— Не люблю пачкать руки. — Голова безумца склонилась набок, словно он прислушивался к голосам вдалеке, а улыбка угасла так быстро, что стала казаться плодом фантазии. — Тебе бы этого хотелось, верно? Джеймс Мориарти жив и здоров, чтобы вы могли во всём его обвинить и, может быть, даже слегка ему отомстить?

Сделанный вывод задел за живое, но Джон остался сидеть неподвижно, ни подтверждая, ни опровергая сказанного.

Джим не сводил с него глаз. — Я не использовал своего брата, Джон. Он был членом семьи. Ни к чему, чтобы оба маменькиных сынка вошли в историю как террористы. Джеймс герой войны, а я… ну, а я, насколько миру известно, получил по заслугам, не так ли? Опухоль свела его с ума, сбила с толку. Себастьян шутил, что она делает его ещё больше похожим на меня, и ну… это была не такая уж плохая идея. Этот человек больше не был моим братом, он умер, когда опухоль изменила его, так почему бы не дать ему умереть с чуть большим смыслом, чем просто медленная потеря рассудка? Я превратил его в себя, и, как мне кажется, это сделало его счастливым. Пока Себастьян оставался там. Хороший человек Себастьян. Надо как-нибудь заглянуть в Лондон, передать ему привет.

— Я уверен, что это может подождать, пока вы воссоединитесь в аду.

— Они не вешают невиновных за преступления, которых те не совершали. В любом случае я тебя понимаю. — Джим побарабанил пальцами по столу, его лицо приняло скучающее выражение.

Это не впечатлило и не убедило Джона в обратном. — Итак, за какие преступления нам стоит тебя повесить? Карл Пауэрс? Двенадцать человек, погибших при взрыве многоквартирного дома? Похищение детей и покушение на убийство?

Лицо Джима снова осветила улыбка, он явно гордился собой. — Ты бы много отдал, чтобы монстры стали реальными, — сказал он, хищно глядя на Джона. — Не правда ли, возбуждающе? И слегка… жутковато. Не то чтобы тебе это нравилось…

— Я вполне доволен стабильной, нормальной жизнью, спасибо, — возразил Джон, впиваясь пальцами в папку.

— И всё же ты здесь.

На это нечего было ответить. Джон откашлялся и снова взглянул на папку, мечтая быть подальше отсюда едва ли не с той же силой, с которой хотел привлечь этого человека к ответственности и позволить правосудию идти своим чередом. Кем бы он ни был, без него мир, так или иначе, станет намного лучше. И Джон будет спокойнее спать по ночам, зная, что тот далеко и не имеет возможности вмешиваться в его жизнь.

— Где сумка, Джим? — спросил он. Разговор должен идти о деле, которое необходимо раскрыть, и неважно, насколько мало это касалось настоящей проблемы.

— Сумка?

— Твоя сумка.

— Сумки не было. Я не планировал оставаться надолго. Просто приехал отдать дань уважения. — Джим наконец откинулся на спинку стула, энергия и сила его присутствия угасали по мере того, как ослабевало его внимание. — Ты знаешь, мы бросили его прах в Боскомский омут. Мне нравится бывать здесь время от времени. Это не совсем по пути к чему-то, но могилы никогда не бывают по пути, не так ли? Просто проезжал мимо, доктор. И как только я здесь закончу, я отправлюсь дальше — своим путём.

Джон хмыкнул: — О, так ты сидишь в тюрьме, потому что это весело, да?

— Это что-то новенькое. Одному становится скучно. — Он опять улыбнулся, и глаза его загорелись: — Ты здесь.

Это была непроизвольная дрожь, но она не ускользнула от внимания Джима, что в свою очередь вызвало гневное негодование у Джона. — Слушай, забудь об убийстве, — выпалил он сквозь сжатые зубы, перегнувшись через стол так, чтобы не покинуть зону комфорта, взять происходящее под контроль, перейти в наступление и твёрдо задать неудобный вопрос: — Кто настоящий Джеймс Мориарти, ты или твой брат? Ты знаешь, что я имею в виду. Да, может быть, ты всё это начал, но кто был тем, кому понадобился Шерлок? Кто начал эту игру?

— Боже мой, Джонни-бой, боже мой. Что забавного в том, чтобы сказать тебе это? Разве ты не знаешь? Разве ты не можешь сказать это сам?

Джон ударил кулаком по столу. Он не мог, и оба они это знали. — Ты проведёшь остаток своей жизни за решеткой, Мориарти, — поклялся он.

