— Вы уверены, что он не причастен к смерти Ксюши? — наконец, тихо произнес он.

— Я ни в чем не уверен, Олег Юрьевич. Глеб был пьян, настолько, что даже ваша дочь, маленькая и худенькая, ушатала бы его с полпинка. А если и нет, ее тело выглядело бы совершенно по-другому. Но на теле Ксении нет иных следов насилия, кроме как…

— Да, — с горечью произнес Рокотов. — Кроме как от падения. Значит, вы считаете, что это суицид или несчастный случай?

— Я уже сказал, что ни в чем не уверен. Есть определенные обстоятельства, которые мне не нравятся, но они нуждаются в проверке.

— По-моему, вы просто тянете время, — жестко сказал Рокотов. Его заявление меня разозлило.

— А вы морочите мне голову, — не остался в долгу я. — Почему вы открыли совместное предприятие вместе с Макаровым, если считаете Глеба убийцей?

Рокотов не ответил, выждав еще пару мгновений, я сказал:

— Мне нужно поговорить с вашей горничной. В котором часу она приезжает?

— К восьми, — ответил Рокотов. — Она всегда приезжает к восьми, чтобы получить от меня распоряжения, касательно домашних дел. Приезжайте. Я, к сожалению, не могу вас дожидаться. О чем вы хотели поговорить с Лелей?

Я рассказал Рокотову, как залез в телефон Лели и увидел денежные поступления от Макаровых и суммы, таинственно совпадающие с теми, что ежемесячно снимались со счетов Ксении. Не пришлось даже долго объяснять, в чем я ее подозреваю. Рокотов моментально рассвирепел.

— Она шантажировала мою дочь? Чем? Что могла сделать моя девочка, что ей пришлось откупаться от Лели?

— Это мне и предстоит выяснить, — солгал я. — Помимо прочего, она шпионила в пользу своих бывших хозяев. Макаровы наверняка были в курсе всего, что у вас происходило. Иначе объяснить причину, почему на меня так быстро вышли его люди, я не могу. На тот момент, когда я попытался с ними поговорить, они уже знали, кто я такой.

Рокотов помолчал, а затем произнес уже вежливее:

— Хорошо, я перенесу все дела и подожду вас. Переговорим с Лелей вместе.

— Не самая удачная мысль, — возразил я. — Она будет запираться, потому что вы ее уволите в любом случае. А если я переговорю с ней с глазу на глаз, Леля может подумать, что еще выкарабкается.

Рокотов нехотя согласился, потребовал информировать обо всем, и отключился. Я потер лицо руками и нехотя принялся собираться, чувствуя, как от меня за версту несет перегаром. Впервые с начала этого расследования я почувствовал невероятную усталость и нежелание куда-то ехать и что-то выяснять. Но больше чем нежелание, меня охватывало смутное предчувствие неминуемой беды. Что-то темное словно мешало мне встретиться с горничной Рокотовых, а сегодня, сразу после отчета, я подумал, что должен был сделать это раньше, даже если бы Разумникову пришлось бы вытаскивать из постели в три часа ночи.

Постель еще хранила слабый аромат духов Лары. Я раздраженно стянул простыни с кровати, скомкал и бросил в стиральную машину, чувствуя безотчетный гнев, словно меня обманули и использовали. Рокотовы явно были невысокого мнения о моих умственных способностях, и я, видя, как продвигается расследование, сам приходил к такому выводу. Мне казалось, что меня бросили бежать по следу преступника, предварительно завязав глаза и сковав руки за спиной. Все это напоминало игру в поддавки. Я решил, что сегодня, после разговора с Лелей, потребую разговора с Рокотовым и узнаю от него, откуда он получил информацию о Чигине.

Я отказался от пива, хотя руки так и тянулись к бутылке. Вместо этого я влил в себя две чашки черного кофе и выскочил во двор, где стояла заботливо припаркованная Кешей на моем обычном месте машина. Я едва успел завести мотор, как телефон вновь зазвонил, и к моему удивлению, в столь ранний час меня решила побеспокоить Вера.

— Ванечка, прости, но ты мне всю ночь снился, — начала она без долгих предисловий. — Я забеспокоилась и решилась проверить, как ты там.

— Все хорошо, Вера, — ответил я. — Еду по делам.

— Да, — ответила она буднично. — Я вижу. В смысле чувствую, что ты в пути.

— Может, ты даже чувствуешь, куда и зачем я еду? — усмехнулся я. — Ты бы мне здорово помогла, сэкономил бы время.

