Савва, открыв коробку, достал железную маску со множеством кнопок и фильтров. Её внешний вид явно впечатлил Андрея Аристарховича.

— Если я всё правильно рассчитал, то с помощью этой маски я смогу имитировать любые голоса. — объяснил Савва, — Конечно, я её ещё не проверял, и поэтому не уверен…

— А вы проверьте её сейчас! — казалось, что эта фраза Андрея звучала не как просьба.

Поначалу отец Савва сомневался. Андрей Аристархович начал сверлить его требовательным взглядом. Затем Василий в более мягкой форме попросил друга, а там уже и Ане стало любопытно, что за новую диковину смастерил папа. Ну и как после такого напора отказать?

Одеть маску на лицо оказалось довольно-таки сложной процедурой. Чтобы закрепить её на лице, мужчина нажал на кучу разных заклепок. А прежде, чем начать говорить, он нажал ещё пару кнопок. Убедившись, что всё сделал правильно, Савва произнес: "Здравствуйте, дети…"

Но как только его голос прошёл сквозь фильтры маски, все четверо внезапно почувствовали такую острую боль, будто их бьют по голове большим и тяжелым предметом. Андрей, Василий и Аня от такого упали на пол, Савва же успел опереться руками об столешницу. Когда же он пришел в себя и осознал, что случилось, мужчина начал судорожно нажимать на кнопки, чтобы снять маску.

— О, Господи! — перекрестившись произнёс Василий дрожащим голосом, — Что это был за кошмар?

— У меня только что вся жизнь перед глазами пролетела. — произнес Андрей, вставая с колен.

— Как же так? Я же чательно проверял расчеты! Почему так полу… — Савва не договорил фразу, поскольку его сбил с первоначальной мысли хнык Ани, — О, Господи!

Девочка лежала на полу и плакала, уткнувшись в пол. Когда батюшка приподнял Аню, то он увидел, что из носа дочери потекла струя крови.

— Папенька, почему моей голове так больно стало? — проскулила Аня, а затем, уткнувшись в грудь отца, зарыдала ещё сильнее.

После этого инцидента отец Савва вызвал по телефонному аппарату доктора. Затем он нашёл несколько лоскутков и набрал в них снега из улицы, а потом отдал этот компресс гостям, чтобы те приложили его к лбу. Аню, состояние которой после произошедшего вызывало большее беспокойство, Савва уложил на скамейку в дальнем углу комнаты, укрыл шубейкой и к лбу приложил компресс. Когда же дочка уснула, мужчина вернулся к гостям, которые сидели за рабочим столом, прижимая лоскуты со снегом к лбу.

— Ради бога, простите меня великодушно! Если бы я знал, что всё так получится…

— Не извиняйся, Савва. — сказал Василий, — Мы сами настояли на проверке этой маски.

— И надо сказать, что не зря. — Андрей, положив компресс на стол, хищно улыбнулся, — Я в вас не ошибся, Савва Демидов. Вы действительно гениальный изобретатель! Это маска может стать мощным оружием массового поражения. Не то что остров святого Феодора, сама Империя отдаст всю свою казну, чтобы получить это звуковое оружие. Главное её доработать, и тогда…

— И думать забудьте! — резко вставил Савва.

— Батюшка, да вы не понимаете, что говорите! — настаивал Андрей, — С этим оружием вы заткнете за пояс всю Гильдию механиков, которые даже жалкого подобие этой маски не смогут создать.

— Нет, Андрей Аристархович! Я никогда не создам то, что способно уничтожить жизнь!

— Уже создали, мой дорогой друг.

Ситуацию могла дойти до точки кипения, если бы не отец Василий. Он указал на Аню, которая ворочалась во сне, бормотав что-то несуразное под нос. Поэтому Савва решил прекратить этот бессмысленный спор, дабы не напугать дочку ещё сильнее. Андрей Аристархович же сделал вид, что смирился с принципами батюшки.

***

— В общем, Савва сказал, что попытается переделать маску, а если не получится, то уничтожит её. — этой фразой отец Василий и закончил свой рассказ.

Пока он рассказывал эту историю, Руслан на машинке печатал его слова. Поставив точку в последнем предложении, юноша положил лист с показаниями на стол.

