Наблюдая за роящейся в воздухе мошкарой, он старался не дышать глубоко и выдыхал через рот, что вызывало щекочущее движение волосков у него в носу. Солнце согревало его лицо, отбрасывая длинные тени на илистую поляну, где в грязи остались их следы и его телефон. Им не пришлось бы ждать слишком долго, находись Шерлок поблизости с лесными поместьями. Но, казалось, само время остановилось.

— Итак, каким образом ты собираешься это сделать? — спросил Джон, чувствуя потребность в разговоре, потому что даже птицы умолкли.

Пейшенс пожала плечами, ничем не выдавая собственных планов. — У меня есть ты. Это ведь всё, что нужно, чтобы добраться до Шерлока Холмса, верно?

Джон постарался, чтобы его лицо не выглядело слишком кислым.

— Я читала твой блог, — пояснила Пейшенс. — Мориарти знал, как тебя использовать. Себастьян тоже это знал. У Шерлока Холмса есть только одна большая слабость, и это доктор Джон Уотсон. Если вы спросите меня, то они оба были слишком увлечены, чтобы по-настоящему понять, как надо тебя использовать. Мальчики такие забавные. Дайте им зажигалку, чтобы осветить путь, и вы увидите, как они устраивают пожар в лесу. — Она вздохнула и на мгновение отвела взгляд, — но только на мгновение, слишком короткое, чтобы успеть что-нибудь предпринять. — Мальчики думают, что единственный способ навредить кому-то — это напасть на него лично, — сказала она с опустошённым, неподвижным лицом. — Гораздо больнее тому, кого оставили и забыли.

У Джона перехватило горло. — Да. Да, это так, — сказал он и отпустил вёсла, поскольку они уже приплыли на середину омута. Он откашлялся, вытирая саднящие ладони о брюки и глядя на дно лодки. Никаких инструментов, какая-то не очень длинная верёвка, в основном влажные листья и древесные обрезки, не более прочные, чем щепочки для розжига. Он облизнул губы. — Ты читала мой блог, верно? Стало быть, ты читала обо мне и Шерлоке… обо мне и Мэри. Так что ты должна понимать, что я точно знаю, о чём ты сейчас говоришь. Быть тем, кого оставили и забыли… для этого нет слов. Я не пожелаю такого даже самому злейшему врагу.

— Лжец.

Джон выпрямился и расправил плечи. — Я не получаю удовольствие от мучений, — просто заявил он.

Пейшенс посмотрела внимательно, затем улыбнулась чуть мягче, и лицо её потеплело не только от солнечных лучей.

Вода была неподвижна, за исключением лёгкой ряби от снующих по поверхности водомерок. Ни всплеска рыб, ни змеиного следа — ничего, что указывало бы на то, что она обитаема. Казалось, в ней столько же жизни, что и в городской луже, — не более чем рассадник бактерий и насекомых. Словно всё живое осталось в лесу, и только высокое небо как будто смеялось вместе со стаей громко каркающих чёрных птиц, пролетающих прямо над их головами. Джон поднял глаза, пытаясь понять, с какой стороны они появились, и не знак ли это, что приближается Шерлок.

— Я была женой военного, — нарушила тишину Пейшенс, воткнув нож в сиденье рядом с собой. — Мы с Патриком поженились за неделю до того, как все трое ушли, и я перебралась к его отцу, чтобы не оставаться одной. Ты узнаешь все семейные тайны, когда тебе нечего делать, кроме как с утра до вечера заниматься уборкой. Старики любят поболтать с хорошенькими девушками, которым нравится слушать. Мистер Тернер и мистер Маккарти были старыми приятелями по ИРА. Тернер попал в неприятности и в поисках надёжного убежища вернулся домой, а несколько лет спустя появился Маккарти и зажил в полном достатке при помощи шантажа. Я не убивала невинного человека, доктор Уотсон. Нельзя вырастить монстра, будучи святым. — Она повернула нож, коснувшись лезвием своего колена. — Я не знаю, что они сделали, но знаю, что мистер Тернер больше боялся ИРА, чем злился на англичан. Патрик вырос здесь, и их обоих любили в общине. Но Маккарти… Думаю, анархия — самое подходящее слово для всего этого. Некоторые игры, которыми Джим забавлялся… дело было не в англичанах, дело было… Ему нравилось всё разрушать, переворачивать с ног на голову и подминать под себя. Я была слишком мала и не понимала многое из того, что рассказывал мистер Тернер о «старых добрых временах», когда он закладывал мины и торговал оружием; но потом я повзрослела и поняла, почему Джим вырос таким. Страшно осознавать, что всю твою жизнь эти вещи были рядом с тобой, а ты даже не догадывалась об этом.

