– Почему он выбрал меня?
– Тёмный Лорд мне не докладывает о своих мотивах. А сейчас, если ты замолчишь, мы, наконец, сможем продолжить.
Снейп вёл себя странно. Гарри всё чаще ловил на себе его пристальный взгляд, прочесть который не мог, как ни пытался. В этом человеке было так много всего, что Гарри удивлялся, как Снейпа до сих пор не порвало на части. Гарри почти видел, как его тёмное нутро бьётся о каменно-твёрдую внешнюю оболочку, но не может вырваться на свободу. Он думал: если содрать со Снейпа кожу, вместо живой плоти под ней обнаружится гранит.
Он выуживал из него информацию по крупицам, по обрывкам случайно обронённых фраз.
– Пот… – Снейп осёкся, нахмурившись.
– Договаривайте!
– Поттер! Доволен, мальчишка?!
Снейп всё-таки сорвался, но Гарри не испытал желанного облегчения.
– Это моя фамилия, да? – тихо спросил он. – Почему Лорд отобрал у нас даже такую малость?
Снейп беззвучно выругался и вздохнул:
– Что ты знаешь о Последней битве?
– Совсем немного. Вы не даёте нам возможность узнать больше, вы держите нас взаперти, как диких зверей!
– И всё-таки?
– Тёмные победили, Орден Феникса уничтожен, а мы оказались здесь. Но при чём тут моя фамилия?
– Лучше тебе помалкивать об этом, – задумчиво сказал Снейп. – Не произноси её в Замке лишний раз.
– Я ни черта не понимаю. – Гарри вцепился руками в волосы.
– А ты и не должен. Всё, что тебе положено знать, Тёмный Лорд великодушно оставил в твоей голове.
– Вы чудовище!
– Вот как? – Снейп, кажется, забавлялся.
– Вы убили Альбуса Дамблдора!
– Какая осведомлённость. А сколько людей убил Альбус Дамблдор, ты случайно не в курсе?
Помимо мощного интеллекта и необъяснимой несдержанности рядом с Гарри у Снейпа было ещё одно бесценное преимущество – домашняя библиотека.
Когда Гарри впервые зашёл в его кабинет, щедро уставленный книжными стеллажами, у него вспотели ладони. Книги были повсюду: на полках, на полу, на столе. Толстые древние фолианты в потёртых обложках, всевозможные учебники и пособия, волшебные книги, негромко ворчащие или издающие слабое свечение. На письменном столе Снейпа лежала раскрытая газета; «Ежедневный пророк» – прочёл Гарри. Он едва успел рассмотреть обложку – Тёмный Лорд в роскошной мантии улыбается, обнажив мелкие зубы – как Снейп испепелил газету взмахом палочки.
Прислуга не читала газет, а книги были под строжайшим запретом. Библиотека охранялась сигнальными чарами, и лезть туда никто не решался – себе дороже. Разве что Гермиона… Рон как-то упомянул – шёпотом, по секрету, что видел, как она кралась по коридору, прижимая к груди несколько потрёпанных томов. «Книжная воровка», – сказал он с восхищением и почти благоговейным ужасом. Гарри разделял его восторг: так уж вышло, что знания у них ценились едва ли не больше, чем еда и тепло. Любые слухи, сплетни, подслушанные разговоры и краденые газеты помогали частично восстановить картину происходящего за пределами Замка. А если повезёт, то и прошлого, отобранного Волдемортом.
Библиотека Снейпа едва ли могла сравниться с библиотекой Хогвартса, но Гарри и этого хватало за глаза. Конечно, Снейп не подпускал его к полкам, но всё же позволял читать некоторые учебники – те, что были необходимы им для занятий. «Это вынужденная мера», – отрезал он, но тем не менее разрешил просматривать даже те параграфы, которые не имели отношения к тёмной магии. Он варил зелья, усадив Гарри так, чтобы держать его в поле зрения, а тот жадно припадал к книге, подсвечивая себе палочкой. Конечно, там не было ничего об истории Замка или войне с Волдемортом, но Гарри всё равно был благодарен Снейпу, хоть и знал, что благодарность – последнее чувство, которое тот заслуживает.
Во время этих бесконечно долгих вечеров, заполненных теорией и практикой, с Гарри происходили странные вещи: он постепенно начинал понимать, почему многие сильные волшебники поддаются очарованию тёмных искусств.
