— Есть хочешь? — спросил Шэрхан, рядом садясь. Не дождавшись ответа, смочил тряпку и лоб обтер. Спала у Яо лихорадка, да жара доканывала. Где же дожди? — Не задело у тебя желудок, так что ешь, не бойся. Совсем Вэй твой криворукий. Повезло.
— Повезло… — бледным эхом отозвался Яо.
Шэрхан взял пальмовый лист, служивший тарелкой, и зачерпнул щепотку риса.
— Ну, будешь?
Яо только губы сомкнул.
— Да чего ты? Голодный же. — Догадался Шэрхан и охнул. — Неужто без палок брезгуешь?
Яо горделиво отвернул голову. И ведь тяжело движение далось, ан нет, гордость и мучения предпочел. Дурак. Выдохнул Шэрхан, усталое раздражение унимая.
— По-другому на это посмотри. Спаслись ведь. Живы. Вон Ю Луа здоровая. Малец твой тоже, наследник.
Так и не посмотрел на него Яо. Прошептал с горечью:
— Наследник чего?
Шэрхан тихо рыкнул. Тело лечил, как мог, а душу целить сил не было. И так уже и лекарь, и повар, и нянька, и доярка — только брахманом не хватало заделаться. Но нет уж, это пусть сам. Хочет самобичеваться — пожалуйста, Шэрхан что полезное за это время сделает. Вон вода заканчивается, натаскать бы.
Положил лист на подушку и с шумом выбираться стал.
— Стой… — прошептал Яо. Говорил с перерывами, на выдохе. — Сядь. Что делать… планируешь?
Вот ведь, проснуться едва успел, а уже командует. Посопел Шэрхан, но вернулся на место.
— Еда на исходе. На кокосах долго не протянем. Колесо новое нужно. Думаю в гарнизон ближайший наведаться…
— Не ходи… Никому… не верь…
— Да ну тебя. Не в Тян-Цзы же. В гарнизоне том пару раз бывал. Генерал у них мужик нормальный. Поможет.
— Не ходи…
— Да говорю же, еда нужна. Перевязки. Всю курту свою уже израсходовал. Юле мазь от ожогов солнечных нужна. Мне доспех по плечу…
— Не смей! — сказал Яо сквозь зубы. — Я приказываю.
Закипело в груди у Шэрхана. Ах приказываешь? Ну ты тварь неблагодарная. Придвинулся, в глаза чёрные глядя.
— Приказывать мне вздумал? Ты думаешь, я что тебе, конкубин ещё? Нет уж. Все долги, что у Пракашки перед тобой были, я раз сто за эти дни выплатил, задницу твою драконскую спасая. В расчёте мы теперь, император. Здесь, в Джагоррате, я пресветлый принц, так что приказывать мне не смей. Советы, если хочешь, давай, да только я сам выбирать буду, слушать их или под хвост асурский посылать. Угадай, что сейчас сделаю.
Крепился Яо, пробовал взгляд свой убийственный применить, да запали и слезились глаза, должного эффекта не имели.
Вышел Шэрхан из повозки, сумку подхватил и мимо Юлы и копошащегося в пыли мальца прошёл.
— К ночи вернусь.
Юла кивнула, ножичком ветку стругая. Не сразу Шэрхан догадался, для чего. А как понял — засопел опять. Палки ведь для еды отцу делала.
Семейка…
Разгильдяйство. Вот что встретило его в гарнизоне.
Гордые стяги джагорратские на стенах запылились так, что вместо зелено-алых были поносно-серыми. Ворота огромного желто-каменного квадрата были раззявлены и охранялись одним-единственным стражником, который самозабвенно храпел себе в бороду, подложив алебарду под щеку. На башне над входом наблюдались ещё трое. Эти сбились в кучку, ржали и передавали по кругу фляжку. С воды бы так не веселились. Небось, мзду с купцов запортальных брали. При генерале Синге до такого бы не дошло. Отбыл со срочным получением? Перенаправлен в другой гарнизон? Сгинул? Может, и прав Яо. Может, и не стоит соваться. Кто знает, что за время Шэрханова отсутствия произошло.
Постоял в тени деревьев — мог бы посреди дороги стоять, никто бы не заметил — и почти было развернулся, как вдруг переменившийся жаркий ветер донёс запах, теперь сильно знакомый. Жареное мясо.
Нет, так это оставлять нельзя.
Подобрал Шэрхан с земли камушек и в спящего стражника кинул. Первый раз в пузо попал, так тот и ухом не повел. Удар в плечо заставил слегка пошевелиться. А вот уж прицельное попадание в нос подбросило храпуна так, что он чуть тюрбан не потерял. Звучно брякнулась на камни алебарда.
