====== Павлин, нарисованный смертью ======
Какая-то странная невесомость охватывала всё тело и уносила его, словно пёрышко, куда-то вдаль. Каждая клеточка ныла от тупой боли, приносящей куда больше страданий, чем острое лезвие ножа. Было и страшно, и легко одновременно. Эти два противоположных чувства смешались в одну симфонию и теперь звенели мелодичным реквиемом прямо на сердце. Конечности дрожали то ли от холода, то ли от этой самой боли.
Парень наконец попытался открыть глаза, чтобы осмотреться. В голове постоянно пульсировало, отчего хотелось взвыть на ближайшие несколько километров. Но только из вежливости мальчишка прикусил язык, пытаясь сосредоточиться на происходящем. И когда в глазах перестало рябить, а картинка стала приобретать чёткость, он обомлел.
Комната, в которой находился парень, была совершенно незнакомая. Как бы мальчик ни пытался напрячь свой мозг, всё равно в памяти ничего не всплывало — но голова стала болеть только сильнее. Слегка фиолетовые стены в некоторых местах украшали однотипные золотые цветы с огромной божьей коровкой на самом краю одного-единственного листа. Ослепительный блик луны заслоняли толстые синие шторы. Всего в помещении было несколько белоснежных кроватей, на которых дремали соседи по палате. Рядом с каждой кроватью расположилось по одной тумбочке, где были разбросаны вещи детей.
Парень попытался встать с кровати, но силы и не думали возвращаться в былое тело. И только мальчишка пошевелил своей правой рукой, как почувствовал, что что-то крепко вцепилось в его вены. С трудом повернув голову набок, пациент увидел возвышающуюся над ним капельницу. «Это… больница?» — спросил сам себя парень то ли с изумлением, то ли с некой горечью. Он сам не знал, как ему надо реагировать на это. Он вообще ничего не знал.
Пролежав на кушетке ещё десять минут, мальчишка попытался протянуть свободную руку к прикроватной тумбочке, чтобы узреть и свои вещи. Глаза уже полностью привыкли к беспросветной темноте, поэтому можно было и начать осмотр принадлежностей. Но каково же было удивление парня, когда на тумбочке не оказалось ничего кроме какой-то безделушки на верёвочке.
Со вздохом, полным огорчения, пациент лёг на левый бок и зажмурил глаза. Утром ему должны будут всё объяснить. Жирная подушка сразу взяла в объятья голову мальчика, помогая ему провалиться в неизведанные хоромы снов… сладких и таких туманных.
Разбудили мальчика женские писклявые крики. От них парень вскочил с кровати, растерянно озираясь по сторонам. Одновременно он также неуклюже и сбил со своей тумбочки ту самую безделушку, которую нащупывал в темноте. Та с мелодичным звоном, словно бьющийся хрусталь, ударилась о пол и отпрыгнула куда-то под кровать. Но этот чистый звук сразу поглотили множество оханий и восторженных возгласов детей: «Он очнулся! Очнулся!»
Помимо соседей по палате в дверном проёме стояла пухлая женщина в измазанном фартуке. Когда-то он был белоснежно чистый, а сейчас на него свалились несколько тарелок с манкой, которые когда-то прилежно стояли на рыжем подносе. По выцветшим чёрным глазам поварихи нельзя было сказать, что она рассержена, а скорее больше ошарашена увиденному.
Через секунду в палату вошли несколько врачей, скрывающих свои лица под голубыми масками, во главе с высокой женщиной. Нельзя было сказать, что она была хотя бы медсестрой, исходя из накинутого на неё длинного воздушного платья, полы которого плавно развевались чуть ниже колен. Распущенные чёрные волосы украшали сероватые пряди, которые свободно болтались вдоль щёк.
— Немедленно покиньте это место! — резко скомандовала девушка суровым голосом. — Незачем пугать его. Мы и так истратили на него слишком много нервов.
Дети стали недовольно шептаться, но выполнили приказ и разом убежали из палаты. Один ребёнок даже показал женщине язык, что никто не заметил, кроме парня. Но и он не подал виду.
Женщина подала жест, и двое врачей в масках освободили правую руку мальчика от капельницы.
— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась леди.
