*

Олег вдыхал свежий ветер, в который, всё-таки, закрадывались запахи машинного масла и пыли, и думал над тем, что сказал Сергей. Рыжий предложил Олегу жить с ним, и всё бы ничего… Но Волков не имел никакого права вольничать и оставаться в непосредственной близости с объектом до выполнения задания — то есть ликвидации Птицы — большое количество времени. И так уже в Гвардии негодуют, мол, медлите, товарищ Волков! К тому же… Совместное проживание двух мужчин в одной квартире, конечно, вроде как ничего особенного из себя не представляет, но всё-таки в современном мире могут и не то подумать. Впрочем, по Сергею было видно, что ему плевать на мнение окружающих, равно как и на то, с кем он просыпается по утрам. Олег смутился от собственных мыслей и снова покраснел. Резко отвернувшись, он взмолился про себя, чтобы Сергей ничего не заметил.

И так было понятно, что Разумовский на что-то силится спровоцировать Волкова. И боец уже проиграл один раз, позволив себе поцеловать Сергея. Злясь на себя же, Волков тогда аж прокусил губу рыжеволосого, и, почувствовав металлический вкус на языке, быстро отпрянул, словно вернувшись в сознание. После этого Олег в очередной раз пообещал себе держаться от Разумовского подальше, решив, что всё происходящее — козни Птицы, наверняка пытающегося выбить почву из-под ног бойца. Ну не мог Олег даже допустить крамольной мысли о том, что сам безумно желает самого Сергея, а не коварного демона. Проще было думать, что он зазевался и попал под пагубное влияние Птицы.

Однако другая, более робкая частичка души Олега страстно хотела, чтобы непонятные игры Разумовского были именно его инициативой, а не игрой демона. Эта частичка Олега и заставляла сердце странно трепетать от мысли, что пошловатые намёки и постоянные подмигивания адресованы ему не просто так, а с вызывающим подтекстом, который так просто разглядеть… Но здесь в бой вступали холодный рассудок и, конечно, злостная нарушительница спокойствия бойца — Чеширка. Вот и теперь она, видно, засидевшись в тёмном углу, на секунду показалась на свет, знаками показывая Олегу, что надо поговорить.

— Я на минутку, — обронил Олег и, не дожидаясь ответа, быстро вышел из комнаты. В коридоре под потолком уже жужжала навигатор.

— Волков, медлить нельзя! Птица скоро наестся душевными силами Сергея и начнёт атаковать! Ты должен его остановить прежде, чем пернатая тварь наберётся мощи!

— Погоди, о чём это ты? — Олегу приходилось сдавленно шипеть, чтобы Сергей ничего не услышал. Чеширка, заметив его старания, вылетела дальше, за входную дверь. Олег тоже вышел на лестничную площадку, прикрывая дверь и прислоняясь к ней спиной.

— Я о том, что Птице становится всё проще манипулировать Сергеем. Хоть это и незаметно почти, но он набирается воли. При возможности глянь на медальон Разумовского — он покраснел чуть ли не на половину! Сергей-то уже практически не думает о той своей сделке, он растерял всю бдительность! И именно поэтому нам с тобой нужно что-то предпринять, иначе… Ты потеряешь Разумовского, — Чеширка скрестила ручки на груди и глянула на Олега. Она всегда знала, на что давить.

— Птица будет атаковать? — помолчав немного, уточнил Волков.

— Он попытается свести Сергея с ума, чтобы тот сдался. Потом Птица сможет использовать его тело как угодно, вплоть до возобновления поисков Сферы, и в таком случае, даже выбив Птицу из разума Сергея, того будет очень сложно вернуть таким, каким он был, — Чеширка говорила быстро, почти тараторила. — Сергей всё наверняка узнает, Птица сделает так, чтобы у Разумовского не осталось к тебе доверия. Поэтому тебе лучше сделать первый шаг и рассказать всё, как есть, до того, как это сделает, перевернув события с ног на голову, демон. Даже меня показать можно.

— Какая, право, жертва с твоей стороны, — саркастически ухмыльнулся Олег. Но, рассудив немного, Волков понял, что Чеширка права. Они и так проболтались с этой аварией почти две недели, чёрт его знает, каких успехов добился Птица за это время. Настала пора действовать.

