Сергей поднял на Олега полные боли и отчаяния глаза. Волкову стало не по себе от этого взгляда. На мгновение он будто вылетел с привычной колеи. Дело принимало нешуточный оборот, и только сейчас, будто вынырнув из сна, Олег вспомнил, ради чего он здесь. «Гвардия рассчитывала на меня. И я пока что не оправдываю доверия. Но я точно знаю, где Сергей, а где Птица, значит… Значит я и Чеширка уже сможем вытащить демона из души Разумовского… Если он позволит».

— Птица смог использовать медальон как портал в сознание Сергея. Он ведь уже не спал, а демон всё равно был здесь. Мы с тобой очень сильно опоздали, — раздражённо рассуждала Чеширка, паря под потолком. Олег поднял на неё глаза, переплетая свои пальцы с пальцами Разумовского. Бледная рука дрожала в руке Олега.

— Значит, пора драться, — фыркнул Олег, чувствуя неожиданный прилив сил. Всегда, когда дело доходило до активных действий, а не до гнетущего ожидания, Волков чувствовал себя на подъёме.

— Погодите… — робко вступил Сергей. Зелёные с фиолетовым и карие глаза внимательно уставились на него. — А что будет со мной?

— Если не ассимилировался с демоном окончательно, то ничего, — рявкнула Чеширка. Олег кивнул, подтверждая слова навигатора.

— Всё во многом зависит от тебя. Мы с Чеширкой можем обезвредить демона, если только ты чётко разделишь границы между своим и его сознанием. А если ты не в состоянии это сделать… Обезвреживать придётся обоих, — Олег говорил отстранённо и холодно, даже отвернулся от Сергея, чтобы не видеть грустные глаза. Рыжий сильнее сжал руку бойца.

— Я чётко знаю, где я, а где эта пернатая тварь. Но чтобы ты убедился во мне, давай поступим так: подождём ещё один день, а завтра вечером придём вместе на закрытый приём в доме Энгельгардта. Ты в качестве моего телохранителя, а я — заключить одну сделку. Ты увидишь, что я — это нормальный я, тот Сергей Разумовский, которого знают и уважают.

— Дать тебе шанс? — криво усмехнулся Олег. Сергей кивнул. — Что ж, не думаю, что один день сделает положение вещей хуже или лучше. Тогда договоримся так.

Олег в шутку протянул Сергею руку, как бы заключая договор, но Разумовский пожал её с крайне серьёзным выражением лица, как-то непривычно смотревшимся после капризных ужимок и искренних счастливых улыбок. Чеширка опасно сощурилась, узрев это рукопожатие. Навигатору совсем не нравилось происходящее, но ей предстояло передать в Гвардию, что они почти достигли цели. Заглумлять голову подозрениями и лишними мыслями перед ответственным заданием как-то не хотелось, однако навигатор пообещала себе следить за Разумовским и оберегать Олега от необдуманных решений.

*

Олегу было страшно. Впервые за всё время его карьеры бойца Гвардии, Волков чувствовал ядовитые липкие щупальца под своей кожей. Был бы волком — шерсть на загривке встала бы дыбом, отражая внутреннее смятение. Олег боялся не за себя — свою жизнь он научился ценить так низко, что дальше падать было некуда, — но за Сергея. После того, как воспоминания прорвали выставленный Гвардией кордон, Олег начал всерьёз переживать за мирное существование рыжего мальчугана, которого так часто обижали в детстве.

Олег теперь помнил всё. Помнил детдом, библиотеку и их первую встречу. Помнил даже, что книга, которой закрывался в день их знакомства Сергей, была фиолетовая с непонятыми тиснёными узорами чёрного цвета на ней. Помнил, как недоверчиво Серёжа смотрел на сильного товарища, ожидая подвоха и пинка сзади. Помнил, однако, и то, как раскрылся вдруг рыжий, посвятив Олега в свои маленькие тайны: секретные места в библиотеке и на крыше школы, милые привычки и пристрастия. Волков помнил, как Сергей пытался научить его рисовать, и как из этой, казалось бы, перспективной затеи ничего не вышло. Зато вспомнились и рисунки рыжего, в том числе, изорванная и смятая Венера.

