За дверью стали слышаться посторонние детские голоса. «Уже пришли», — угрюмо подумал владелец чёрного амулета, отрывая взгляд от окна. Он несколько минут колебался между тем, чтобы пойти и завести знакомства с остальными ребятами, или остаться в одиночестве. Парень ненавидел быть наедине с самим собой, но в то же время боялся нового, того, что могло бы изменить его жизнь. Внезапно он встал как вкопанный, вспомнив о Вадиме. А каково было ему? Может, он также страдает от незнакомых людей, от внимания, но просто не может честно признаться Рейчеру? Ведь Вадя всегда был гордой личностью, никогда не показывал слабых сторон и свои чувства…

— …свои чувства… — с ужасом прошептал вслух парень и от озарившей его мысли вздрогнул.

Они никогда не показывали то, что скрывали под масками счастливых людей с тех самых пор, когда их отношения прервались! И если Рейчер страдал от одиночества, испытывал ли Вадим…

Мальчишка сорвался с места и кинулся к шкафу. Кое-как переодевшись в пристойную одежду, в чей комплект входили чёрные брюки и сюртук, он кинулся в столовую, где уже во всю велись оживлённые переговоры. За столом, ломящимся от всяких блюд, сидело не менее десяток детей в, как всегда, пёстрых и вычурных нарядах. Для Рейчера даже слово «барокко» казалось неуместным к настолько пышным платьям и вычищенным до блеска пиджакам с серебряными каёмками. Все настолько сильно были погружены в гущу бесед, что не заметили, как в дверном проёме растерянно озирался по сторонам мальчишка со странным цветом волос. Он медленно продвигался к столу, неуверенно делая свои шаги. И вот — среди всех этих ослепляющих украшений мелькнула чья-то золотистая грива, которая о чём-то переговаривалась с пухлой девочкой в изумрудном платье.

— Вадь… — чуть ли не прохрипел Рейчер над самым ухом, — ты мне сейчас очень нужен.

Длинноволосый юноша удивлённо оглянулся, разглядывая бывшего приятеля с ног до головы, словно в первый раз лицезрел его.

— Наедине, — добавил владелец чёрного амулета, с ужасом озираясь на пиршество.

Внезапно наступило гробовое молчание. Настолько мёртвое и немое, что было отчётливо слышно, как за стенами перешёптываются друг с другом деревья, как щебечут птицы, как хрустит ветка, когда на неё что-то пикирует. Все десятки пар глаз устремились прямо на хозяина камня собаки, с нескрываемым любопытством рассматривая недавно пришедшего. В то самое мгновение помещение превратилось в пустошь, а дети — в гордых стервятников, что с жадным восторгом поглощали крохотную и беззащитную добычу взглядами кровавых глаз. У некоторых промелькнула отвратительная ухмылка, кто-то начал посмеиваться. Стервятники готовились к представлению, надевая на себя маски ни в чём неповинных детей, хотящих всего лишь развлечений. Они мигом скрыли свою вседозволенность и жестокость, жадность и мерзкое удовольствие от чьих-то страданий, превращаясь просто в свидетелей.

Если бы Рейчер мог, он бы уже давно забыл про Вадима и покинул помещение ещё перед нашествием бури. Но он просто не мог пошевелиться: оковы страха схватили его ноги и со всей силы давили к полу. Голодные глаза стервятников смотрели прямо на него, кому-то слабо удавалось скрыть своё удовольствие от вырисовывающейся картины.

— Это не тот ли сумасшедший, у которого галлюцинации? — резко прервала молчание Софья, гордо сидевшая рядом с Вадимом. Пухлая девочка встала со стула и с хихиканьем продолжила обличительные тирады: — Который ещё сбросился с крыши, а потом воскрес без единой царапины? У него ещё сумасшедшие родители, которые хотели застрелить его! — Некоторые начали смеяться, не скрывая наслаждения от шоу. — Ах да, я забыла упомянуть ещё про эксперименты. Про учёного, который изобрёл машину, что может контролировать человека. Про банду бездомных, про ещё одного сумасшедшего, что навещает их. И этот странный амулет…

— Когда ты уже сдохнешь? — засмеялся кто-то из стервятников.

— Вали туда, откуда пришёл и не порть наше сословие!

— Чёртов беглец из психбольницы!

