— Ради памяти тебе придётся терпеть.

«Я и так это знаю! Он принимает меня за отсталого?» — прошипел Рейчер и, чтобы скрыть своё возмущение, принялся поедать манку. На вкус она оказалась слишком солёной, а парень терпеть не мог даже вид соли. Сквозь кислую мину он продолжил трапезу, каждую ложку запивая глотками чая.

— Я узнал от твоих воспитателей, как ты учился, — решил сменить тему отец, на которую лучше бы никогда не переключался. — Что ж, этот приют действительно превратил тебя в спиногрыза. И по уровню интеллекта, и по твоему характеру. Если бы я сразу узнал, что ты выжил, не медля бросился забирать тебя, пока тебе не промыли там мозги! Там одни болваны!

— Неправда! — возразил Рейчер. — Александр Дмитриевич хороший. Он выявил у меня талант к баскетболу! И я люблю баскетбол! Мне он нравится! Может, ты запишешь меня в какую-нибудь секцию…

— Раньше ты ненавидел спорт. Это не похоже на тебя. Так что обострим внимание на твоём развитии. Завтра будешь отрабатывать все свои знания вместе с Сергеем Владимировичем.

— Хорошо…

Рейчер нервно стучал ложкой о чашку, хотя сахар уже давно растворился. Иного способа охладить свой пыл под рукой не было, поэтому страдал несчастный чай. Напыщенность от отца Рейчер ожидал меньше всего, и чувствовал он себя каким-то подкидышем.

Когда завтрак был полностью истреблён, парень кубарем слетел со стула и поспешил скрыться в своей комнате, несмотря на ворчания старика «Кто будет убирать за собой?» Надо было срочно проверить, а точно ли он был на тех фотографиях в альбоме. Возможно, что он действительно был просто вывалившимся птенцом, который оказался в гнезде по соседству. И эти сомнения обретали свой смысл с каждой мучительной секундой.

Вынув из запылившегося шкафчика ещё один альбом с фотографиями, Рейчер повалился на кровать и, лёжа на спине, стал разглядывать снимки. Он же, но что-то не то… Лишь некоторые фотографии казались ему более-менее похожими на него, но на них был запечатлён мальчишка с прищуренным взглядом и обнажённым оскалом. Вроде бы внешность одна, но такие разные люди. В итоге, с лицом Рейчера ходило аж трое незнакомых людей — он сам, другой он, но ботаник и тот же он, но какой-то злой. Просто удивительно, как вертится судьба! «Надо бы обзавестись психологом. Я точно шизофреник!» — твёрдо решил про себя парень, небрежно кидая альбом куда-то в угол, где он с грохотом шмякнулся.

Рейчер мельком посмотрел на оставленную Анастасом книгу. «Ладно, всё равно делать нефиг», — тяжело вздохнул парень и потянулся за произведением.

====== Разорванная фотография ======

Рейчер весь день переворачивал свою комнату с ног до головы: он выкидывал ненужные, по его мнению, книги, оставлял только фантастику и приключения на случай, если вдруг в нём проснётся дикий зверь, жаждущий хороших историй, раздобыл из комнаты отца целую пачку листов бумаги и отрыл в самом нижнем ящике стола целую гору острых цветных карандашей. Без всяких церемоний мальчишка одним махом скинул на пол со своего рабочего места тетради и энциклопедии, не боясь, что Николай Лавров будет по своему обычаю шипеть и называть его испортившимся гадёнышем. Почему-то владелец чёрного амулета не испытывал никакого страха перед своим предком, но и не желал доставать его только из-за того, что от лишнего шума начинала болеть голова. Сейчас Лавров старший был на работе, поэтому Рейчер не боялся производить революцию в своей собственной комнате. Устроившись поудобнее на деревянном стуле, он склонился над чистым листом бумаги и погрузился в раздумья.

Какой бы отвратной и наглой ни была Фрида, но всё же это не затмевало тот факт, что она была великолепной художницей. Такие работы уступали разве что известным профессионалам. В каждой её работе скрывался глубокий подтекст и мысли по поводу окружающего мира. Но как бы она волшебно ни рисовала, до сих пор парень так и не сумел развернуть свёрнутый прощальный подарок, где было истолковано значение имени Рейчер. Рисунок так и валялся на дне багажа, который давно уже был разобран и уложен по полочкам в комнате. Только презент Фриды мальчишка решил не трогать, чувствуя, что там будет далеко не прекрасное творение.