— Нет, не проведу, — поправил Джим с убийственным спокойствием. — Думаю, мы закончили. Если только тебе не нужно обсудить что-то действительно важное. Уверен, Шерлок ожидал от этого разговора большего, чем просто оскорбления и подозрения.

— Прекрасно. Ты левша?

Джим пожал плечами: — Я любой. Я тот, кем мне необходимо быть; тот, которого потребует моя роль.

— Будем считать, что ты амбидекстер. Это отлично подходит для нашего дела. — Джон поднялся из-за стола, схватил папку и зашагал к двери, с опаской поворачиваясь к Джиму спиной, но изо всех сил желая показать, что не боится его.

— Передай Шерлоку привет от меня. Ты безнадёжен, но я надеюсь, что он передаст убийцу моего отца правосудию. Мне никогда не нравился этот человек, мой отец, но есть что-то такое… заманчивое… в том, чтобы освободил меня Шерлок Холмс.

На этот раз Джон сумел подавить в себе дрожь, прежде чем она охватила его с головы до ног, стараясь не реагировать на тон и слова безумца. — Если это не ты, то кто?

— Разве ты не можешь сказать это сам? Разве ты не знаешь?

Джон громко ударил по двери, чтобы охранник выпустил его наружу.

========== Глава 10 ==========

Он велел таксисту высадить его в нескольких километрах от гостиницы. Окружающий пейзаж был прекрасен, а Джон нуждался в прогулке. Но не в характере Джона бродить без определённой цели. В движении его мозг функционировал лучше — кинетическая связь, заставляющая шестёренки вращаться; двигатель с автономным питанием; устойчивая энергия от соприкосновения ног с дорожным покрытием. У странствующего человека без сомнения странствующие мысли. Наличие пункта назначения означало некоторый итог, и в целом это работало и на его мыслительные способности в том числе. Джон шаркал подошвами, наблюдая, как, вылетая из-под ботинок, мелкие камешки скачут по серой дороге, теряясь в траве. Три километра, чтобы во всём разобраться. И эта задача не вызывала у него удовольствие.

Всё началось с Чёрча. Что вообще Джону известно об этом человеке? Ничего, кроме того, что он именно тот, за кого себя выдаёт — по крайней мере, их маленькая экскурсия по МИ-6 это доказывала. Дело? Такое простое и всё ещё не раскрытое, хотя, конечно, нужно принять во внимание, что Шерлок занимается им меньше суток. Уступчивость Джона отняла у Шерлока долгие ночные часы, которые обычно он посвящал себе и подобным вещам. Не то чтобы это действительно имело значение. При желании Чёрч мог бы упечь Джеймса Маккарти за решётку и с косвенными уликами, и больше ни разу не вспомнить о нём. Страх, полагал Джон; однажды у Мориарти уже получилось создать целую сеть, построить систему и победить. Джеймс или Джим, он наверняка имел все необходимые ресурсы, чтобы проделать такое опять. Мысль эта больше, чем любая другая, вызывала под черепной коробкой ощущение чего-то кислого и холодного — подпорченного, как перезрелый фрукт. Тщетность и Мориарти шли рука об руку. В таком случае, им повезло, что у Шерлока немало друзей в высоких эшелонах власти.

Насколько он мог судить, не имело значения, какому из Мориарти они противостояли. Если интересы одного распространялись на сеть террористов, то оба могли управлять ею с одинаковой ловкостью. Разница была в одержимости Шерлоком, которую, как они надеялись, имел лишь один из них. Мир в равной степени мог опасаться и того и другого, но Чёрчу, как другу Шерлока, следовало знать, находился ли Шерлок в опасности. Джон мог доверять этому человеку, больше опираясь на то, что он не сказал, нежели на то, что он говорил. Но если в прошлый раз Майкрофта, Британского Правительства, оказалось недостаточно, чтобы спасти Шерлока от психопата, где гарантии, что тот, кому всего лишь посчастливилось работать на МИ-6, пусть даже на довольно высоком уровне, сможет спасти их в дальнейшем.

Это было слишком трудно — отличить Джеймса от Джима. В некотором смысле, Джон и не должен этого делать. Важно было определить не личность, а одержимость. Джеймс Маккарти знал о Шерлоке, наверняка знал, что тот жив, учитывая шумиху в СМИ, сопровождавшую его возвращение, но за это время ничем не привлёк внимания. Похоже, он стремился быть мёртвым так же сильно, как Шерлок — вернуться к жизни. Лучше бы эти двое оставались кораблями, разминувшимися в ночи, потому что сейчас дело шло к столкновению. Даже если Джим не встречался ни с одним из них прежде, ему непременно захочется докопаться до сути: что же такого особенного в Шерлоке Холмсе, как в объекте одержимости его брата.