Вся опора пропала под ногами. Рейчер схватился за свою руку, чтобы унять дрожь в пальцах. Сердце заныло от душераздирающей скорби, передавая через кровь холод по всему телу. «Почему…» — шептал он, сжимая самого себя. Всё тепло ушло, обжигая кожу напоследок поцелуями мёртвого льда. На секунду парень забыл, что такое жара, счастье, уют, да и вообще — чувства. В тот самый миг внутри всё превратилось в непробиваемый монолит, превращая подростка в пустое существо без души. В то мгновение Рейчер полностью овладел своим телом, ощущая, как все преграды вокруг него рушатся, как он мог сделать всё, что ему заблагорассудится.

Но всё это было только в тот миг.

Волна всепоглощающей ярости окатила его с ног до головы. Старое существо, что когда-то вырвалось из него на первой игре в баскетбол, что овладело его телом, когда мальчик нашёл фотографию, вновь начало оскаливать острые клыки. Рейчер наконец смог сбросить оковы, хоть для этого пришлось приложить все усилия, и поскорее сбежать из этого адского места, боясь в первую очередь за то, что его внутренний монстр, заточённый в клетке сомнений, начнёт рвать и метать всё вокруг.

— Молодец, Вадим! Наконец ты понял, что эта помойная крыса не заслуживает и рядом с тобой стоять! — довольно улыбнулась Софья.

На секунду владелец чёрного амулета остановился в проходе и обернулся. Вадим… вот почему он спрашивал о том роковом дне, прекрасно зная, что испытывает его бывший друг, только услышав фамилию Куликова или Лаврова! Решил поиграть на его эмоциях, давя одновременно на страх публичного высмеивания! Вот что творит власть с людьми! Конечно же люди будут наживаться на чужой боли, только лишь бы получить заветное представление и развеять свою скуку! Деньги сводят с ума, превращая в ничтожное существо… То же самое относилось и к палачам. Люди в концлагерях — беззащитные люди! — страдают от пыток, от постоянных угнетений и раздавливания их человеческого достоинства. Страдают не только физически под ежесекундными муками, но и душевно. Им создают условия, где просто нельзя остаться человеком, не превратившись в жалкую скулящую собаку. А те, кто выполняют это, тоже когда-то были порядочными людьми, но из-за власти над другими потеряли над собой контроль, становясь безжалостными стервятниками. Они пытали людей всё больше и больше, они получали от этого удовольствия, хотя когда-то сами до жути боялись таких безобразных и душетрепещущих дел. Вседозволенность лишает рассудка…

Рейчер ворвался в свою комнату, снимая всю дорогую одежду и вновь запрыгивая в протёртые джинсы и порванную майку. Затем посмотрелся на себя в зеркало, едва сдерживаясь, чтобы не разбить его. Уродливое создание с покрашенными волосами, что возомнило себя кем-то большим, чем потерявшийся во тьме своего сердца мальчик с потерей памяти. Он представил себя аристократом, которому тоже было место среди остальных богатых людей, но сейчас вся эта наивность разбилась вдребезги. Больше не было парня, который с улыбкой смотрел на всё вокруг и наслаждался роскошной жизнью!

— Анастасий! — закричал Рейчер, стирая слёзы с красных щёк. В этот момент он был похож на беззащитного щенка, которого бросили, а он жалобно скулил, моля свою любимую мать вернуться. — Почему… почему тебя нет? ТЫ НУЖЕН МНЕ!

Вадим пытался проглотить остатки жареной рыбы, но кусок в горло просто не лез. Все вокруг продолжали смеяться и блеять, как стадо тупых баранов, кто-то подбадривал его и дружелюбно хлопал по спине. Но было ли правильным жертвовать живым человеком ради одобрения остальных? Было ли правильным называть людьми тех, кто жаждал азарта и развлечений, хотя они могли также оказаться на его месте? Это всё казалось высшим абсурдом, сном, и блондин думал, что сейчас проснётся и всё будет как раньше… но кошмар не хотел проходить.

Едва досидев до конца встречи, Вадя стал нервно смотреть, как его сверстники стали расходиться. Он пытался держать себя в руках и не сорваться, не кинуться наверх на глазах у всех, но в душе кипела горячая вода сумбурных эмоций. Усидеть на стуле и продолжать держать маску улыбчивого мальчика оказалось непосильной задачей, сравнимой с сиденьем на ядовитых змеях, но как только последний человек скрылся за дверью, юноша вскочил с места и быстрее молнии вскарабкался на второй этаж, перескакивая через одну ступеньку. Он встал возле нужной двери, возникшей перед ним, словно безликий гроб.