— К женщине, — просто ответила Вера. — И ты едешь к ней не один. С тобой мальчик.

Я машинально оглянулся на заднее сидение, не сразу сообразив, о чем она говорит. Машина была пуста, но если Вера видела…

— Мертвый мальчик, — пояснила она. — Нехорошая смерть, висельник. Ты опять потащил кого-то за собой, Ваня. Приезжай потом, я его провожу.

— Я заеду, как смогу, Вера, — пообещал я, чувствуя неприятный холодок за спиной. Было ли это дыхание призрака или обычное самовнушение, я не мог разобраться. Вера же не стала ждать.

— Я не потому тебе звоню, — торопливо произнесла она, словно опасаясь, что я повешу трубку. — Я видела тебя во сне… Ах, да, я уже сказала об этом. Я видела, что ты мечешься в каком-то лабиринте и никак не можешь найти что-то очень важное, пока не подошел ко мне. Я тебя там ждала, чтобы что-то передать.

— И что ты мне передала?

Вера помолчала, словно собираясь с мыслями, а потом, запинаясь, произнесла гулким замогильным голосом:

— Я сказала, что ты должен искать кровь. Кровь откроет нужные двери. И тогда все встанет на свои места.

Пробка, в которую я встрял по дороге, растянулась на километры.

Было бессмысленно надеяться перехватить Лелю где-то по дороге, как мне того хотелось. Я раскопал в заметках ее адрес и подумал, что она без сомнений приедет в дом Рокотовых раньше меня, наткнется на хозяина, а тот, не сдерживаясь, выложит все, что услышал от меня. В такие моменты меня раздражало, что приходилось отчитываться перед нанимателем, но хозяин — барин. Леля жила неподалеку от особняка Рокотовых, и даже с учетом транспортного коллапса добралась бы туда в считанные минуты. Я подумал, что она специально снимала жилье где-то поблизости, чтобы не ездить далеко. Завязнув в пробке, я думал о том, на что она так старательно копила деньги.

Кеша позвонил в тот момент, когда я сумел продвинуться где-то на двадцать сантиметров, едва не тюкнувшись в бампер стоящей впереди «сузуки». Я раздраженно поднес телефон к уху.

— Как дела? — хохотнул Кеша. — Головка бо-бо?

— Еще как, — мрачно ответил я.

— Судя по рыку, ты где-то на дороге, — догадался Кеша. — Я тебя отвлеку ненадолго?

— Да хоть надолго, я все равно стою.

Настроение Кеши, судя по всему, только улучшилось. Никогда не мог понять, что его так веселит.

— Я не нашел никаких следов юности Елизаветы Разумниковой, — отрапортовал Кеша. — Но одно могу сказать совершенно точно: она не сестра Андрея Чигина, как мы предполагали. Хорошая была версия. Но увы.

— Откуда ты знаешь? — насторожился я. — Ты нашел его сестру?

— Нашел, хотя для этого моему знакомому пришлось покопаться в документах органов опеки. В документах тридцатилетней давности жуткий бардак, скажу я тебе.

— Ты хочешь сказать, что отправил человека ради того, чтобы узнать, где сестра Чигина? — изумился я. — Кеша, мы ведь не могли найти никаких следов его родственников, когда вели следствие. Как это удалось тебе?

— Не нашли, потому что искали среди живых. А его сестра умерла. Раису Чигину усыновили, в отличие от ее брата, сменили фамилию на Платонову, а потом она скоропостижно скончалась в возрасте двенадцати лет. И, знаешь, как? Ее убили. Зарезали. Однажды просто не пришла из школы.

Я помолчал, а потом неприязненно произнес:

— Я бы знал. После… Ну, тогда, наши носом землю рыли, а у них возможностей было поболее твоего. Мне бы сказали.

— Ну, Вань, ее трудно было найти. Собственно, мой человек, чтобы ты себе ничего такого не думал, искал не ее, он по своим делам туда наведался, а на ее личное дело наткнулся случайно. Чигины жили в области, детдом в девяностые реорганизовали, часть дел оказалась распихана по архивам, вот ее и потеряли. Везде же бардак, а компов тогда не было. А тут такой подарочек. Дело могу тебе переслать, но поверь на слово — это она. И справка о смерти тоже есть. Меня терзают смутные сомнения, Ваня. Чигину на тот момент было уже пятнадцать или шестнадцать. Не с сестрицы ли он начал свою деятельность?