Яо руки за спину заложил:

— Генерал Ху Дзы, приветствую тебя и благодарю за преданность.

— Золотому дракону до смерти верен, — сказал Одноглазый. — Моя армия за тебя биться хоть на краю света будет.

Яо оглядел солдат, будто мысленно пересчитывая.

— Терракотовая армия? — спросил слишком уж бесстрастно.

Одноглазый головой чуть качнул. Согнулся ещё ниже и зелёную печать Яо протянул.

— Амулет у князя И появился. Такой, что силу Цзы многократно увеличивает. Когда мы ко дворцу подошли, терракотовая армия уже в его власти была.

Яо лишь прямее встал.

— Где принцесса? — встрял Шэрхан.

— Есть повели, — сказал Одноглазый, выпрямляясь. — Как и синекожего.

Отдав приказ пустить войско внутрь, Шэрхан бросился на кухню.

Ну и картина. Чумазые и потные, Юла и Багирка сидели на полу, жадно черпали пальцами из общей тарелки рис бириани, ржали и болтали на ломаной смеси цзыси и мхини. Вот ведь и вправду нашли друг друга два шалопая.

Как Шэрхана увидели, бросились обниматься.

— Вот, — стыдливо пряча глаза, сказала Юла и протянула кольцо с камнем-падпараджем. — Прости, что без спросу взяла.

Взгляд хитрющий на извинение не походил.

— Ладно уж. Главное, живы остались.

— Три раза чуть не померли, — горделиво сказала Юла, сверкая зубами.

— Аж три?

Багиркин локоть, в бок толкающий, игнорируя, она затарахтела:

— В первый раз на дозор княжеский наткнулись. Да они принца Багиру так испугались, что на колени бросились, молиться стали, вот мы и убежали. Второй раз я на льду поскользнулась и в прорубь упала. А в третий раз принц Багира с глиняным великаном подрался.

— Как же вы до армии Одноглазого добрались?

Багирка разорвал нижними конечностями лепёшку пополам и вручил половину Юле. Верхними руками все это время заплетал мокрые от дождя волосы в хвост на макушке.

— На купца вашего напоролись, в корзине на слоне у него спрятались.

— Купца? — воскликнул Шэрхан. — Анкатэша, что ли?

— Его, — усмехнулся Багирка. — По дороге все раскаивался. Боялся тебя до жути, просил за него словечко замолвить. Прости его, сильно он нам помог. Раз пять жизнь спас. Перед дозорами всю дорогу отмазывал, пока из Тян-Цзы не сбежали и до второго портала на землях князя И не добрались.

— Какого второго портала? — вылупился Шэрхан.

Прежде чем Багирка успел ответить, Юла бросилась на пол и стала лбом девять раз отстукивать.

Шэрхан обернулся к вошедшему Яо:

— Ты о втором портале знал?

Яо замер, но только на мгновение.

— Догадывался.

— Кто ж им пользуется? Для чего?

— Надеялся здесь у ведьмы твоей узнать, да, сказали, сгинула. — Яо обратился к генералу Мукешу, мнущемуся у входа: — Где жила ваша Сколопендра? Может, записи какие остались?

Мукеш кивнул.

— Покажу. Только сначала план действий обсудим.

Бала шагнула через порог, тряся мокрой косой. Ступивший за ней генерал Мукеш разложил на полу карту. Скоро к ним присоединились и остальные начальники гарнизонов, а также Одноглазый и два его генерала.

— Подойти к столице только с юга можно, — сказал Мукеш, тыкая в карту палкой. — С севера и запада — река и обрыв преграждают, с востока — джунгли непроходимые, с асурскими колесницами не подобраться. Так что ждать нападения следует в лоб. Дорога с юга широкая, для слонов предназначенная. Поля опять же выжженные, армию есть где расположить.

Вот ведь, не только своих угробил Пракашка, ещё и врагам путь расчистил.

— Какие у нас общие силы? — спросил Шэрхан.

Бала перестала отжимать косу:

— От всех гарнизонов у меня сто тридцать слонов. В каждой корзине по три лучницы и две копейщицы. Плюс семьдесят колесниц и триста человек пехоты. Разослали призывы ханам дружественным, но до осады не успеют.

Генерал Мукеш пригладил седую бороду:

— Под моим началом в столице осталось сто двадцать семь слонов с корзинами, двести лучников, сто пятьдесят конников и двести пехотинцев. В погребах найдется пять повозок порошка.

Все посмотрели на Одноглазого. Он заговорил, Яо перевел:

— Сотня лучников, триста наездников, двести пехотинцев, девять пушек и три повозки порошка.

Генералы оглядели друг друга с гордостью, в глазах теплился огонь надежды. Шэрхан и сам почувствовал, что плечи распрямляются.