– Тёмная магия – это не только инструмент для убийств и пыток. Тёмная магия – это тонкая и прекрасная наука, позволяющая волшебнику раскрыть свой потенциал и достичь действительно высокого мастерства.
Глаза Снейпа загорались, когда он рассказывал о тёмных силах. И ещё иногда, редко – когда смотрел на Гарри. В другие моменты лицо его, как и прежде, ничего не выражало.
Снейп заставлял Гарри произносить заклинания, от которых всё его тело наполнялось силой и энергией. И чем отвратительней получался эффект, тем больший прилив сил испытывал Гарри. Он тренировался на трансфигурированных насекомых и мышах – так было проще убедить себя, что боль, которую они испытывают – ненастоящая. Он травил их удушливым газом, сдирал шкуру, ослеплял, рассекал на части, и внутри росло нечто (чёрное, чёрное), что должно было бы пугать его, но не пугало. «Я мог бы делать это бесконечно», – подумал он однажды, поднимая палочку над головой, как шпагу, как символ свободы. Если бы сейчас в подземелья спустился кто-то из Пожирателей, он бы проклял и его, не раздумывая.
Снейп дёрнул бровью и одарил Гарри странным взглядом. Его мантия была прожжена в нескольких местах, а порванный рукав и вовсе пришёл в негодность. На белой, синеватой от выпуклых вен коже чернела, пульсируя, метка Волдеморта.
***
– Тебе не кажется, что в последнее время вокруг слишком много странностей? – спросил его Рон как-то за обедом.
Гарри не мог с ним не согласиться. С тех пор, как он побывал в покоях Лорда, странности преследовали его на каждом шагу. Что-то происходило, что-то, что нарушало привычный уклад жизни обитателей Замка. Тёмный Лорд нервничал: он прекратил увеселительные мероприятия и почти перестал появляться на публике. Пожиратели, встревоженные поведением своего Повелителя, напротив, зверствовали, как никогда, срываясь на прислуге по поводу и без. Младшие из них старались чаще покидать Хогвартс и постоянно шептались по углам, внимательно следя, чтобы их никто не подслушал. Рон не спал по полночи, бегая на свидания с Гермионой, и всё чаще бросал на Гарри подозрительные взгляды. Глупый, ему бы о себе думать да о своей книжной воровке; если в Замке хоть кто-нибудь узнает про их роман, вздёрнут обоих, не тратя сил на проклятия. Слово «любовь» было чем-то вроде магии или имени Альбуса Дамблдора – новые Непростительные, кара за которые – смерть.
Весь Замок словно обезумел. А Снейп неожиданно стал пропадать без всякого предупреждения.
После ужина Гарри исправно спускался в подземелья, но был готов к тому, что на его стук никто не ответит. Обычно это длилось день-два, не больше, после чего Снейп встречал его, хмурый и раздражённый, и держал потом до глубокой ночи. Время стремительно таяло, и из отведённого Лордом месяца оставалось чуть меньше двух недель.
В то утро у Гарри заболел шрам. Не так, как бывает после кошмаров или настойчивых попыток вспомнить прошлое, но так, будто его лоб долго и беспощадно плавят на медленном огне. Его знобило. Он сказался больным, и ребята, видя его состояние, пообещали прикрыть перед Филчем, в случае чего. Всё-таки они хорошие – настоящие, единственные друзья.
Кое-как запихав в себя обед и проспав ужин, Гарри нехотя поплёлся в подземелья. Ему пришло в голову, что Снейп – личный зельевар Лорда, и у него наверняка найдётся подходящее зелье. Вряд ли он стал бы намеренно мучить своего ученика – теперь, когда дорога каждая минута.
Гарри думал об этом, спускаясь вниз по длинным каменным лестницам. Он вспомнил, как Снейп вышел из себя, узнав, что он не в состоянии колдовать после того, как утром схлопотал двоекратное Круцио от Макнейра. Гарри впервые видел этого человека таким разгневанным. В какой-то миг ему даже стало страшно за Макнейра – тот наверняка не подозревал об особом задании Лорда, а теперь влип, сам того не зная. С тех пор палач демонстративно обходил Гарри стороной, что, впрочем, не мешало ему отыгрываться на его друзьях.
Гарри постучал и едва не взвыл, когда дверь оказалась заперта. Он не хотел идти в больничное крыло, зная, какую помощь там могут оказать такому, как он. Но, похоже, другого выхода не оставалось.
