— Прошу прощения, сюда нельзя! — воскликнул молодой полицейский, подскакивая к Сергею. Рыжий даже не обратил внимания на этот жест, потребовав привести к нему кого-нибудь более внушительного. Из серебристой машинки полиции на шум вырулил усатый толстяк — очередной мерзкий выкормыш бюрократического аппарата — и подошёл к Разумовскому, сияя, в тон Сергею, фальшиво-приветливой улыбкой.

— Прошу прощения, нельзя ли поскорее убрать… это всё? — вложив в голос всю свою брезгливость, спросил Сергей и мизинцем указал на столпотворение.

— Никак нет-с, покуда не выясним до конца обстоятельств произошедшего! — бодро ответил моржового вида непроходимый тупица. Сергей на секунду возвёл глаза к небу, но быстро вернулся к официозному тону.

— Милейший, я практически уверен, что дело тут в заоблачном количестве промилле. Вы только взгляните на этого… товарища. Тут всё ясно, — с напускной ноткой внезапно проснувшейся жалости сказал Сергей. В его руке неизвестно каким образом вдруг материализовалась внушительная пачка бумажек, способных похвастаться потрясающими видами Ярославля. Морж же загрёб ластами пачку и, подобно заправскому балаганному фокуснику, запрятал эту пачку за пазуху.

— Что ж, возможно, Вы и правы… Алкоголь — беда России. Ладно, ребята, сворачиваемся! — Морж как бы досадливо махнул рукой. Его отдел с плохо скрываемым облегчением засуетился, словно в обратной перемотке, а Сергей спокойно покинул место происшествия и пошёл к оставленной машине. Вслед ему неслись вопли «свидетеля», требующего справедливости и расследования дела, ведь здесь было настоящее преступление, он может доказать!.. Но его никто не слушал, стараясь впихнуть в лужёную глотку побольше успокоительного.

Сергей вдавил акселератор и досадливо покосился на отражение самого себя в боковом зеркале. «Беда России не алкоголь, а такие уроды, как этот “генерал”. А я… Тоже хорош. Оставил пятнашку ради непонятно чего. Какой-то я стал расточительный»,— вздохнул Разумовский. Но его лексус уже несся по Литейному, и мысли о деньгах быстро выветрились из рыжей головы.

========== 2. Фокусы ==========

Серебристая машина промчалась по проспекту, оставив далеко позади городских лихачей. Слева замаячило здание ТЮЗа, и Сергей резко свернул. Лексус взвизгнул тормозами, вслед новоявленному Шумахеру понеслись разнокалиберные ругательства. Разумовского сии мелочи, понятное дело, не зацепили. Куда больше его интересовала предстоящая встреча с незнакомцем.

Вчера утром Сергей обнаружил за своим окном удивительное создание природы — белую ворону с фиолетовой ленточкой на шее. К ленточке было привязано что-то бумажное, а сама птица косила в окно чёрным, с красноватым отливом глазом. Разумовский подумал, что глупые шутки конкурентов плохо влияют на работу сердечно-сосудистой системы, но распахнул ставни, и посланница влетела в комнату.

Письмо предназначалось Сергею и не кому иному. В этом рыжий убедился, едва взглянув на строчки.

«Разумовский!

Приезжай к ТЮЗу завтра утром, дело есть. Да смотри, никому ни слова, а то хуже будет!

Мы знаем, что ты тонешь. А блеф — последнее дело, долго не протянешь, уйдёшь на дно.

Это не шантаж и не просьба — это деловое предложение, завязанное на твоих личных интересах.

P.S. — Птаху зовут Марго, оставь себе. Мы белых ворон не жалуем.»

Поняв из послания только то, что ехать надо к Театру Юного Зрителя, а птицу можно оставить у себя, Сергей всё же решил, что обязательно поедет. Занимаясь своими делами, он думал, кому сейчас особенно на руку играть на его нервах, шантажируя шатким положением избежавшего наказания убийцы. Оставлять это дело было нельзя, и весь день Сергей пытался предугадать развитие сценария встречи. А ночью он увидел странный сон о чёрной и белой дверях. Сергей никогда не был суеверным, но что-то вдруг подтолкнуло его к мысли, что решение было неправильным, и нажил Разумовский бед… Но молодой и достаточно легкомысленный бизнесмен легко отбросил эту гипотезу, как ненужную глупость.