— Что говорят дозоры?

Начальник разведчиков Ашвита общего веселья не разделяла.

— Две тысячи лучников у асуров. Три тысячи пехоты. Пятьсот колесниц. Четыреста слонов. — В напряжённой тишине она добавила: — И это в первой армии, что возглавляет король Ракшнагара. А есть еще армии его старшего и среднего сыновей.

Гулко за окном шумел ливень. Стеной опять стоял, непроглядной. Хорошо под эти звуки прятать и страх, и отчаяние. Против превосходящих сил драться Шэрхановым войскам не ново, да ведь и это только полдела. Даже победа в такой битве послабление Джагоррату не сулила. Налетят на потрепанных победителей коршуны соседские, заклюют, куски поотрывают, по своим гнёздам растащат. Фиртхи с юга набегут, эмир Сулеймар с севера нагрянет, хан Такдрандир с востока на лакомый кусочек позарится. Но ведь и до этого еще дожить сперва надо. Не просто дожить — армию шестикратно лютую победить.

— Значит, издалека сломить асуров нужно, чтобы к стенам уже ослабленные подошли, — сказал Шэрхан. Повернулся к Яо: — Ты говорил, в землю порошок закопать можно?

— Можно. Траншею вдоль стены выкопать, порошка насыпать, а сверху кольями да прутьями железными закидать. Как подойдёт армия вплотную, поджечь. Весь порошок, что в кладовых у вас остался, в траншею скидай, а запасы генерала Ху Дзы из пушек со стен будем расстреливать.

Снова шумная тишина настала.

— Как дальше силы поставим? — спросил Шэрхан у генералов. У самого уже план был, да следовало этих отчаявшихся встрепенуть.

Генерал Мукеш покрутил усами:

— Сразу за взрывательной траншеей всадников и колесницы расположим, чтобы асуров, что через огонь пробьются, добивать.

— Почему слонов за взрывами не поставить? — спросил Одноглазый. — По размеру судя, ими удобнее врагов топтать.

— Боятся слоны звуков громких, — объяснил Шэрхан. — Если испугаются — развернутся и на своих же побегут. Только хуже сделают. Нет, генерал Мукеш прав, слонов вторым заграждением поставим. В линию, каждые пятьдесят шагов. Между ними — твои, генерал Ху Дзы, пехотинцы. Кого всадники пропустят, слоны топтать будут, а пехотинцы в ближнем бою уничтожат. Хороши ваши копья да мечи длинные, как раз подойдут.

— Нет уж, всадников моих бери, а пехотинцев между слонами не поставлю, — заявил Одноглазый.

— Почему это?

— Если слоны от страха на своих повернут, твои солдаты знают что делать, а мои нет.

— Да какая ж тут наука, от тарана с хоботом удирать? — спросила с вызовом Бала. — Беги да зад береги.

— И всё же есть правда в его словах, — сказал негромко Багирка. — От знакомой угрозы легче спастись. Я вот знаю, что у слона нужно за ногами и бивнями следить, зато под животом и проскользнуть можно. А когда мне в Тян-Цзы привелось с глиняным великаном схлестнуться, так пока не понял, что он от огня твердеет и крошится, чуть все руки не растерял.

Бала насупилась, но промолчала. Вот ведь. На Шэрхана бы уже с кулаками накинулась.

— Договорились, — подытожил Шэрхан. — Своих лучников, генерал Ху Дзы, на стенах посади, попеременно с пушками, а пехотинцев между стеной и внутренними укреплениями распредели. Если асуры прорвутся внутрь — сопротивление организуете. Три внутренние стены в вашем распоряжении, всех мирных жителей от ребёнка до старика вооружим. Генерал Мукеш, покажи и стены, и улицы, для блокады подходящие. В крайнем случае во дворце тоже спрятаться можно. А под замком тайный ход есть, что вот в этом месте под рекой выходит.

Замолчали все, по карте глазами шаря.

— Слабости-то у них какие? — спросил через Яо Одноглазый.

Бала покосилась неловко на Багирку:

— Да почти никаких. От огня да под слоновьими ногами, как и все, конечно, мрут. Но зато кожа дубовая, даже доспех не нужен. Рук по шесть, в рукопашке верх берут. Так что когда — не если, а когда — за стены пробьются, пехотинцы твои, генерал, до последнего вздоха сражаться должны. Пленных королю Ракшнагаре не надо, вырезать нас хочет. Самозванцами да обманщиками наш род считает, махараджу, третьим глазом не видящего, в первую очередь. Всех генералов сразу убьёт, а простой люд… Звереют асуры, как до грабежа доходит. И до женщин наших тоже охочи. — Отвела Бала глаза: — Ты уж прости, Багира-джан.