— Только не уходи никуда. Я сказал тебе, что отныне ты живёшь здесь. Перебей хоть все бутылки в доме — ты отсюда не уйдёшь. Только если тебя вынесут в гробу, — тихо пробормотал Разумовский.

— Спасибо за заботу. Хоть самому уходить не надо будет, старые ноги утруждать, — услышал Сергей в ответ. Ну хоть с чувством юмора у грубоватого брюнета всё было в порядке.

Проваливаясь в сон, Сергей услышал над собой жужжание, словно вентилятор включили, и тихую речь Олега. Вслушиваться в неё не было ни сил, ни желания, и, не различая смысла слов, Разумовский провалился в сон.

Он ожидал снова увидеть красную пустыню или чёрный алтарь с фиолетовым пламенем свечей… Но ничего подобного не увидел. Напротив. Он оказался в старой детдомовской библиотеке — единственном безопасном для него, маленького мальчика, месте. Длинные волнистые рыжие патлы щекотали щёки. Да, из-за них Серёжу и дразнили девчонкой, даже били задиристые одногруппники. Вот и спасался Разумовский в библиотеке, среди молчаливых товарищей — книг.

Он присел за деревянный столик, открыл первый попавшийся томик и, подперев ладонями щёки, стал читать. Он быстро пробегал глазами по строчкам, не особо вдаваясь в подробности. Чувство дежавю пронзило его, и почему-то Серёжа резко обернулся. В дверях библиотеки стоял коренастый парнишка. Он был на голову выше Серёжи, крепкий и сильный. «Бить будет», — решил Серёжа и, бросив книгу на стол, кинулся бежать, надеясь спрятаться между шкафами. Окрику «Стой, я не причиню тебе вреда!» Разумовский не поверил.

========== 7. Пепелюшка ==========

От сильной, давящей на уши тишины Разумовский проснулся. Возле него никого не было, а ещё час назад распахнутое настежь окно было теперь закрыто и плотно зашторено. В квартире не раздавалось абсолютно никаких звуков, и значить это могло только одно — Олег ушёл. От неприятного осознания гнетущего одиночества и беззащитности Разумовский вскочил и, резко скинув с себя одеяло, босиком бросился в коридор. В ванной было тихо, на кухне тоже, оставались кабинет и столовая. В его душе горела надежда, что Олег просто спит в комнате на раскладном кресле, что он никуда не ушёл и не бросил рыжего… Но в обоих помещениях было холодно и пусто. Разумовский вернулся к себе и от растерянности заплакал.

Слёзы катились по его лицу, совсем как в детстве — непрекращающимся потоком, постыдным и недостойным взрослого мужчины. Но Сергею было глубоко наплевать. Его только что предали, а значит, и поплакать он имеет полное право. Вместе с солёными каплями из души и тела уходили, всё же, напряжение, страх, растерянность и смятение. Замутнённое из-за лишней влаги в глазах изображение двоилось и растекалось перед взором Сергея, и он упрямо вытер слёзы рукавом халата. Шмыгнув покрасневшим носом, Сергей сердито пошёл на кухню, намереваясь заесть горе чем-нибудь сладким. Но холодильник был девственно чист, и от этого Разумовский даже злобно топнул ногой. «Вот же проснулся на свою голову. Лучше бы спал веки вечные», — возмущённо зашипел про себя рыжий.

И тут случилось чудо — хлопнула входная дверь. Разумовский кинулся в коридор, свалив по пути стойку для обуви и стопку каких-то старых журналов, пылящуюся там уже месяца два. На пороге, отдуваясь, стоял Олег. В руках у него было по два пакета, набитых всякой всячиной, плюс ещё один, покосившись, стоял на полу. Разумовский скрестил руки на груди и, пытаясь не выдать бешеной радости и облегчения, постарался придать лицу как можно более сердитое выражение.

— И что всё это значит?! Ты не мог хотя бы предупредить, что уйдёшь?! А если бы сюда вломились грабители?! — Сергей играл бывшего вне себя от злости человека и, веря себе в этой роли, вживался в неё, становясь действительно таким человеком.

— Слушай, я просто подумал, что, пока ты спишь, я сгоняю за продуктами. Ты свой холодильник видел? Там уже батальон мышей повесился, — небрежно ответил Олег, даже не обратив внимание на обиженную моську Сергея. — Не злись, Пепелюшка, я не думал, что ты так быстро проснёшься.