Стражник выпучил на Шэрхана глаза и нашаренное на полу оружие наставил. Те, верхние, тоже ржать перестали.
— Эй, ты кто?
— Веди меня внутрь, — сказал Шэрхан угрюмо. Со всем этим пора было разобраться.
Внутри гарнизон был ещё в большем запустении: пол завален листьями и заляпан птичьими кляксами, в бойницах сушатся подштанники, смотровая башня превратилась в жаровню. Смотрел на это все Шэрхан с укором, пока вокруг него, с криками, руганью и разбирательствами, собирались около пяти десятков любопытных и расхлябанных вояк. Встали гурьбой, как на рынке, разглядывая Шэрхана, словно дети невиданную зверушку. Это-то как раз не удивительно: вроде и свой, а побледнела слегка кожа без солнца, усы — мелочь постыдная, доспех чужой.
— Да ты кто?
— Братцы, да это же… Тигр.
— Тигр?
— Как есть Тигр.
— Премудрый Шу…
Глупо-детское выражение на лицах сменилось на стыд и даже страх. Толпа зашевелилась, зашаркала, стала сама собой в пятирядный строй формироваться. Да такой строй, змеистый. Ну хоть места свои еще не позабыли. Осмотрел Шэрхан вояк грозно, взгляд на каждой мелочи задерживая — на каждом пятне грязи на форменном шервани, на каждом дырявом носке, на каждом поясе без сабли, на фляжках, спрятанных за спиной, на хлебных крошках в бородах. Трое без тюрбанов. Парочка явно спросонья. Один вообще в исподнем в струну сейчас вытягивался.
Раздолбаи. Но свои ведь, родные. Вон, усы фонтаном из-под носа стреляют, кожа тёмная, глаза огромные огнём горят. Красавцами смотрелись. Любого бы сейчас в постель взял. Не любиться, а так, тепло отжать.
— Да как же вы разгильдяйство такое допустили? — гаркнул Шэрхан сурово, хоть сердце требовало немедленно каждого обнять да в щеки расцеловать.
Замялись солдатики, под голос его просели, пол заплеванный конфузливо разглядывать стали.
— Да ты не гневайся, пресветлый, не сразу признали тебя… безусого, — отозвался смельчак из глубины.
— А вы что, солдаты Джагоррата и восхвалители премудрого Шу только перед принцами? А без пригляда и честь свою воинскую, и заветы священные забываете? — обвел глазами стыднеющий строй и сплюнул. — Срам. Мясо ведь жрете. Мясо!
— Да барашек, он сам сдох, пресветлый, — встрял тот же отмазывальщик из задних рядов. — А зажарили мы его не себе — Дришив вон у нас из мугхов, ему можно.
— Дришив — это который?
Во втором строю поднялась рука. Кожей парень был потемней, лицом пошире, на голове и вправду синий тюрбан с пером. Хоть про это не соврали.
— А то, что спите на посту? Что фляжки свои сосете? На это тоже оправдание есть?
— Да ведь не происходит тут ничего, пресветлый, — сказал соседний храбрец. — Портал же рядом. Тихо, как в склепе.
Шэрхан сжал кулаки.
— Тихо? — процедил гневно. — Как в склепе? — махнул на свой доспех, все еще кровью заляпанный. — А я, по-вашему, из Тян-Цзы с фейерверками да почестями вырвался? Да если бы не было со мной священного кольца и не пришли бы мне на помощь ванары, вас бы сотня солдат сине-латных на том вон вертеле уже давно жарила бы. — Поглядел в расширившиеся от удивления глаза и рявкнул: — Где генерал Синг?
Строй заметно замялся.
— Лихорадка забрала, — сказал солдатик в первом ряду.
Лихорадка? Быка такого? И показалось, или и правда дольше нужного молчали, прежде чем ответить?
Да ну, забрался Яо в голову. Видится теперь в каждом раздолбае предательство. Эти же просто перепугались. Выглядят опечаленными, глаза вон прячут. А лихорадка скидок на размер не делает. Да и не мальчик уже Синг был, ещё деду служил.
— Кто тогда сейчас главный?
Замолчали солдаты, в конец строя глаза кося.
— Ну я, — выступил вперед мужик. Шагнул нагло, стоял недисциплинно, глядел глазами своими красивыми с вызовом.
— Звание?
— Капитан.
— Вот ты и будешь передо мной ответ держать, капитан. Вызови мне распорядителя своего, что за снабжение тут отвечает, и повара.
