Выйдет ли он когда-нибудь отсюда? Что его будет ждать дальше? Хотя, возможно, это место и было наилучшим вариантом исхода событий. Всё же… теперь ему попросту некуда идти. Стоит ли теперь вообще возвращаться в банду Эрнагесена после всего случившегося? И тут поневоле Рейчер дотронулся до груди, вспомнив об амулете. Он знал, что его ждёт, но маленькая надежда до сих пор теплилась под сердцем… однако никакой верёвки на шее, вопреки мечтаниям, не оказалось. «Когда они успели его забрать?» — досадно подумал Рейчер, огорчённо выдохнув. Что с амулетом, что без — жизнь была одной, однако, когда чёрного камня не было под рукой, становилось неуютно. Он сам тогда был совсем уже не уверен в себе.

Через некоторое время Рейчер набрал в себе достаточно смелости выйти в коридор. Зачем? Он сам не мог понять до конца. Это было проклятое любопытство, заставляющее посмотреть в глаза тем, кто был не таким, как другие. «Нет, они такие же, как и мы! — разозлённо встряхнул головой парень. — Это мы неправильные!»

Рейчер попытался уверенно направиться в нужную сторону, не оглядываясь по сторонам в попытке найти что-то, спрятанное от его глаз, но мелкая дрожь выдавала его. Хотя, было ли этой большой разницей для остальных пациентов?

Выйдя в коридор, парень вмиг испытал острое желание повернуться обратно, и лишь мысли о том, что всё так и должно быть, заставили его остаться. Не то, чтобы здесь все кидались друг на друга, кричали и грызлись до крови… этого не было. Здесь было слишком тихо. Одни только уже ставшие привычными потерянные взгляды, смотрящие в никуда. Но самое главное — молодая кровь.

Всем примерно лет шестнадцать-двадцать, не больше. И уже в таком возрасте попадать в это гиблое место… Кошмарные размышления об их прошлом и попросту судьбе пробирали до костей.

Рейчер сглотнул и с трудом заставил себя двинуться дальше. В конце коридора находился лифт, доступ к которому был только у сотрудников. Несколько людей в белых халатах — очевидно, студенты с куратором, пришедшие посмотреть на них, как на животных, — уже как раз уезжали. Одной из них была девочка тринадцати лет с густыми каштановыми волосами, и она невольно приелась к взгляду, заставляя вновь и вновь обращать свой взор именно на неё.

Лифт медленно закрывался, и Рейчер, чертыхаясь, предположил, что он успел бы добежать до него несколько раз и точно таким же образом обратно. Но, когда парень решился сделать это, никто из пациентов не шелохнулся. Некоторые только бездушно смотрели вслед «нормальным» людям, давно уже скрывшимся из виду. Знали ли эти некоторые, что находится в мирах, которые открывает этот самый лифт? О другом коридоре, вестибюле…

Внимание всех людей должен был привлекать пациент, сидящий ближе всего к лифту. Привлекать не из-за своего странного поведения, а лишь из-за красивой внешности, которая стояла наравне со внешностью Вадима. Он был идеален. Большие голубые глаза, чёрные-чёрные кучерявые волосы, кожа золотистого цвета. Но из-за его сжатости просто невозможно было определить пол. Рейчер склонялся к мужскому просто из соображений, что это было именно мужское отделение, но, не будь этой подсказки, понять было бы просто нельзя из-за скученности.

Мимо проходили пациенты, с шумом уезжал лифт, но один лишь он не шевелился, словно статуя. Обычно люди хотя бы немного вздрагивали, когда вокруг что-то происходило, попросту из-за рефлекса, но тут… Он лишь изредка смотрел на свои руки, а после вновь закрывался от всего мира, уже через пару минут вновь разглядывая ладони. И так без конца. Непрерывный цикл, существующий, казалось, множество тысячелетий, выученный им назубок.

