Боль, не оставлявшая Майка с момента исчезновения Джули, не ослабла, но немного отступила: теперь у него появлялась надежда! Мэнни посвятил Эриданию в причины срочной женитьбы, и доминиканка оценила такой поступок как единственно верный.

«Некоторые женщины такие глупые, — сказала она, вздохнув и проникновенно посмотрела мужу в глаза. — Вот я, например. Знай я заранее, зачем тебе этот брак, я б запросила вдесятеро дороже. Но твоя Джули не такая как я. Она или совсем безумная, что бросила тебя, или наоборот…»

Отмечать событие поехали в ресторанчик к Роберто и Лили. В битве с ромом Эридания показала себя стойким бойцом. Джо она понравилась, но он поклялся прилюдно, что никогда не прикоснется к жене друга — даже если будет послан с весточкой из Москвы.

После этих слов новобрачная так внимательно осмотрела Джо, что всем стало ясно: она не прочь выйти замуж еще разок. За этого вот блондинчика… И если он зачастит с весточками из Москвы — то определенно доездится!

Подумав так, Эридания сочно причмокнула и игриво подмигнула Джо. Ее нехитрая мысль, казалось, была явственно услышана всеми. Назревавший адюльтер развеселил всех. Даже Майк отвлекся от горьких мыслей и попытался окоротить молодую — да не тут-то было!

Новобрачная потребовала музыки, да повеселее, объявила белый танец и схватила в охапку Джо. Танго вела она! Как осенний листок Джо кружил вокруг корпулентной партнерши, лучившейся счастьем и искрившейся страстью.

Смеху и веселью не было конца!

Наконец, Мэнни увез Эриданию домой. Майк с Джо пошли к себе, предупредив, что завтракать придут не очень рано.

Но завтрака не случилось. Ночью умерла Лили. В предутренний час она разбудила мужа, тихо сказала ему: «Мне не хватает воздуха, Роберто. Видать, пришел мой срок… Прощай!» И не успел голос стихнуть, как ее сердце перестало биться.

Роберто говорил о смерти жены спокойно, будто давно этого ждал — хотя Лили отродясь не болела. Он не стал надевать белоснежную униформу и вставать за барную стойку, а так и сидел за столиком в своей рыбацкой рубахе, выцветшей спереди и сзади, но сохранившей размытые сине-зеленые полосы под рукавами на боках.

Сидя в самолете, летящем в Москву, Майк вспоминал картину прощания с Лили. Вот лежит она, строгая, с заострившимися на смертном одре чертами лица. Вот стоит Роберто, маленький, уже почти старый, виноватый, в бессмертной своей рубахе, которая служила ему талисманом — но только в море, а на суше не помогла.

* * *

Доктор дослушал рассказ Майка, не шевелясь и не отвлекая говорившего — и по всему было видно, что слова пациента он принял куда ближе к сердцу, чем это заведено у психотерапевтов. Звуки рояля давно смолкли, ничто не нарушало тишины. Амуры под лампами застыли в смущении: даже богам негоже плясать, когда человек печален. Впрочем, амуры — что за боги? Так, малышня бессмертная…

— Вы женились для получения домиканского вида на жительство. Хочу поинтересоваться: сколько раз после этого вы побывали в Доминикане?

Глаза доктора Вайса, задавшего вопрос, блеснули. Но Майк вжился в роль пациента, лежал на кушетке и врача не видел. Да и посмотрев, увидел бы только освещенный стол, руки психиатра, тонкую — пустую, что ли? — папочку на коричневой коже столешницы и пульт музыкального центра.

— Ни разу, — проговорил Майк и глубоко вздохнул. — Да я и не подавал никаких прошений. Еще не добравшись до Москвы, я уже понимал, что не вернусь на этот остров. Слишком сладким был доминиканский ром… И слишком горьким оказалось похмелье.

— Понимаю, — доктор кивнул, и в полумраке его очки засверкали радужным отсветом просветленных линз. — Но почему вы раздумали искать Джулию?

— Не видел и не вижу смысла.

Голос Майка был тверд, и говорил он без запинок — так, как говорят о вещах многажды обдуманных, выстраданных и ушедших в прошлое безвозвратно.

— Я что-то понял, что-то неосязаемое, но вполне определенное. Это что-то внутри меня стало барьером, закрывшим мне путь в Доминикану. Новый мотор для лодки Роберто я отправил почтой, и даже не стал указывать свое имя. Надеюсь, он работает безукоризненно.

