— Даже не пытайся сменить тему, Ричи. Что под подушкой?

Ричи вздыхает и поднимает думку. Одра берет книгу и читает надпись на обложке.

— Что это?

— Глупость.

— Это терапевтический дневник?

Ричи закусывает щеку изнутри.

— Да.

— А почему на обложке царапины?

— Долгая история.

И тут Одра обнимает его.

— Я так тобой горжусь, — говорит она.

— Гордишься?

— Конечно.

Она отпускает его.

— Могу я попросить тебя никому не рассказывать? — спрашивает Ричи. — Не то чтобы я стыдился, просто…

— Все нормально. Я умею хранить секреты. Просто знай, что ты не должен прятать от нас такие вещи. Все остальные тоже будут гордиться.

— Знаю.

Ричи не говорит ей, что не стал бы никому рассказывать. Он не хочет, чтобы друзья им гордились. Он не хочет, чтобы друзья вели себя как родители.

Он сходил в «свою» гостевую комнату, чтобы оставить там книгу. Пока его не было, Одра успела устроиться на диване и включить телевизор. МакКонахи рекламировал новый Линкольн.

— Глупость, — говорит Ричи. — Идиотский поступок. Ни один уважающий себя оскароносец не станет сниматься в рекламе автомобилей.

Одра закатывает глаза.

— Ты не слышал, сколько ему заплатили? Может быть, поменял бы мнение.

Они часто обсуждали все подряд перед телевизором, для Ричи эти беседы на вес золота. Он устраивается рядом с ней.

— Билл, я думаю, сегодня допоздна, — сообщает Одра, когда тема закрыта. — Все еще привыкает к режиссерским обязанностям. У него хорошо получается, но, по большому счету, он все-таки еще учится.

— Как там Том?

Том — тот, кто сменил Ричи в проекте, когда его вышибли. Том моложе Ричи. Том ярче Ричи. Том уже снялся в двух супергеройских блокбастерах, и теперь он богаче Ричи. Том — новая любовь Голливуда. Все обожают Тома.

— Не надо, Ричи.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет, понимаешь.

— Он лучше меня?

— Ричи.

— Как скажешь.

По совету книги, он должен принять происходящее, потому что отрицание реальности ведет к фрустрации и жалости к себе. Или что-то в этом роде. Дело в том, что у него нет работы, она досталась Тому. И он пытается это принять.

— Но он лучше меня?

Оп-па.

— Том — хороший актер. Ты — хороший актер.

— Как думаешь, его номинируют за эту роль?

— Не знаю, Ричи. Может быть.

Ричи протяжно вздыхает. И снова пытается улыбнуться.

— Не делай так, это жутковато выглядит.

— Так советует книга. Это борьба со стрессом. Я не могу расстраиваться, пока улыбаюсь.

— Это немного смущает, но улыбайся, если так надо.

— А Том не выглядит жутковато, когда улыбается?

Одра устало вздыхает.

— О, Господи. Это не имеет значения. Знаешь, Ричи, не обязательно выдавать по фильму в год. И кроме того, если Том хороший актер, это не значит, что ты — плохой.

— Правильно. Да. Я понял.

— Точно?

— Да. Безусловно. Точно.

— Да?

— Я принимаю реальность.

— Странный какой-то способ.

— Книга советует подойти со всех сторон.

— Хорошо, только тогда давай я открою розе́. Выпьем за твою книгу.

И они открывают бутылку. Правда, Одра вино не пьет и салютует бокалом воды, но Ричи совсем не против выпить один. Отпив половину бокала, он устраивает голову у Одры на плече. Она перебирает его волосы.

— Такие длинные, — говорит она.

— Я не…? Как это сказать?..

— Что?

— Я не выгляжу женственно?

— Ты выглядишь как Крис Хемсворт в 2013-м. Этакий лакомый кусочек.

— Вот только вешу семьдесят пять килограммов при росте под девяносто сантиметров. Не думаю, что хоть кто-нибудь с тобой согласится. Но, серьезно, такая прическа — нормально?