Олег не хотел терять этого Сергея. Однажды в день перед выпуском он поклялся себе, что всегда будет защищать рыжего, а тот попросил, чтобы Волков всегда был рядом. «Ты найдешь меня, и я прилечу по первому зову», — сказал тогда Олег. Он не знал, что совсем скоро лишится последней крупинки своих воспоминаний, а сам Разумовский заключит смертельный контракт и тоже продаст себя аберрации вместе со всеми мгновениями детства, начисто выметенных из его памяти.

Встретившись теперь, два одиночества, кажется, снова обрели и себя, и своё детство, в котором были неразрывно связаны. Безусловно, они изменились. Сергей больше не был беззащитным мальчиком, запуганным до дрожи более сильными «товарищами», а Олег научился разделять чёрное и белое, перестал верить в справедливость, но укрепился в своём стремлении обеспечить людям надёжную защиту и служить верой и правдой своим идеалам. Они казались полярно разными, но что-то незримое, недостижимое объединяло их как в детстве, так и теперь. Олег понимал это и ценил странную связь… Но не мог быть уверен в том, что Сергей всё так же верен их дружбе.

Волков сидел на подоконнике, нарушая, в общем-то, правила поведения в этом доме. Этот широкий подоконник был пристанищем Разумовского, и никто, даже любимица-Марго, не имел права садиться на него. А Олег решился, как бы бросая вызов. Он хотел поговорить с Сергеем перед завтрашним приёмом, расставить все точки над I и больше никогда не сомневаться в нём. После утреннего инцидента Разумовский ушёл в душ и застрял в ванной уже больше, чем на час. Скучающий Олег ждал, включив телевизор и слушая какую-то дичь, и смотрел вниз, на улицу, на проезжавшие быстро машины, на гулявших и фотографировавшихся людей, на бесновавшуюся реку…

— Это плохо кончится, — Чеширка парила напротив Олега, не силясь привлечь внимание и даже не обращаясь к Волкову напрямую, а просто рассуждала для себя о том, что может случиться. — Даже если всё будет хорошо — хочется надеяться, но в меру — Сергей покрутит тобой, покуда ему не надоест. А надоесть ему всё это может очень быстро. Я почти уверена: стоит ему найти себе какую-то новую жертву, ещё более наивную, чем ты, как он на всех парусах ринется соблазнять её. Сергей уже не тот мальчик, который нуждался в твоей поддержке. Он самодовольный, самодостаточный эгоист без каких-то моральных принципов. К тому же, не осуждённый по закону преступник. Ходячая проблема, вдобавок одержимая демоном…

— Заткнись, — вдруг резко бросил Олег. Чеширка замолчала на полуслове, с непонятным испугом взглянув на бойца. — Ты ничего не знаешь о его судьбе и жизни. Ты и обо мне нихрена не знаешь, а всё пытаешься судить. А я придумал кое-что интересное. Давай ты провалишь к чёрту в свою Гвардию, а я останусь здесь и один доведу дело до конца. Ты только мешаешь, провоцируя Сергея на неправильные действия. Это из-за твоих речей о демонах он мог поддаться Птице. Ты напрасно злила его, доводила до бешенства. Чего добилась? Да ничего. Сергей — сильная личность, и он справился с Птицей и с тобой. И завтра он докажет это ещё раз. А ты… уходи, Чеширка, ты мне больше не нужна.

Фея в ужасе отпрянула от бойца, чуть не врезавшись в тумбочку, на которой стоял телевизор. Она непонимающе трясла головой, словно хотела выкинуть из неё громовые раскаты обидных слов напарника. Навигатор даже зажала уши руками и раскрыла рот в беззвучном крике, и, кажется, если бы могли — слёзы покатились бы из её глаз. Когда она с мольбой посмотрела на Олега, тот оставался дьявольски спокоен и непреклонен. Он смотрел на неё с леденящим равнодушием и даже приоткрыл окно, сделав приглашающий жест. Чеширка больно укусила себя за внутреннюю сторону щеки и подлетела к бойцу.

— Ты пожалеешь об этом, Олег, — грустно сказала она. — Я не знаю, на кого ты повёлся: на Сергея или на Птицу, но одно могу сказать с уверенностью. Это неправильный выбор. Я-то улечу и больше ничем не смогу помочь, справляйся с демоном своими артефактами. Удачи тебе. Я буду ждать твоего возвращения в Гвардию… Если ты, конечно, останешься в живых.