*

Горка блинов постепенно уменьшалась, равно как и плавная окружность торта. Сергей диву давался, откуда у Олега такие способности к кулинарии, но ещё больше дивился на свой желудок, оказавшийся в состоянии уместить в себя неимоверное количество еды. Всё приготовленное Олегом есть пришлось только им вдвоём, и Разумовский всё ещё дулся на обманувшую его Чеширку, которой, как выяснилось, еда была вовсе не нужна. Они ещё немного поспорили на тему «А зачем было предлагать Олегу готовить блины, если ты их всё равно не ешь», но в конце бессмысленной дискуссии Разумовский понял, что, хоть и навигатор, хоть и железная, а всё одно — женщина. Логику можно было не искать, поэтому Сергей довольно уплетал лакомство, забив на вредную Чеширку.

За окном уже стемнело и тихо барабанил по подоконнику мелкий дождь, посуда была вымыта, остатки еды убраны в холодильник, и двое мужчин переместились в спальню, устроившись на широкой кровати. Обложившись подушками, они посвятили остаток вечера просмотру и обсуждению новостей, а когда выпуск сменился очередной душераздирающей мелодрамой, Олег наклонился к Сергею, целуя его и укрывая одеялом. Под злобное и раздражённое шипение спешно улетающей из спальни Чеширки, Олег ловко развязал пояс халата Сергея, чтобы отшвырнуть ненужную шёлковую ткань в сторону и не вспомнить о ней до следующего утра.

========== 8. Не мешай ==========

Разумовский проснулся от противного телефонного писка. Открывать глаза совершенно не хотелось. Сергей лежал, зажмурившись, отгоняя и снова притягивая к себе мысли о прошедшей ночи. Стыдливо закусив губу, он вспоминал собственную развязность и пошлость, нежность Олега и пытался воскресить в памяти пьянящие ощущения. Трель телефона разбивала вдребезги хрупкие воспоминания, и Сергей чуть не плакал от досадливой обиды.

Он рукой потянулся к тумбочке, чтобы заставить ненавистный гаджет замолчать. Однако ладонью он упёрся во что-то вертлявое, мягкое и абсолютно недовольное подобным поведением.

— Чешка, мать твою, свали, — сонно и потому недостаточно злобно, как бы ему хотелось, прошипел Разумовский. Фея лишь отлетела в сторону от цепких пальцев рыжего и принялась жужжать, имитируя телефонный будильник, с правой стороны от Сергея.

— Во-первых, я Чеширка. А во-вторых, мотай на ус, рыжий. Нет у меня к тебе доверия, и хоть Олег прям весь светится от любви, а я тебя и близко к нему не подпущу, — обычно чуть визгливый голос Чеширки приобрёл теперь басовитые нотки истинной ненависти, она сверлила Разумовского таким взглядом, что у него пошли по коже мурашки. «Брось, это всего лишь мелкая фея. Мухобойкой шлёпнуть — и все её микросхемы полетят к чертям», — самодовольно подумал Разумовский, снисходительно улыбаясь.

— Это мы ещё посмотрим. Олег, слава богу, не маленький мальчик. Сам решит, с кем стоит иметь дело, а кого лучше отправить на помойку, — рыжий ни на что не намекал, но промелькнувший буквально на секунду испуг в зелёных с фиолетовыми точками по кругу радужки глазах убедил Сергея в том, что его поняли правильно.

Феечка улетела в неизвестном направлении, а в комнату вошёл Олег. Поразительным зрелищем он предстал перед Разумовским сегодня утром: катил перед собой серебристую тележку, уставленную вкусностями к завтраку, да ещё и нарядился в фартук, найденный где-то на «просторах» кухни. Разумовский прыснул.

— Волков, ты чего? В нашем союзе вроде как я играю роль любящей жены, — прежде чем приступить к завтраку, Сергей протянул руки к Олегу, требуя объятий. Ничего не отвечая, Волков послушно наклонился к рыжему и осторожно притянул его к себе, мягко целуя в висок. Рыжий зажмурился и подумал, что этот момент он оставит в памяти как один из самых счастливых мигов в его жизни.

— Ага, «любящая жена» даже не удосужилась приготовить мужу завтрак, — якобы недовольно процедил Олег, разливая по чашкам горячий кофе. Сергей потянулся было к круассанам, но получил несильный предупредительный шлепок по ладони.