Парень немного опешил. Как-то странно, что к нему было приковано столько внимания. Это было слишком непривычно.
— Голова кружится, — только и ответил пациент.
— Ну, идти ты-то сможешь? — не унималась подозрительная женщина.
— Да, наверное…
Вновь дама подала жест, и несколько врачей покинули палату, оставив их наедине. Теперь мальчик чувствовал себя слишком неуютно. Он ничего не понимал. Ничего не знал. В памяти была пустота, будто он только что родился на свет, но только сразу тринадцатилетним.
— Меня зовут Василиса Григорьевна, — пояснила женщина, чтобы хоть как-то начать беседу, — благодаря мне, собственно, и появилась эта больница. Бесплатная помощь детям. А ты у нас?..
Тишина. Парень поёрзал на кровати и начал нервно теребить край одеяла. Вновь напрягая свою память, мальчик так и не мог уловить нить своего прошлого. Там была лишь пугающая до смерти бездна, через которую не перепрыгнешь. Другой край пропасти — это и есть воспоминания. Но только в этой бездне и не было никакого другого края. Только там, где мальчик сейчас стоял — настоящее.
Василиса Григорьевна с каким-то хладнокровием осматривала больного, будто видя его насквозь.
— Не знаю, — только и прошептал парень, сжавшись в себя.
Правая бровь-ласточка женщины приподнялась. Хладнокровный взгляд заменился на негодование:
— То есть?
— Ну вообще не знаю! — потеряв терпение, повысил голос пациент. — Ничего! Я только помню, что проснулся здесь… Я не помню ни как я тут оказался, ни своего имени! Ни-че-го!
Женщина спокойно встала с кровати, не вздрогнув ни единым мускулом на лице, и направилась к окну. Отодвинув штору, Василиса Григорьевна запустила в и так светлую палату ещё один луч солнца, который коршуном упал на глаза мальчика.
— Твоё тело нашли в лесу, возле заброшенного приюта «Золотое солнце», — начала свои объяснения богатая дама, — об этом приюте много грязных слухов. Но они довольно правдивы, если смотреть на ситуацию полной картиной. Там проводились эксперименты над детьми по внедрению в них какой-то магии. Им внушали с самого младенчества, что они особенные и обладают силой. Но это реальность. Никакой магии не существует! А ты…
Василиса Григорьевна круто развернулась на своих каблуках и наконец посмотрела своим пронзительным взглядом на парня.
-…ты лежал окровавленный на дороге. Едва дышал. Те, кто нашли тебя, сразу позвонили нам. После этого ты провёл здесь неделю в коме. Единственное, что у тебя было из вещей — это амулет в форме собаки.
Парень вздрогнул, вспоминая о безделушке на верёвочке. Не медля больше ни секунды, он молниеносно спрыгнул на пол и начал искать единственный предмет, который мог пролить свет в чёрную память. И действительно — несмотря на то, что хрупкая на вид вещь слетела с кровати, она, целостная, лежала на линолеуме и поблёскивала тёмным цветом.
— Такие вещи носили все сироты «Золотого солнца», — продолжала Василиса. — Подчёркиваю — сироты. Мы искали твоих родителей, но никто не отозвался. И никто из людей не искал пропавшего ребёнка в этой части города.
— И что теперь?.. — жалобно протянул парень.
— Как только мы убедимся, что твоему здоровью точно ничего не угрожает — отправим в другой, безопасный приют. Я оформлю на тебя всё, что нужно. Не волнуйся, сейчас ты в безопасных руках.
«Надеюсь на это…» — вздохнул про себя мальчик и натянул на шею чёрный амулет собаки.
Приют, куда отправили парня, расположился на окраине города. Совсем недавно он отпраздновал своё столетие, по крайней мере, так говорила пёстрая лента, на которой громадными буквами было раскрашено «Нашему дому уже целый век!!!» Да и сама конструкция здания была не нова. Где-то виднелись длинные трещины, сплетающиеся друг с другом стаями змей, в некоторых местах белая штукатурка слетела, показывая чёрные стены. Это было двухэтажное здание, вмещающее в себя несколько десятков детей. Поэтому постройка казалась даже чем-то заброшенной.