— Вне всяких сомнений, — согласился доктор Вайс. — Японские моторы надежны. Наверняка ваш Роберто продал свой ресторанчик, купил катер покрепче, и теперь возит желающих ловить тунца и марлина. Что же касается Джули, у вас в голове имеются ответы на все ваши вопросы, просто вам они не видны.

— Как это? — опешил Майк.

— Очень просто! — врач встал из-за стола и медленно прогулялся к окну. — Вы обладаете здравым рассудком, логичным мышлением и острым умом, это несомненно. Ваш мозг подсознательно проанализировал всю цепочку ваших взаимоотношений с Джули, пришел к определенному выводу и принял решение о ненужности этой женщины.

Однако транслировать эту парадоксальную, на первый взгляд, мысль в ваше сознание он не стал: эмоциональный отклик слишком силен, это может повредить всему организму. Запрет на поиск Джули, тем не менее, возник. Психическая саморегуляция в чистом виде, хоть в учебники вписывай.

Доктор повел рукой, и света в кабинете стало больше. Взволнованный Майк поднялся с кушетки.

— Ради бога, герр Вайс, объясните, что там нарешал мой мозг? И почему вам это видно, а мне нет?

— Успокойтесь, Майк! — усмехнулся психотерапевт, подхватил под руку и бережно усадил пациента в кресло перед столом. — Все действительно настолько просто, что даже забавно. Вы разве не видите, что эта девушка искала знакомства с вами? Ее появление в то ваше тяжелое утро явно неслучайно. Боюсь утверждать, но вполне возможно, что она приметила вас загодя, еще до вашего прилета в Доминикану.

— Теоретически это возможно, — согласился Майк. — Но зачем?

— Всему свой срок, друг мой. Придет время, и мы найдем ответы на все вопросы — возможно, прямо здесь, в этом кабинете. Мне пока что не все ясно, однако даже невооруженным глазом видно: роман ваш писали не вы, а она. Это ведь Джули картинно свалилась с доски, чтобы пнуть мирного ежа лодыжкой! Это она мужественно терпела боль, вручив вам свою божественную ногу и завлекательно хохоча, пока вы косметическим пинцетом расковыривали раны. Это ей довелось заманивать вас томным движением бедер и плавными взмахами рук, уходя вдаль с прямой спиной и развевающимися волосами.

Майк непонимающе встряхнул головой:

— Да господи! Обычные женские штучки! Ну, понравился, ну, решила соблазнить… Что с того?

Доктор продолжил говорить, не обращая внимания на возражения Майка.

— Ваш роман длился почти два месяца. Если она вас так любила, что готова была стать вашей женой, почему не открылась вам? Ведь ни адреса, ни фамилии, ни документов — ничегошеньки она вам не сказала и не показала! Так, полунамеки, полуутверждения… Значит, замуж за вас она и не собралась, Майк?

— Я думал об этом. Возможно, она уже состояла в браке с кем-то. А я — так, забавный случай, увлекательное приключение, прихоть молодой жены состоятельного мужа…

— Ну, Майк, какое супружество? Кто допустит отсутствие молодой красивой жены в течение нескольких месяцев? Особенно если купил ее, как последнее украшение своей жизни? Какие у вас еще были версии?

— Еще мне думалось, что она хотела от меня ребенка. Женщины ведь острее чувствуют свой возраст, верно, доктор? Ей скоро тридцать, хочется родить и не от кого попало. Тут — я. Вот она забеременела, и сбежала.

Зеппли Вайс победно усмехнулся.

— Вы на правильном пути, Майк. Только идете не в ту сторону. Среди перечисленных вами вещей, которые Джули оставила в вашем номере, я что-то не услышал упоминания о таком деликатном явлении как тампоны и прокладки. Вы просто умолчали о них? Или их действительно не осталось?

Майк на минуту задумался.

— Их не было. Они пропали, хотя у Джули всегда имелся запас…

— Тогда как вам такой вариант: не желая становиться вашей женой, Джули пытается от вас забеременеть в течение девяти недель кряду. В то злополучное утро она обнаруживает, что надежда не оправдалась — второй или даже третий раз подряд. Начались месячные… Понимая, что дела не будет, женщина хватает самое необходимое — в данной ситуации это гигиенические средства — и сбегает!