Пока Рейчер рассматривал красивого человека, мимо на четвереньках прополз очередной пациент. Ему было просто неудобно ходить на двух ногах. Было ли его поведение признаком слабоумия? Вряд ли. Просто природный инстинкт давних предков. И вновь запах человека… преследующий его столь часто, сколько никто другой не может себе представить… запах, который не встретишь в цивилизованном обществе, хоть он и настоящий. Зато он чётко прослеживается там, где, по мнению большинства, живут «не такие, как мы». Не значит ли это, что истинную натуру человека и его натуральность, а не фальшивую маску, общество всегда принимало и будет принимать за психические отклонения, чтобы отгородить себя от правды? «Господи», — прошептал Рейчер, закрыв лицо ладонями. Насколько же слепы люди…

Через некоторое время двери лифта со звоном открылись и в коридор вошёл молодой мужчина в халате с тележкой, сплошь забитой подносами с едой. Он заходил в палаты и оставлял каждому по подносу, от каждого из которых воняло подгорелой кашей. Рейчер решил поспешить вернуться на свою кровать, дабы его порция еды точно дошла до адресата.

— Ну что, освоился здесь?

Сначала парень не отреагировал на эти слова, ссылаясь на то, что это говорят кому-то другому. Но когда он увидел добрый взгляд мужчины, смотрящего прямо на него, мальчишка опешил.

— Ну… трудно освоиться в немного отличном от всех обществе, — неуверенно произнёс Рейчер. — Но я пытаюсь…

— И как, нашёл новых друзей?

Рейчер открыл дверь в палату, чтобы пропустить внутрь мужчину, а затем вошёл следом. На прежнем месте сидел новый знакомый, болезнь которого ещё не была определена.

— Я с Димой познакомился, — растерянно сказал мальчишка. — Вроде, он хороший…

Мужчина начал расставлять подносы с едой. Когда дело было завершено, он направился к выходу и, когда подошёл ближе к парню, чуть снизил голос:

— Тебе лучше не сближаться с ним. Потом будет очень больно.

— П-почему? — удивился Рейчер, искренне недоумевая, стараясь понять, что не так с его знакомым.

— У него синдром Корсакова, — Врач сказал это так, словно каждый человек знал об этой болезни. — Ладно, удачи.

Мужчина начал аккуратно ретироваться в сторону лифта, чтобы не перевернуть и так поломанную телегу, двигающуюся с громким скрипом, разносящимся по всему зданию. Рейчер же смотрел в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Что такое синдром Корсакова? Это смертельно или нет? Можно ли вылечиться от него? И только когда врач уже вызвал лифт и стал покорно ждать, Рейчер вспомнил о самом важном вопросе. Парень пулей выбежал в коридор.

— Погодите! Я хотел бы узнать… личные вещи пациента где находятся?

— Отдаются родственникам, — кратко ответил врач, даже не обернувшись. — А пока мы не нашли родственников, они у нас под опекой.

«Пока не нашли…» — похолодел Рейчер. Родной отец ищет его, а если сынок находится где-то в изоляции, из которой не сбежать, то это заметно облегчит его поиски… да и если они знают его фамилию, то отец может объявиться даже на следующий день…

— Они в любом случае не выдаются, да? — вся надежда полностью испарилась из голоса, оставив после себя непривычную сухость. — Я бы очень хотел вернуть свой амулет… я прекрасно знаю, что им можно порезаться, ну, выколоть глаз, можно его применять как оружие… во всяком случае, мне так говорили врачи, но края слишком тупые… Ими сложно даже поцарапаться!

— Это стекло, которое легко разбить, — мужчина нахмурил свои брови. — И уже его осколками…

— Я знаю, что мне сложно довериться после того, что я делал, когда вышел из себя. Но я могу поклясться, что я спрячу этот амулет ото всех, чтобы его никто не нашёл! Он мне дорог… и знание того, что он рядом со мной, а не где-то там, облегчит мне пребывание здесь.

Двери лифта со звоном распахнулись. Пару секунд врач внимательно разглядывал Рейчера, а затем двинулся в кабинку.

— Откуда мне знать, насколько весома твоя клятва? — на ходу спросил он.

Рейчер осёкся. Теперь, когда он знал о своём отвратительном прошлом, о том, что руки его были запачканы в крови, он не мог доверять даже самому себе, не разобравшись окончательно в своей душе. Кто он? Зачем он появился здесь? Почему выжил после аварии?

— Если бы… я сам это знал.

Двери лифта безжалостно захлопнулись, и парень остался наедине со своими мыслями.