— Слушаю тебя, превеликий махараджа.
— Как ты? — спросил Шэрхан вполголоса.
Ничего Яо не ответил, так и стоял на стене, в окуляр уставившись, будто не услышал.
Шэрхан повернулся к Одноглазому:
— Догадается князь И о траншее с порошком?
— Догадается. И глиняных солдат своих не пожалеет. Пошлёт штук триста на убой, чтоб взорвались, а потом штук пятьсот в огонь, чтобы переправу сделать.
— Но слонами-то их затоптать можно? — с надеждой спросила Бала.
Одноглазый покачал головой:
— Полягут, сомнутся, да снова поднимутся.
— Как же тогда?
— Огнём, — мрачно сказал Багирка. — Когда с одним из них в подземелье дрался, на лампаду упали — так он засох и под ударом раскрошился.
— Значит, все стрелы поджигать надо, — сказал генерал Мукеш. — И те, что со стен расстреливать будем, и те, что со слонов.
— Так много не настреляем, — отрезал Одноглазый. — Восемь тысяч ведь у него глиняное войско. Восемь тысяч! А еще и живые есть.
Бала гневно подалась вперед:
— Прямо сейчас сдаваться предлагаешь?
— Хватит вам, — сказал Шэрхан хмуро. — Живыми король Рашнагара займётся. Я его на то с тыла атаковать и послал. Один вид синекожих чудовищ на чудовищах с хоботами устрашит. А там дело времени — вырезать бегущих от страха у асуров опыт есть. А вот глиняные… — Шэрхан покрутил в задумчивости усы. — Амулет у князя И — сказал ты, силу Цзы ему невиданную даёт?
Одноглазый глянул с пониманием:
— Дает. Ведьма какая-то, говорят, подарила.
Да уж, конечно, ведьма. Сдержал Шэрхан рык.
— А если отобрать его? Или уничтожить?
— Не знаю, — признался Одноглазый. — Может, и сработает.
Он покосился на Яо, но тот так и не посмотрел, всё ещё в горизонт вглядываясь.
— Этим и займусь, — решил Шэрхан. — Бала, дай трех твоих лучших слонов…
Звук, что прорезал воздух, ударил унылым прошлым, отсылая в те бесконечные утра, что провел задом кверху на площади перед ненавистной змеиной статуей. Гонг, будь он трижды неладен. Далеко ещё бил, но все равно прямо в кадык.
Яо наконец отлип от своего окуляра.
— Что там у него? — спросил голосом, что дрожал, несмотря на все усилия. — Посмотри, что там у него. — Когда Шэрхан потянулся к окуляру, ударил по пальцам: — Не так.
Встретился Шэрхан с чёрными глазами. Даже в тоннеле под дворцом такого страха в них не было. Настолько зрачок глаз заполнил, что Шэрхан не отмахнулся. Послушно зажмурился и зашарил третьим глазом по горизонту. Прочесал взглядом бесконечные глиняные ряды, а потом — строй за строем — синие ястребы, зелёные фазаны, красные олени… Далеко зверинец простирался. Посреди всего на белом скакуне и сам князь нашёлся. Такую рожу не забудешь. Вокруг головы воздух болезненно-желчный. Амулет нефритовый на груди — Шэрхан аж задохнулся — из фишки, Шэрханом же украденной. Вот ведь тварь, Сколопендра, ведьма могучая. Из какой-то фишки силу такую сотворила.
Про это Яо спрашивал? Да с чего бы одного амулета так испугался?
Оглядел Шэрхан еще раз князя, меч богатый отмечая, копье, перьями украшенное, щит шипастый, стержень нефритовый в руке. Почти отвел взгляд, да в последний момент ещё раз к стержню присмотрелся. И увидел — ведёт от него в небо молния. Не стреляет, а верёвкой в синеву упирается. Будто и в самом деле есть там у него кто-то, будто собачку комнатную меж облаков грозовых на поводке выгуливает. Напрягся Шэрхан, сквозь завесу муссонную вглядываясь, и крякнул, от ужаса обычные глаза открывая. Покачнулся, руки на себе почувствовал — оказалось, чуть со стены не навернулся.
Встретился глазами с Яо и страх свой отзеркаленный увидел. Этого и боялся, значит.
— У него там… — замолчал Шэрхан. Будто, если не сказать, то и правдой не станет.
— …дракон, — мрачно закончил за него Яо. Глянул, будто у смерти отсрочки просил. — Достань мне тот амулет.
Весело журчала водичка вокруг колен.
Повезло, что дожди только начались. Река была ещё жизнерадостным бурлящим потоком, а не убийственной водоворотной бездной. Приятно было и легко. Слоны тоже послаблением наслаждались. Временно избавленные от шипастых лат, они плыли размеренно и почти бесшумно, периодически орошая хоботным дождём всадников и доспехи, переправляемые за ними на плотах.