*

Олег сорвался с места, вылетел из спальни Сергея, как ужаленный. Рыжий лишь тихонько вздохнул, глядя вслед сбежавшему телохранителю. На душе стало вдруг тоскливо и как-то гадко, захотелось залить в себя литров десять виски, а ещё лучше — водки. Сергей всё ещё сидел на окне, и в его голову ещё туманно, но уже вполне прочно закралась сумасбродная идея. Он сполз с подоконника, оставив окно открытым. В коридоре было тихо, и Сергей, решив, что Олег вышел на улицу поговорить с кем-то, проскользнул в кухню. В нижнем ящике справа от раковины он нашёл неприкосновенный запас — целую батарею различных бутылок, наполненных янтарной или прозрачной жидкостью. Впрочем, были тут и ярко-зелёный абсент, и тёмно-бордовый бальзам, и даже мутноватая самогонка. Не мудрствуя лукаво, Сергей потянулся к прозрачной бутылке и достал её из ящика. Едва вылез из-за дверцы, намереваясь найти тару под напиток, как на плечо легла жёсткая рука. Мечте посидеть на подоконнике, свесив ноги и заливая горечь водкой, сбыться было не суждено.

— Сергей, этого сейчас делать точно нельзя. Врач сказал, что ты принимаешь таблетки, несовместимые с употреблением алкоголя, — Олег говорил тихо, но даже в этом тоне слышалась угроза. Сергей лишь гордо вздёрнул подбородок, хотя и почувствовал испуг, граничащий с желанием беспрекословно подчиниться и убрать водку обратно.

— Снова «тыкаешь»? Не слишком ли это нагло — указывать боссу, что делать? Ты и до аварии был таким нахалом?!

— Это моя профессия, — кривая ухмылка. — Поэтому оставь бутылку в покое. Или хуже будет.

— Пф, ты мне не указ. Если ты и поддерживал меня в трудную минуту, это ещё не значит, что ты имеешь право говорить мне, что я могу пить, а что нет. И угрожать я тебе тоже не рекомендую! — Сергей на секунду прервался, дабы глотнуть воздуха и продолжить гневную тираду, как вдруг Олег, снисходительно улыбаясь, молниеносно схватил рыжего за ноги и с лёгкостью закинул себе на плечо.

— Поставь меня на место! — взвыл Сергей, молотя Олега по спине и яростно дёргая ногами. Бутылку он всё ещё сжимал за горлышко в руке, не желая отпускать и таким образом проигрывать. — Поставь, кому говорят! Или хотя бы пусти просто, я сам дойду до спальни!

— Какая строптивая у меня невеста, однако, — пропыхтел Олег. — Я ей говорю, хватит уже праздновать, пора насладиться первой брачной ночью, а она ни в какую!

— Ты что несёшь?! Какая, к чёрту, невеста?! От-пус-ти!!! — и Сергей дёрнулся, казалось бы, изо всех сил, но в этот момент Волков сам аккуратно положил его на измятое покрывало кровати, заботливо подкладывая под голову подушку.

— Расслабься, я пошутил. Но не насчёт алкоголя, — и Олег-таки конфисковал бутылку, унося её обратно под обиженное бормотание рыжего.

Когда Олег вернулся, Сергей изображал из себя униженного и оскорблённого. В его янтарных (линзы) глазах плескалась вся тоска и печаль русского народа. Впрочем, этой лирикой Олега было не пронять. Он присел рядом с Сергеем и укрыл того одеялом — гуляющий по комнате холодный ветер остудил комнату, а окно, всё же, закрывать не хотелось.

— Ты сейчас, вроде как, слабый. Нельзя простужаться, — Сергею подумалось, что роль мать Терезы Олегу не очень подходит, но тем милее было это зрелище: огромный мускулистый боец, тихо бормочущий что-то нежное себе под нос, укутывая в одеяло капризного барина.

— Ага, простужаться нельзя, пить нельзя. Дышать хоть можно? — ехидствовал Разумовский.

— Дышать можно. Но осторожно, — Сергей скрипнул зубами и закатил глаза под издевательскую усмешку Олега. Волков убрал руки от одеяла и сцепил пальцы в замок. Он сидел на краю кровати, чуть сгорбившись, совсем как в больнице. Привычная поза телохранителя и уют родного дома умиротворяюще действовали на Сергея. Он повернулся на бок и прикрыл глаза.