— Ты как печка, — пожаловался Шерлок, при этом даже не пытаясь отодвинуться и переплетая их ноги под простыней.

Джон сжал его руку, поглаживая большим пальцем ладонь. — Да. Может быть, слегка, — сказал он, закрывая глаза и погружаясь в более мирную темноту.

Больше не было снов — хороших или плохих.

***

Дождавшись, когда Шерлок и Билли уедут с констеблем Уиггинсом, Джон взял такси до тюрьмы Херфордшира. Это было дальше, чем он ожидал, но зато у него было достаточно времени, чтобы дозвониться до Чёрча и убедиться, что всё готово к его прибытию: все вопросы решены, а верительные грамоты подписаны. Джон предпочёл бы, чтобы Джеймс Маккарти находился в тюрьме, но по большому счёту он и находился в тюрьме — точнее, в изоляторе временного содержания, хотя условия там были несомненно вольготнее. По крайней мере, это лучше, чем думать о том, что все они оказались втянутыми в игру психопата.

Джон приветливо улыбнулся красивой брюнетке за стойкой у входа, незаметно ослабив галстук. Летний зной заставил его пожалеть о костюме. Он, конечно, выглядел как криминальный психолог, но был не совсем уверен, что пиджак в такую погоду говорил о его здравомыслии. — Доктор Уотсон — к мистеру Маккарти, — представился он, протягивая ей удостоверение личности.

Она кивнула, застучав пальцами по клавиатуре доисторического компьютера. Только лучшее для правоохранительных органов Её Величества. — Они перевели его в комнату номер один, это в конце коридора, — сказала она, возвращая ему его удостоверение вместе с картонной папкой и бейджем для посетителей. — Здесь информация о его задержании. Охранник будет находиться за дверью, дайте ему знать, когда закончите, или если вам что-то понадобится.

— За… — Джон приказал себе заткнуться и вместо этого занялся папкой. — Хорошо. Спасибо. — Он расправил плечи и направился по коридору, с каждым шагом напоминая себе, что «за дверью» — это хорошо, «за дверью» — это нормально. Он натянуто улыбнулся охраннику, махнув бейджем перед его носом, и стал ждать, когда откроется дверь в его личный, элегантный и неповторимый ад.

Джон искренне верил, что готов ко всему, но всё его тело задрожало от ярости при виде улыбающегося, дышащего Джеймса Мориарти, развалившегося на стуле, привинченном к полу с противоположного края стола. Его короткие чёрные волосы, тщательно зачёсанные назад, лоснились в флуоресцентном освещении, а морщинки под глазами казались глубже, чем помнил Джон. Прошло три года, и никто не обещал, что время будет добрым ко всем. Но улыбка была всё та же, тонкие губы подёргивались, будто хлыст, готовый щёлкнуть в любую минуту, а глаза смотрели из-под полуопущенных век, неизменно удивляясь тому, как забавно устроена жизнь.

— Привет, — произнёс мужчина голосом из воспоминаний. — Доктор Уотсон. Так, так, так. Вот это сюрприз. Я бы спросил, что привело тебя в такое скучное место, как Росс, но думаю, мы оба знаем ответ.

По коже Джона побежали мурашки, вздыбились волоски на загривке. Твёрдой рукой он выдвинул стул и уселся напротив. Если он выберется отсюда, не врезав ему по лицу кулаком, то может считать себя кандидатом в святые.

— Мне называть тебя Маккарти или Мориарти, Джим? — спросил он спокойно.

— Ну… Почему бы не называть меня просто по имени, Джон? Оно не так обезличенно. И только моё. — Джим улыбнулся, облокотившись руками о стол, и Джон увидел наручники, как массивные браслеты свисающие с его запястий. — Итак, ты хочешь знать, почему я убил своего отца?

— Значит, ты действительно убил его, Джим.

— Нет, — поправил тот, — но ты думаешь именно так. И даже после того, как я всё тебе расскажу, ты продолжишь так думать. — Он бросил свой пугающе пронзительный взгляд на стену, как будто посмотрел в окно. — Ты знаешь, это правда — то, что говорят о родном доме. Ты всегда можешь вернуться туда, но никогда не сможешь вернуться по-настоящему.

— Глубокая мысль. Хотя на самом деле я здесь не для этого. — Джон всё-таки заглянул в досье мужчины, просматривая заметки о том, насколько тот был сговорчивым, насколько безжалостным для убийцы или безутешным для убитого горем. Он не мог удержать улыбки при мысли о том, что придётся засадить его за решётку до окончания жизни. Его это Мориарти или нет, он по-прежнему был не очень приятным человеком.