Мокрыми курицами выбрались на берег позади дворцовой стены — три слона с корзинами, их лучницы и копейщицы и Шэрхан с Багиркой на Джаджи. Таким вот отрядом отправились на перехват амулета. Решено было идти в обход, через асурскую армию, в погорелках укрывающуюся, так что первым этапом была переправа. Пока все удачно. Тихо здесь было, под городом, почти и не слышно ни рева барабанов, ни буханья гонга. Будто спит все.
Только курты отжали да доспехи на себя и четырёх слонов напялили, как дождь заморосил. Противный. Даже от жары не спасал, а будто вторым слоем пота покрывал.
До фланга асуров добрались окружными джунглевыми тропами. На границе их встретили предупрежденные шестирукие дозорные и препроводили на самую переднюю линию, где их уже ждал король.
Багирка аж в стременах привстал, приветственно верхние руки перед грудью складывая. Да на отцов презрительный взгляд напоролся и, побагровев от стыда, соединил и среднюю пару, на асурский манер. Только король на него больше не смотрел, к Шэрхану повернулся.
— Решил к моей армии присоединиться, превеликий? — спросил насмешливо, нижними руками булаву золоченую перекатывая. — Глиняных воинов испугался?
— К живым счет есть, — расплывчато ответил Шэрхан.
Громыхания гонга все приближались. Скоро под ногами слонов стала мерно подрагивать земля, а потом и мелкие камушки запрыгали в такт. А там и глиняные шлемы из-за горизонта показались. Шли солдаты рядами настолько ровными, что даже дрессированные цапли Одноглазого кротами пьяными смотрелись. Эти сапогами глиняными будто ритм сердечный отбивали. Ни жара, ни дождь, ни усталость им нипочем.
Как забил гонг в самое ухо, так ответили ему джагорратские барабаны. Гневно и предупреждающе. К взрывательной траншее, значит, болванчики подошли и остановились. Замолотил гонг яростнее, а барабаны неистовее. Гонг еще звука прибавил, а барабаны в ответ чуть не слитно замолотили. Бодались долго, пока не бабахнул с неба гром — оглушающий, раскатистый, трескучий — напоминая жалким червякам на земле, кто тут главный музыкальный заводила.
Но и он перед взрывом порошка сдался. Рвануло так, что, казалось, сама земля от боли завыла. Поднялись в воздух из траншеи языки пламени, комья грязи, черно-ядовитые клубы дыма, да вряд ли кто из глиняных испугался. Пошли, небось, по приказу князя И сейчас вперед, в крошку рассыпаясь, но и огонь затаптывая.
Оставив всполохи огненного фонтана где-то далеко справа, Шэрхан оглядел вражье войско третьим глазом, расположение живой армии вычисляя. Передал указания Ракшнагаре и копье из петли на броне Джаджи вынул.
По королевскому знаку взмыли в воздух гигантские трубы-раковины и заныли, всю мощь океана призывая. Армия асуров двинулась в атаку. Скорость и внезапность — вот на что расчёт, так что пустил Багирка Джаджи чуть не бегом. Обернулся Шэрхан на союзников новоявленных и аж волосы на затылке зашевелились — до того жутко смотрелись кровожадно гикающие шестирукие всадники на огромных разъяренных слонах, несущиеся на всех парах и сминающие деревья на своем пути. Увидел бы такое впервые — поседел бы.
Княжьи солдаты не поседели, но струхнули сильно. Как заметили кошмар свой ночной, наяву на них прущий, дрогнули. Отступили. Строй поломали. Закричали на них командиры, приказывая стоять до последнего, да какое там. Одно дело — дом свой защищать, а другое — на чужой земле у неведомых сил жилище законное отбирать. Вот и потеряли солдатики время, с духом собираясь да тактику прикидывая, и ворвалась армия асурская в ряды княжьи, как кулак с размаху в тарелку с бириани. Брызнули синелатные тела в воздух, словно рисинки, копья да мечи в полёте теряя.
Джаджи мотала головой, пробивая железными бивневыми наконечниками броню, как на вертела латы насаживая. Из колесниц хоботом солдат выдергивала, в стороны раскидывала. Быстро двигалась по пути, что трое Балиных слонов прокладывали. Тараны были, а не слоны. Но и девицы в корзинах тоже хороши: и лучницы ни стрелы впустую не пустили, и копейщицы без промаха били. Шэрхану почти ничего и не оставалось. Так, крошки смести. Но он не жаловался. Больно серьёзная цель впереди. Успеет еще подраться.