— Но так и не уничтожил. — протянул Пётр.

— Возможно, что просто не успел. — предположил Василий, а затем тяжело вздохнул, опустив голову, — Через пять дней будет ровно четыре года, как отца Саввы не стало, но я до сих пор не могу поверить, что его больше нет с нами.

Четыре года назад в мастерской Саввы Демидова прогремел взрыв, в результате которого батюшка погиб. Официально эта трагедия была признана несчастным случаем. Однако отец Василий не верил этой версии.

— Якобы взрыв случился в результате неудачного эксперимента. Но это чушь! Савва после одного случая, произошедшего с ним в юности, зарекся использовать взрывчатые вещества для своих экспериментов!

— Мало ли… Может внезапно такие вещества понадобились. — предположил Пётр, — В любом случае гибель отца Саввы обсуждали в Александрограде все, кому не лень.

— Да, однако кто бы мог подумать, какое продолжение получит эта история. — добавил Руслан, — До сих пор в дрожь бросает, как вспомню.

— Мать, убившее своё дитя… — протянул Пётр, — Жуткая история.

Следователь Вахлаков вспомнил один из августовских выпусков газеты "Феодоровские ведомости" 1910 года с громким заголовком на первой странице: "Вдова Саввы Демидова убила собственную дочь!" Также Пётр вспомнил вкратце содержание статьи.

Матушка Ирина Демидова вместе с четырнадцатилетней дочерью Анной за три дня до сороковины уехала в Иван-да-Марьяград, чтобы уладить кое-какие дела покойного главы семьи. История закончилась тем, что вдова отца Саввы, возвращаясь обратно в Александроград, сбросила свою дочь с общественного дирижабля, когда тот пролетал над Нестеровскими горами.

— Бедная Анечка… Эх, как я тогда был слеп! — корил себя Василий, — Ведь невооруженным глазом можно было понять, что с матушкой Ириной что-то не так, но я это списал на траурное состояние.

— Не вините себя, дядюшка, — Руслан положил руку на плечо своему дяде, — Вы не могли знать, что у неё в голове творится.

— В неё сам дьявол вселился! Это он искусил её на то, чтобы убить своё чадо. Другое об…

— Отец Василий, давайте без глупых метафор! — грубо оборвал Пётр, сжав руку в кулак, — Простите меня великодушно, однако давайте будем называть вещи своими именами. Матушке Ирине врачи поставили чёткий диагноз — шизофрения. Так что она, возможно, остаток своих дней проведёт в сумасшедшем доме.

— И это очень печально. — сказал Василий, — Я лишь тешу себя мыслю, что милая Анечка в раю воссоединилась с отцом. Однако вот, что странно, Пётр Иннокентьевич: после сороковины, я решил забрать чертежи Саввы, которые были у него дома, чтобы с ними ничего не случилось, но когда я открыл сейф, то обнаружил, что они пропали. Я обыскал весь дом, но не нашёл их.

— А вы уверены, что эти чертежи не были в мастерской во время взрыва? — спросил Руслан.

— Я помню, Савва мне рассказывал и даже показывал, что держит чертежи касательно этой ужасной маски в сейфе. Код знал только он, ну и я его узнал на сороковину, когда документы батюшки разбирал, ведь больше уже было некому. Я обратился в полицию, но мне сказали, что раз нет следов взлома, и не было погрома, то батюшка, наверное, просто переложил их другое место, о котором я не знаю. Но я в этом сильно сомневаюсь.

— Хм, интересно. И у вас нет предположений, кто мог забрать эти чертежи? — спросил следователь.

— Есть предположение. Я, конечно, не хочу брать грех на душу, однако у меня до сих пор не выходит из головы, как господин Андрей Штукенберг уговаривал отца Савву сделать из маски настоящие оружие. А такие люди как он никогда не отступают от своих целей.

— Это да! — согласился следователь, — О том, как господин Штукенберг давит конкурентов, уже ходят легенды. Это всё, отец Василий?

— Да, господин следователь.

— Замечательно! — Пётр протянул лист с показаниями священнику, — Ознакомьтесь и распишитесь.

Расписавшись под показаниями, Василий уже собрался уйти, как вдруг его взгляд задержался на Петре. Батюшка вспомнил то, что рассказал Руслан.