В раннее время напротив ТЮЗа ещё никого не было. Карусели для детей мёртво застыли, и только вездесущие дворники сновали между клумбами, приводя площадь в порядок. Сергей присел на скамейку, пытаясь разглядеть потенциального собеседника, но ожидаемого человека в чёрном костюме на горизонте не было.

— Хм, а Вы воистину хороши, — раздался за спиной Разумовского мягкий женский голос. Сергей вздрогнул, надеясь, что незнакомка этого не заметила. А она присела рядом на скамейку — зашуршал подол элегантного чёрного платья, казавшегося как бы немного старинным и от того неуместным. Ноги, обутые в чёрные полусапожки, она скрестила, носком правого сапога упираясь в пыльную землю — песок оседал на замше. Бледные тонкие пальцы коснулись полей чёрной шляпы с вуалью, украшенной цветочной композицией. Из-под шляпы на секунду показались глубокие гипнотизирующие карие глаза; пухлые губы, выделенные ярко-красной помадой; аристократический нос и точёные скулы.

— Итак, сколько Вы хотите за своё молчание? — деловито спросил Сергей, закидывая ногу на ногу в вальяжно-расслабленном жесте. Он знал, что в таких ситуациях надо являть собой спокойствие и непоколебимую уверенность в собственной безопасности — это морально подавляет шантажиста и действует ему на нервы.

— За кого Вы меня принимаете? — в бархатистом переливе зазвучал металл. Сергей сглотнул и попытался объяснить, но почувствовал, что не способен и рта раскрыть, как будто был под водой.

— Наивный Вы человек. Меня не волнует Ваше прошлое. И деньги мне не нужны тем более! И всё же, ошибки быть не может. Мне велели передать Вам кое-что, — изящный жест, и на ладони поблёскивает серебристая фигурка, висящая на простом чёрном шнуре. Разумовский разглядел, что это была за фигурка — миниатюрная копия маски Чумного Доктора, знакомый птичий клюв и мелкие прорези глаз…

— Возьмите, — мягко подтолкнула женщина, и очнувшийся от воспоминаний Сергей протянул руку. — Отныне не снимайте это. Вы поймёте, стоит только веки смежить. И берегитесь другого знака. Он враг нам.

Она вдруг рассеяла свой образ прекрасной дамы, схватив с земли палку и начертив ею на песке едва заметную фигуру. Это была голова волка, шея которого плавно переходила в некое подобие клыка. Сергей нахмурился — показалось, что он когда-то видел нечто подобное. Но зацепка никак не хотела задержаться в мыслях.

— Послушайте, кто…— начал было Сергей, обретший возможность говорить.

— Нет, не время. Вы всё узнаете, но позже, чуть позже. Вам было сказано, что эта сделка окажется очень полезной, и, поверьте, у Вас нет поводов в этом сомневаться. Вы станете на голову сильнее всех завистников, всех противников… Берегите себя, — она просто встала и ушла, и когда Разумовский, отвлекшийся было на раздражающий щебет воробьёв, вновь повернул голову в её сторону, то на дороге уже ничего, кроме едва волнующегося от жары воздуха, не было.

— Что за чертовщина, — вслух возмутился Разумовский. Сделки как таковой и не было вовсе: никаких тебе пачек документов, кучи печатей и подписей, дружеских рукопожатий… И никакой гарантии. Что получила эта женщина — неясно, с чем остался сам Разумовский (кулон не в счёт) тоже оставалось загадкой. Сергей сжал в руке подвеску, и клюв впился в кожу ладони. Вскрикнув, Сергей разжал руку и заметил каплю крови, набухшую на месте укола. Клюв маски коснулся крови, и Разумовский в ужасе отбросил кулон. Клюв впитал кровь, а сам упавший в кусты амулет окрасился в красный цвет. Висок Сергея резанула боль, и он зажмурился. Перед закрытыми веками запылал огонь. Новый прилив боли заставил открыть глаза, и если бы Сергей мог видеть себя со стороны, то ужаснулся бы ещё больше: его левый глаз на мгновение стал полностью чёрным, и только жёлтая радужка отражала неоновые блики.