— Сначала омлет, — строго сказал Волков, наваливая на тарелку Сергея внушительную порцию лакомства.

— Я столько не съем! — ужаснулся рыжий, всплеснув руками.

— Завтрак должен быть самым калорийным и плотным приёмом пищи из всех. Поэтому закрой… нет, открой рот и ешь, — поучительно размахивая серебряной ложкой, вещал Волков. — Не будешь есть сам — накормлю с ложечки, как ребёнка.

— Вообще-то, босс тут я. И хотя бы что есть и как, могу решить самостоятельно, — пробурчал уязвлённый Разумовский, тем не менее послушно накалывающий горячий омлет на вилку.

С завтраком было покончено в рекордные сроки. Когда Волков ушёл на кухню, дабы убраться и вымыть посуду, Сергей стал заправлять постель. В клетке, найденной вчера на чердаке старого дома, тихонько курлыкала сама с собой Марго. Возле неё кружилась Чеширка, подлетая к диковинной птице то с одной, то с другой стороны. Разумовский поглядывал на зеленоволосую краем глаза, недовольно хмурясь, если та жужжала слишком близко к полюбившейся Сергею вороне. Вдруг он почувствовал странное жжение на груди и машинально схватился за ворот рубашки, скрывающий медальон. «Черт, не может быть. Птица?» — мелькнула пугающая мысль, и Сергей открыл было рот, чтобы позвать Олега… Но не смог произнести и звука. Вместо крика из горла вырвалось сдавленное сипение, которое даже находившаяся рядом Чеширка расслышать смогла с трудом.

— Чего гримасничаешь, неврастеник? — ядовито поинтересовалась навигатор, подлетая ближе. Однако от сарказма не осталось и следа, как только она заметила выкатившиеся из орбит глаза Сергея, наполненные смертным ужасом. Поток слёз водопадом катился по его лицу, но феечка не обратила внимания на тяжёлые капли, подлетела ближе к шее Сергея и принялась развязывать шнурок, на котором болтался медальон. В маленьких ручках непослушная нить только сильнее путалась, и в конце концов, психанув, Чеширка разрезала шнур лазером.

Сергей упал на пол, в стороне от его левой руки звякнул медальон. Из него вырвался столб чёрного дыма, окутавший помещение, как при пожаре. Разумовский закашлялся, Чеширка вместе с ним. На этот-то кашель и прибежал из кухни Волков. Он ринулся к корчившемуся на полу Сергею, аккуратно поднял его и усадил на кровать. Волков был сильно напуган и обеспокоен, но одновременно собран и сосредоточен. Едва заметив на полу мерзкую маску Чумного Доктора, Олег почувствовал волну ненависти, но подавил её, не позволяя сильному чувству затмевать сознание. Пока Разумовский жадно пил воду прямо из графина, стоящего на прикроватном столике, Олег обратился к Чеширке.

— Что случилось? Ты была тут, что произошло? — Олег терпеливо ждал ответа, поглаживая Сергея по спине.

— Чертовщина какая-то, — буркнула фея, отворачиваясь. — Я была тут, это верно. Рыжий постель заправлял, вдруг, слышу, давиться начал, как будто задыхаться. Ну, я к нему подлетела, гляжу — а медальон его просто белый, так раскалился. Я стала развязывать шнурок, как эта штука красным наливаться начала, а Сергей так и вовсе расплакался, глазищи расширились, как будто он самого Лукавого воочию узрел. Медальон я скинула, разрезав нить, а из него как хлынет этот дым противный, вон, до сих пор падалью несёт. Ну и всё, тут уже и ты прискакал, аки ужаленный.

Услышав рассказ Чеширки, Олег обратился теперь уже к Сергею, кажется, пришедшему в себя. Разумовский опустил взгляд и тихо рассказал, что видел.

— Когда медальон нагрелся до предела, я увидел… Птицу. Он был здесь, стоял передо мной, как вот ты сейчас стоишь. Говорил… много чего говорил. Ругался, кричал, размахивал своим хлыстом… Угрожал, что убьёт тебя, если я не… не выгоню тебя. Он сказал, что ты должен уйти, иначе… Иначе кому-то из нас точно не жить.