итан и Эйдан ушли, — мужчина почти глотает слова. — Неужели это ничему тебя не научило?

Девушка отталкивает его руки с каким-то капризным нетерпением.

— Не Скотт убил их, — Наоми поджимает губы. — Кали и Энниса убил Дарак. Но что касается близнецов, то это всецело его вина. Он забрал их. Должно быть, МакКолл сильно впечатлил братьев, раз они решили остаться на его стороне. Ещё бы — один мальчишка, а никто из вас не сумел ни убить его, ни забрать силы. Такой позор… Он уничтожил нас: всё, что мы строили, всё, во что верили. Стая альф повержена школьником. Есть лишь один путь к исцелению — убить его. Смерть мальчишки не только восстановит нашу репутацию, но и сделает меня полноправным членом стаи. Мы вновь станем самыми могущественными, Итан и Эйдан вернутся домой, и все мы снова станем семьёй.

— И это сказал тебе Джеймс?

— Да какая разница? — всплёскивает она руками, и её ладони, эти славные, тёплые ладони, обхватывают его лицо. — Всё станет лучше со смертью Скотта. Заменим Кали и Энниса молодыми и сильными оборотнями, получим стаю МакКолла, смоем пятно с репутации. Ты теперь зряч, а я почти альфа. У нас больше не будет слабостей. Мы станем непобедимы. Ну же, Дев, — лицо Ноа маячит перед ним, почти соприкасаясь с его собственным. — Ну же, скажи, что ты с нами.

Её глаза умоляют и внушают.

Она обнимает его, голова опускается на его плечо. Несмотря на трепетный жест, оборотень чувствует жёсткость её стана.

— Думаешь, Джеймс остановится на убийстве МакКолла, позволит близнецам вернуться, а тебе — стать альфой? Мими, неужели ты действительно думаешь, что таков его замысел?

Её пальцы впиваются в кожу, и Девкалион ощущает, как сбилось её дыхание.

— Джеймс предупреждал, что ты скажешь это, — горячо шепчет она. — Он сказал, что даже ты покорился МакКоллу, сказал, что ты хочешь уничтожить нас, — Ноа отстраняется и снова заглядывает ему в глаза. — Но ведь это неправда. Ты создал нас, ты любишь нас. Ты любишь меня. Верно?

Маленькая девочка в его руках. Она плачет, и слёзы мешаются с потом и кровью. Голова на его плече, ручки — на шее. Просто маленькая девочка.

— Я заберу тебя, Мими, — говорит он, как и много лет назад. — Всё будет хорошо.

— Ты не бросишь нас и не убьёшь, верно? Верно?

Наоми не слушает и раз за разом повторяет свой вопрос. Девкалион не в силах сказать ей правду, но она не желает слышать её в его молчании и ждёт, а зрачки девушки всё расширяются.

— Верно? Верно?

Мужчина не слышит ничего, кроме этого слова. Ни тиканья часов, ни стука капель в коридоре. Всё вокруг вторит одно. Ему кажется, что потолок, стены, кровать спрашивают о том же.

Присутствие третьего не может быть не замечено: пришедший не прячется, не старается скрыть шагов. Он врывается как вихрь, буран, торнадо; номер, опустевший с его уходом, вновь оживает и становится пристанью хаоса.

Вожак слышит его, но не воспринимает. Только крик вопроса и достигает его разума, а потом и он тонет в истошном вопле.

— Джеймс, не надо! Он не ответил! Джеймс!

Наоми дёргает вожака на себя, но поздно.

Свист пули такой тонкий и протяжный, незначительный и не волнующий, что кажется неважным.

Сердце Девкалиона бьётся сильно, бьётся неистово, бьётся всего лишь в паре миллиметров от её груди. Оно сокращается и живёт, хотя смерть уже поразила тело.