Джон кивнул, не зная, что ещё ему сделать, пока она продолжает рассказывать.

— Мистер Маккарти был в бешенстве, когда Джеймс вступил в британскую армию. В тот день в лесу… похоже, он так и не простил Джеймсу, что тот повернулся спиной к их традициям. Джим всегда был его любимчиком, но оба они одинаково его ненавидели. То один, то другой нередко появлялись с подбитым глазом… Он был очень суровым человеком. Джим всегда присматривал за Джеймсом… Я думаю, Джим полагал, что отец будет счастлив узнать о гибели Джеймса, но мистер Маккарти пришёл в ярость. Какое-то время он не произносил ни звука, а потом начал кричать что-то совершенно бессмысленное. Может быть, на гэльском*. Я не знаю. Мне было всё равно. Я просто хотела навредить Джиму, причинить ему боль, и убила его. И знаешь что? Мистер Маккарти помог мне почувствовать себя супергероем. Я положила в сумочку камень, замахнулась и ударила его по голове, а потом на всякий случай выбросила камень в Боском. Я не думала о том, что Джим за это поплатится, или что это приведёт сюда Шерлока Холмса. Просто немного борьбы с вредителями. Просто чтобы дать Джиму понять, каково это, быть последним, кто уцелел. Если он хотя бы наполовину тот, кем себя возомнил, он отправится в Лондон и освободит Себастьяна.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Джон, чувствуя, как какое-то насекомое укусило его в шею, и рассеянно потирая это место.

Пейшенс глубоко вздохнула, сжимая пальцы на рукоятке пистолета. — Потому что я собираюсь убить тебя, Джон. И я думаю, ты заслуживаешь знать всё.

Джон потряс головой, лодка сочувственно покачнулась в ответ. — Нет, это ни в малейшей степени не объясняет, почему тебе нужно навредить Шерлоку. Потому что ты не…

— Я всё понимаю. Джим хочет убить меня, и это единственное, что я могу сделать сейчас. — Её пальцы слегка дрожали, и рука уже не выглядела такой твёрдой. — Я не могу убить его; никто не может убить его. Но я могу забрать всё, ради чего ему стоит жить, а потом молиться, чтобы он покончил с собой.

— Жизнь Шерлока и моя жизнь важнее той кровной мести, которую ты задумала! — Джон подался вперёд, сосредоточившись на пальце на спусковом крючке, который, казалось, зудел от желания остановить его, если он попытается что-нибудь предпринять. Он сделал ровный вдох и закрыл глаза, стараясь не поддаваться гневу, пронзившему его насквозь. — Думаешь, если ты убьёшь меня, Шерлок сломается и умрёт? Шерлок станет всем, что Мориарти когда-либо хотел от него, и меня не будет рядом, чтобы остановить его. Ты просто окажешь Мориарти услугу!

Взгляд Пейшенс оставался таким же решительным, но в нём не было силы — только пустота поражения. — Надеюсь, он не настолько силён, — сказала она.

— Настолько, — заверил её Джон, хотя спорить было бессмысленно.

Птицы снова взлетели, но теперь вместе с ветром послышался громкий панический крик: — Джон! — Это заставило их повернуться, чтобы увидеть на берегу двух мужчин и одну женщину. Сейчас или никогда, решил Джон.

И, похоже, Пейшенс была с этим согласна.

Джон бросился к ней, выбив из её рук пистолет и отшвырнув его в сторону одновременно с выстрелом, звук которого разорвал окружавшее их спокойствие. Лодка опасно раскачивалась, он схватился за нож, стараясь избежать острия; мощный адреналиновый взрыв заглушил все ощущения, и Джон не понял, ранен он или нет.

— ДЖОН!

Маленькая лодка перевернулась, оба рухнули в омут, и единственной мыслью Джона было не угодить на нож. Единственной мыслью Пейшенс, как видно, было крепко держаться за Джона, пока толща мутной воды поглощала их и утягивала на дно.

Открыв глаза, Джон увидел мир цвета некрепкого мартини, видимость отсутствовала полностью; собрав все силы, он боролся с гибельной мощью воды, пытаясь всплыть на поверхность. Пейшенс вцепилась в него, обвивая ногами, руками она крепко обхватила его за грудь, и нож был бог знает где. Зелёная вода медленно становилась красной от крови, но Джон даже не думал о том, из чьего тела она вытекает. Он стремился наверх, чтобы сделать хотя бы единственный вдох, тогда как Пейшенс старалась затащить его вниз, и отяжелевшая одежда хорошо помогала ей в этом. Джон почувствовал, как меркнет солнечный над его головой, как тень лодки становится меньше, и до неё уже невозможно дотянуться рукой, которую у него с трудом получилось освободить.