— Ты как меня назвал? — поразился Разумовский, глядя на Волкова широко раскрытыми глазами.

— Пепелюшка по-украински Золушка, — хохотнул боец. Он явно пребывал в хорошем настроении, и от этого настроение самого Разумовского улучшалось с каждой секундой.

— Пепелюшка, блин. Я тебе сейчас устрою. А ну живо на кухню. Теперь ты должен мне ужин из восьми блюд с аперитивом и десертами! — Сергей развернулся было в сторону кухни, но Олег схватил его за запястье и повернул к себе. Жест вышел резким, и оттого Разумовский, не ожидавший такого поворота, запутавшись в полах собственного халата, завалился на Олега, успев, всё же, упереться руками тому в грудь. Непривычно нежным движением Волков пальцами коснулся подбородка Сергея, заставляя того посмотреть прямо телохранителю в глаза.

— Нос красный, глаза опухшие. Ты что, ревел тут, пока меня не было? — строго спросил Олег, и Разумовский почувствовал себя провинившимся двоечником, в очередной раз скормившим домашнее задание собаке.

— Просто пыль в глаза попала. Вот и расчихался, — отводя глаза в сторону с самым невинным выражением на лице, ответил Сергей. Волков, конечно, не поверил. Он отодвинулся от рыжего, насколько позволяла ширина коридора, и тихо пробормотал что-то невнятное. Разумовский, не расслышав, попросил повторить.

— Я говорю, иди на кухню. Будет тебе сейчас ужин из восьми блюд.

*

— Я тебя никогда уже не оставлю, рыжая обезьяна, — тихо прошептал, отвернувшись, Олег. Сергей, всё ещё смущённый тем, что его уличили в слезах, робко попросил повторить. Волков отшутился ужином и, подхватив пакеты, двинул на кухню.

— Тьфу, да у тебя тут одному-то развернуться негде! — возмутился, войдя, Олег. В прошлый раз, вытаскивая Сергея из ящика с неприкосновенным запасом, Волков не особо рассмотрел пространство, потому теперь и возмущался его тесноте. — Во халтурщики те, кто проектировал ремонтные работы. Козлы, иначе не скажешь.

— А ты у нас спец в этом деле? — вкрадчиво поинтересовался Разумовский, вплывая на кухню и усаживаясь на табурет. Простецкий предмет мебели, да и то с витыми позолоченными узорами, замысловатой резьбой по краям сидения и ножкам — словом, предмет искусства, а не стул.

— Не-а! — просто отозвался Олег, вынимая из пакета продукты. Что-то он оставлял на стойке, что-то за ненадобностью убирал в холодильник или рассовывал по ящикам. «Пылищи-то. Наврать-то он почти и не наврал, наверное», — усмехнулся Волков, пальцем проводя по сероватой от пыли поверхности и сдувая накопившуюся на подушечке пыль.

— Восемь блюд не обещаю, но типичный русский обед из трёх блюд получишь, — предупредил Олег. Сергей довольно улыбнулся, при чём его улыбка напомнила широкий оскал Чеширки. Олег заозирался в поисках вездесущей проныры и скоро обнаружил её, сидящей на дверном косяке. Успокоившись хотя бы на этот счёт, Олег взмахнул ножом и принялся рубить капусту к щам.

— У тебя нет аллергии на что-нибудь? А то убью ненароком, — фыркнул Олег, ногой задвигая ящик, в котором хранились приправы и специи.

— Не-е-ет, — протянул Разумовский. — Может, я помогу?

— Сиди на ж… месте ровно. И так, будто в картонной коробке…

— Ну знаете ли. В картонной коробке живут бомжи либо коты. А мы с тобой люди, — надменно фыркнул Сергей, и Волков снова едва удержался от тёплой улыбки.

Сергей напоминал Олегу избалованного ребёнка. Может, он и был выдающимся дельцом и хватким бизнесменом; знал всё обо всех и успевал везде, но сейчас он капризничал и гримасничал, как семилетний мальчишка. Едва Олег подумал об этом, как в его мозгу молнией пронеслось воспоминание: он стоит на пороге библиотеки и видит щуплого парня, которого вчера избили «товарищи». Как только он захотел подойти к пацану, тот ринулся с места и спрятался в лабиринте шкафов и стеллажей, только рыжие патлы мелькнули за какой-то полкой. «Не может быть», — и Волков резко выдохнул, чуть не выронив нож из руки. Лезвие скользнуло по ладони, и алая кровь стала капать на кочан.