Однако Джим просто пожал плечами, нисколько не заботясь о равнодушии Джона. — Я не думал, что он будет у нашего омута. Боскомский омут. Это было наше место встречи — единственная достопримечательность в этом лесу. Мы все это знали. Мы все приходили туда. И впервые он оказался там.

Джон облизнул губы, выпрямляясь и опираясь на жесткую спинку стула. — Вы ссорились, — продолжил он, отчасти желая услышать его ответ, но в целом не веря ни единому слову.

Джим ухмыльнулся: — О чём говорит тот факт, что оба сына отказываются от фамилии своего отца и берут фамилию матери? Я избавлю тебя от скучных подробностей. Достаточно сказать, что мы ненавидели этого человека. Видимо, это было не совсем взаимно. Ему было достаточно только взглянуть на меня и шшшш… — Он зашипел, качая головой и глядя с насмешливым осуждением. — В итоге это моя вина, что Джеймс мёртв. Моё лицо. Моё наследие. Мой маленький козёл отпущения. Я дал ему то, ради чего стоило умереть, смерть с определенной целью. Добрый старый папаша был не согласен.

— Я думаю, нет смысла спрашивать, почему ты не написал это в своих показаниях.

Ему это нравилось. Лицо Джима озарила ликующая улыбка, он вздохнул, задрав лицо к потолку: — Ах, Джон, никому нет дела до Джеймса Мориарти. Держу пари, что, может быть, пять человек во всём Россе знают, кто он такой, и всё равно им потребуется, чтобы вы напомнили, чем же он знаменит. Джеймс Мориарти, человек, сокрушивший Шерлока Холмса.

— Проверь свои источники. Джеймс мертв — Шерлок жив. — Джон испытал немалую гордость, наблюдая, как надуваются его щёки и сжимаются челюсти, — пара минут недовольства, и вот улыбка снова вернулась.

— Мой брат всё равно победил. Он собирался умереть в любом случае, но я сомневаюсь, что Шерлок планировал изображать мертвеца в течение трёх лет. Неизбежность, конкурирующая с вероятностью. Джеймс выиграл. И нет ничего, что Шерлок или ты можете сделать, чтобы заставить его заплатить.

— Мы можем начать с того, что посадим тебя за решетку за убийство отца.

— Вы не можете наказать его, наказывая меня. Мёртвый мёртв. Он победил. Игра окончена. Кроме того, я не убивал своего отца. И я могу это доказать.

— Да неужели? — Джон откинулся на спинку стула, положив руки на стол. — Тогда давай. Докажи это.

Джим улыбнулся, наклоняясь вперед, дюйм за дюймом поглощая между ними пространство и отвоёвывая его у Джона. — Если бы я убил, меня бы здесь не было, — произнёс он. — Я был бы сейчас на пляже за миллион миль отсюда и пил коктейль из выдолбленного ананаса с маленьким бумажным зонтиком. Я профессионал.

— Хорошо. И как давно ты в отставке? — Джон почувствовал, что его пульс на мгновение участился, балансируя на грани спокойствия и тревоги.

Улыбка убийцы стала шире. — На самом деле вы никогда не уходите в отставку, — сказал он, и ночной кошмар Джона подмигнул ему, уставившись прямо в лицо.

Джон прикусил щеку и перевел взгляд на папку, где никто до сих пор не удосужился обратить внимание на то, какая из рук Маккарти была доминантной. Он и сам не мог точно сказать. Он знал Джеймса Мориарти как человека, умеющего менять свою личность не хуже Шерлока, если не лучше: Джим из IT, Ричард Брук. Как бы ни хотелось Джону поверить, что сидящий напротив мужчина был человеком, которого он уже знал, доказательства этому отсутствовали. Требовались взгляд, более острый, и слух, более чуткий, чем у него, чтобы сорвать маску и обнаружить истину. Если там вообще была маска. Джим превосходно изображал хорошо осведомлённого, но сохраняющего дистанцию старшего брата.

И поэтому не было ничего плохого в отказе от попыток делать это исподволь, незаметно. Джону хотелось знать, и, возможно, заключённый, которому нечего больше терять, удовлетворит его любопытство. Он никогда не узнает этого, не попытавшись. — Итак, пока ты наслаждался шоу, братишка стал твоим двойником? — спросил он, покосившись на его как будто приклеенную ухмылку.