Рука сама начала что-то калякать на бумаге, и Рейчер полностью доверился своему вдохновению. Нарисованные линии смыкались, извивались, переплетались меж собой и неожиданно прерывались в самом непредсказуемом месте. Через несколько минут очертания стали походить на какое-то немыслимое существо с двумя горбами и метёлкой вместо хвоста. У нечто были два совершенно неравномерных глаза, кривые лапы и длинная лебединая шея. «Да, этот шедевр точно лучше, чем все работы Фриды!» — с сарказмом подумал Рейчер, безжалостно разрывая несчастный лист бумаги на несколько частей.

На заднем фоне бурчал телевизор, который парень включил только ради того, чтобы не умереть от тоски. Мальчишке не было дела до того, о чём твердили новости, просто нравилось, когда вокруг хоть что-то бубнило. Ещё одна единственная вещь, не считая брелка в виде белки, которая нравилась Рейчеру. На тумбочке возле окна стоял новенький телевизор, а на его экране мерцали различные действия. То студия с аккуратно одетым мужчиной с пустыми, как стёкла, глазами, то улица, заседание всяких людей, чьи-то незнакомые лица… Хоть звук и был довольно громким, но Рейчер решил послушать действия только сейчас.

На этот раз на экране снова появился мужчина в чёрном костюме и пачкой бумаг в руках. Он говорил что-то про убийство, поэтому Рейчер повёл бровями и передвинул стул поближе, чтобы послушать хоть что-то интересное.

— Дело об убийстве главы торгового центра «Эленктика» продолжает стоять на месте, — сообщил телеведущий своим усталым голосом. — Напомним, что тридцатого июня мёртвое тело Виктории Бестуживой нашёл один из её рабочих. Следствие пока работает над данным делом, поскольку все записи с видеокамер были стёрты. Люди, которые были в особняке в то время, рассказывают, что видели молодую девушку, но рассмотреть её никто не сумел.

На экране появилось изображение той самой главы торгового центра. То оказалась женщина лет шестидесяти с большими неестественными глазами, стройной фигурой и длинными золотыми волосами. По чертам лица она даже чем-то напоминала Вадима. Та же аристократия, гордость, читаемая на презрительной улыбочке.

Затем появился старый мужчина в чёрных одеяниях. Несмотря на его морщинистое лицо, складки на лбу, говорил он довольно бодро:

— Тогда Виктория принимала какую-то гостью. Но госпожа имела привычку встречать всех гостей в полном одиночестве и в секрете от нас. Мы не знали, кто она такая. Думали, что очередной партнёр в бизнесе. В комнате несколько часов было тихо, поэтому я осмелился открыть дверь и проверить, всё ли в порядке. — Тут старик нервно сглотнул, и Рейчер сразу понял, какой «сюрприз» нашёл этот несчастный. — Я только помню, что та девушка была одета в красное платье. А ещё у неё были короткие русые волосы. Но лицо я не сумел запомнить…

Вновь картинка сменилась, и на этот раз показали совершенно иную женщину, как догадался Рейчер по надписи в углу экрана, — дочь той самой Виктории Бестуживой, которой было уже пятьдесят лет. Но, несмотря на свой давно не юный возраст, блондинка оказалась настоящей принцессой в роскошных одеждах с драгоценностями. Чёрный жемчуг на подоле платьев, золотые серьги, кольца, бусы… Даже перебор украшений, казалось, дополнял волшебный образ красавицы. Шла она легко и уверенно, не обращая внимания на сотни камер вокруг неё.

— Не описать, какой шок мы потрясли при новости о гибели моей матери, — скорбно произнесла блондинка с фальшивыми нотами печали. — Она была великой женщиной, которая смогла с нуля подняться по карьерной лестнице, не имея за своей спиной никакой поддержки. Она многое сделала, и, несмотря на славу, которая дурманит многим голову, она оставалась доброй и отзывчивой… Мне… трудно говорить об этом.

На этом репортаж о Бестужевой закончился, заменяясь опять на какие-то политические дела. Рейчер выключил телевизор и побрёл к кровати, смиряя лежавшую на подушке книгу, одолженную Анастасом. Произведение занимало аж восемьсот страниц мелким шрифтом, что не сразу понравилось Рейчеру. Но желание вернуть себя прежнего, вспомнить, каким он был до аварии, перебороло всю лень. Мальчишка лёг на кровать и принялся за чтение.