— Более чем. Она тебе идет.

Некоторое время Ричи молчит. Пьет розе́. «Луис Роедер» 2008-го года, шесть сотен за бутылку. На вкус как Розовое Москато. Он идет на кухню и достает из холодильника пиво. Крафтовое, и на вкус как мыло. Такой уж у Билла вкус. Но лучше, чем ничего.

— Одра? — зовет Ричи, вернувшись на диван.

— Да?

— Можешь накрасить мне ногти?

Он понятия не имеет, зачем попросил. Ладно, себя не обманешь — он точно знает, зачем. По той же причине, по которой пишет розовой ручкой с блестками. Он хочет заткнуть этот голос у себя в голове. Он хочет стать самым страшным кошмаром для мужчин, которые смотрят фильмы с Адамом Сэндлером.

Одра явно обескуражена.

— Да, ладно. Конечно, — отвечает она.

Одра уходит и возвращается с коробкой, полной лаков для ногтей. Она теперь самостоятельно ухаживает за ногтями. Билл — соль земли, и именно это привлекло в нем Одру. В городе из стекла и пластика Билл остался собой настоящим, из плоти и крови. Одре это нравится, и она ему соответствует. За это ими восхищается публика. У них маленький дом, или, по крайней мере, спроектирован так, что кажется небольшим. Он стоит на холме и похож на коттедж. Его построили в сороковых для Кларка Гейбла и Кэрол Ломбард — милый уютный домик среди помпезных голливудских особняков. Ричи считает — он идеален для Филбро.

— Наверное, ты хочешь черные? — говорит Одра, вылавливая из коробки бутылек.

— Не слишком ли компромиссно?

— Смотря что тебе нужно. Зачем ты хочешь накрасить ногти?

— Потому что парни не должны красить ногти.

— А…

— Я не хочу их красить. Я нуждаюсь в том, что за этим стоит.

— Теперь я еще больше запуталась.

— Хочу раскрыть свою сексуальность.

— Ты же в курсе, что не обязательно красить ногти, если тебе нравятся парни?

— В курсе. — Ричи не может представить Майка или Стэна с накрашенными ногтями. Правда, Стэн каждое воскресенье тайно бегает в салон, чтобы привести в порядок кутикулы, но это не имеет ничего общего с «гомосексуальными наклонностями». — Просто…

— Бросаешь вызов токсичной маскулинности?

— Так и знал, что слышал это именно от тебя.

Одра улыбается.

— Ладно. Будем красить. Если думаешь, что черный — слишком безопасно, но не хочешь переборщить, предлагаю аубергин.

— Аубер-что?

— Темно-пурпурный, — Одра показывает бутылочку от Лабутена. И пусть она теперь сама ухаживает за ногтями, но по-прежнему пользуется дизайнерским лаком. — Нравится?

— Да.

Пока Одра красит Ричи ногти, он пытается оценить свои руки максимально объективно. Красивые руки. Бледные руки. Руки с длинными пальцами. И теперь это руки с накрашенными ногтями. Одно очевидно — они не отцовские.

Едва Одра закончила, где-то в комнате диньгнул телефон.

— Ногти еще не высохли, и я не буду переделывать! Давай, я тебе сама принесу телефон.

— Нет, Одра, все нормально, правда.

Поздно. Одра берет телефон и медленно краснеет. И отдает его Ричи.

Эдди. 18.00

Дома, со стояком. Не хочешь помочь?

— Так, ох. Кто такой Эдди?

Прошло два месяца с побега в Нью-Йорк, и Ричи не может перестать болтать об Эдди. Раз уж Одра все выяснила, Ричи выпустил кота из мешка. Или, если выразиться точнее, Ричи его оттуда выхватил и запустил им в небо. Ричи рассказывает Майку о глазах Эдди, когда они едут прогуляться. Ричи говорит Биллу о голосе Эдди, когда они садятся выпить пива. Он говорит о заднице Эдди, устроившись рядом с Одрой перед телевизором.